Петр стоял у штурвала, расставив ноги и сжав поручни. Ветер трепал его темные кудри и раздувал полотняную рубашку. Янка, облазив весь корабль, подошла к нему.

– Почто без дела? – спросил ее Петр.

– Я все сделал, – не сморгнув, соврала Янка. – Дай порулить. – попросила она.

– На, – согласился Петр и уступил ей место у штурвала. – Держи курс по компасу норд-норд-вест. – сказал Петр и указал на компас, привинченный рядом. Янка кивнула и взялась за штурвал. Петр прошелся по палубе, потянулся и ушел в кубрик. Корабль шел плавно, почти без качки. Вскоре Янке стало одиноко и скучно. Вдруг откуда-то сверху спрыгнул Яким.

– Ты, Янка? – удивился он, вытирая руки о штаны. – На посту рулевого?

– Ну, я, – важно ответила Янка, сделав вид, что напряженно следит за компасом.

– А коли, паруса заполощешь? – начал приставать Яким. – Ведаешь, что будет?

– Догадываюсь, – усмехнувшись, коротко ответила Янка. – Иди себе, не мешай. Завидуешь, завидуй молча!

– Вот еще! – возразил Яким, прохаживаясь по палубе возле нее. – Просто упреждаю, чтобы под линек не попасть.

– Забота! – проворчала Янка, переложив штурвал по курсу. – Шел бы да делом занимался!

– Ты-то деловой! – начал задираться Яким.

– Уйди по-хорошему, Яким, а то пожалеешь! – предупредила Янка, не спуская глаз с компаса, хотя уже практически не видела стрелки от вскипавшей злости. А он подтрунивал над ней:

– Ой-ёй, напужал! Да я сильнее тебя, мне уже скоро шестнадцать! А тебя индюк соплей перешибет! – Яким раззадорился, озорство светилось в его зеленоватых глазах.

– А вот это уже оскорбление! – сквозь зубы процедила Янка, последними усилиями сдерживаясь, чтобы не бросить штурвал. На палубе появился Иевлев, подошел к Янке.

– Устал, Янка? Давай сменю, – он занял ее место. Она облегченно вздохнула, бешено оглядела палубу, подбежала к Воронину, сидевшему на рулоне каната, и вцепилась в него.

– Щас я тебе такого индюка покажу!

– Пусти! – Яким оторвал ее от себя и поднялся. – Подумаешь, уж и пошутить нельзя! – он усмехнулся и хотел было уйти. Но от Янки это было не так-то просто. Она резко развернула его к себе и приемом самбо кинула через бедро.

– Это тебе за индюка! – выдохнула она.

– Ах, так! – взвинтился Яким и вцепился в Янку. Она опять кинула его через бедро. Он рухнул в моток канатов, которые были сложены у борта.

– А это тебе за меня! – сказала Янка, удовлетворенно глядя, как Яким выбирается из канатов. Он уже разозлился и кинулся в драку. Они свалились в угол между бочками. Янка оказалась проворнее Якима и, вывернувшись, уселась на него верхом.

– Проси прощения, хвастун! – бешено выдохнула она, покраснев.

На палубу вышел Петр, заметил какую-то возню за бочками и с интересом пошел посмотреть. Опять Янка дерется только теперь с Якимом. Петр гневно крякнул, вытащил Янку за шиворот, тряхнул и поставил на ноги.

– Как о стену горохом! – выдохнул он. – Быстро в каюту! – велел Янке и шлепнул ее. Она недовольно сопя, молча пошла в каюту. Петр кинул сердитый взгляд на Якима и погрозил ему кулаком. Тот быстренько испарился, чтобы не попасть под горячую руку. Петр еще огляделся, кивнул Иевлеву, стоящему у руля и пошел в каюту.

Янка, надувшись сидела на лавке. Петр вошел, прищурился.

– Вот объясни мне, может, я не понимаю чего, – без гнева, даже как-то спокойно заговорил он, – почему ты постоянно лезешь на рожон, задираешься? Это у тебя дома так принято, да?

Янка хмуро посмотрела на него, отвернулась.

– Нет, – тихо сказала она. – Просто я не люблю, когда меня достают! – она решительно взглянула на него. – Ну что, мне ложиться или может в угол встать? – она покраснела, кусая губы. Он усмехнулся, подсел рядом, обнял ее за плечо.

– Ты удивительный, странный и непонятный мне человек, – тихо сказал Петр. – Я никогда не встречал таких. Я не буду тебя наказывать, ты… – он вдруг взъерошил ей волосы и посмотрел в глаза. – Вот кабы не твой характер да не штаны, ты как девчонка, вон глазищи-то какие. Любая позавидует.

– Да иди ты! – Янка грубо вырвалась. – Хватит мне лапшу на уши вешать! Без девчонки своей уже соскучился?

Петр несильно дал ей подзатыльник, строго погрозил пальцем.

– А вот о ней говорить не смей! Остынь лучше! – велел он, и подсев к столу, начал писать письмо. Янка вздохнула, немного успокоилась и вдруг почувствовала себя утомленной. Она растянулась на лавке и задремала. Петр окончил писать письмо, обернулся, увидел: Янка спит. Он усмехнулся, подсел рядом и погладил Янку по волосам. Нет, не девчачий характер, слишком смелый, подумал он, тихо поднялся и вышел.

На палубе он подошел к Иевлеву.

– Ну, как, не сбились с курса?

– Точно идем, – ответил тот. – Молодец, Янка, ни на градус не сошел! А где он, государь?

– Умаялся, спит, – усмехнулся Петр. – А как с Якимом сцепился, видал?

– Видал, да только Яким сам виноват, он Янку еще у руля задирал. Кабы меня так, я бы тоже с ним побился!

– Вон как! – нахмурился Петр. – Яким стало быть зачинщик! – и крикнул. – Данилыч!

Меньшиков через секунду возник перед ним.

– А ну, смени Сильвестра! – и когда приказ был выполнен, Петр велел. – Сильвестр, ну-ка Якима ко мне! – а сам встал у борта.

Воронин торопливо подошел.

– Звал, государь?

– Звал, – не глядя на него, ответил Петр и велел. – А ну, сказывай, как было!

Яким посерел, и тускло сказал:

– Так я же пошутил, а он…

– Шутил?! – гневно оборвал его Петр, весь повернувшись к нему и сверля Якима взглядом. – С парусами шутил?! А ты ведал, что бы было, коли заполоскал Янка паруса?! Ведал?! – бешено вцепился он в Якима.

– Ведал, – совсем позеленев от страха, пробормотал Яким, дрожа как лист.

– Стало быть, под линек мальчишку, тать! – Петр врезал Якиму по челюсти, тот упал. А когда поднялся, Петр, не глядя на него, глухо сказал. – Прочь с глаз моих! – и крикнул. – Чтоб я тебя не видел! – топнул ногой. Яким исчез.

Петр еще постоял у борта, пока не прошло бешенство, потом подошел к Меньшикову.

– Данилыч, с берега дашь ему письмо к Гордону, да пригрози, чтоб доставил! – зло оскалился. – Видеть его не могу! Понял?

– Сделаю, мин херц. – спокойно кивнул Алексашка, продолжая следить за компасом. Петр хлопнул его по плечу и пошел в каюту.

На закате корабль бросил якорь возле какого-то монастыря. Янка проснулась и, выслушав несколько наставлений от Петра, касаемо поведения, отправилась со всеми на берег. На нем уже стояла делегация монахов во главе с патриархом. Все они в пояс поклонились подошедшему Петру.

– Здрав будь во веки веков государь, надежда наша, – сказал патриарх. Петр поцеловал ему руку и тоже поклонился.

– Здравствуй, святой отец, – смиренно ответил он, – не оставь в ночи, прими братьев своих под кровлю.

– Просим, государь, – еще раз поклонился патриарх и увидел Янку. – С тобой отрок, государь? Подойди ко мне, сын мой! – обратился он к Янке. Она подошла, немного заробев.

– Как тебя звать?

– Янка, – смущенно ответила она.

– Не из поляков будешь?

– Немного, – кивнула Янка. – Дед у меня поляк.

– Значит одной веры, христианской. Православный?

– Наверное, – пожала плечами Янка и совсем смутилась.

– Как так? Крещеный?

– Не знаю.

– А который же тебе год? – удивился патриарх.

– Четырнадцатый, – соврала Янка, честно глядя на патриарха.

– Однако надо мальчонку крестить, государь, – сказал патриарх, когда они медленно шли в сторону монастыря. – Не гоже ему нехристем-то ходить.

– Что ж, завтра и окрестим, – сказал Петр. – Я сам крестным буду. А, Янка? – он посмотрел на нее. – Ты как, согласен?

– Вау! Круто, Пит! – восхищенно ответила Янка.

– А родители что ж тебя не окрестили? – снова спросил патриарх у Янки.