Слово Гламура ценилось выше золота, от клиентов не было отбоя, и они расплачивались с ним со словами искренней благодарности. Сегодняшний заказчик выбивался из общего ряда. Он посмел выразить недоверие к результатам работы и почти… почти обвинил Гламура в медлительности и халатности. Поразмыслив, Гламур решил наглого заказчика казнить в назидание остальным, чтобы не оставлять пятна на своей кристально чистой репутации. То, что клиент был главой чародейского Совета, его нисколько не смутило. Хоть Стеарин, хоть Поролон — пока заклинание дочитает, кинжал в горло-то и воткнется. Приняв такое решение, Гламур повеселел и даже улыбнулся своему бывшему заказчику и будущей жертве, продолжавшей сверлить его взглядом. От улыбки Стеарина перекосило, и он схватился за лежащие перед ним бумаги.

— Повторяю, — медленно произнес Гламур. — Я получил тысячу золотых за ликвидацию Метрополиса и доставку содержимого его тайника. Верно?

Стеарин потряс бородой.

— Метрополис мертв. Содержимое тайника перед тобой. У тебя есть какие-то претензии?

— Понимаешь… — скривился Стеарин. — Я рассчитывал, что в тайнике будет еще одна вещь.

— Больше ничего не было, — указал взглядом на бумаги Гламур.

— Ты… ты не обыскивал дом?

— Ты за это не платил. Еще вопросы есть?

— Нет, — Стеарин понял, что разговор зашел в тупик и вежливым кивком отпустил собеседника.

Гламур, насвистывая, вышел на улицу. Он не любил связываться с чародеями. Нынешнее дело в очередной раз подтвердило, что купцы и аристократы куда более выгодные и менее хлопотные заказчики. Он проанализировал ситуацию и понял, что расслабился после первого заказа Стеарина. Молодой драконоборец умер, не пискнув, а содержимое его карманов и притороченный к седлу мешок оказались солидным наваром, превысившим гонорар. Потому-то Гламур так легко купился на предложение убрать Метрополиса.

Старый маг хлопот, как таковых, не доставил. Сидел смирно, смотрел в стену и позволил себя зарезать без всяких возражений. Только серебряный обруч не желал выпускать из мертвых рук… Не понравилось Гламуру одно обстоятельство. Когда он покидал спальню покойного мага, со стеной в которую тот таращился безжизненным взором, начали происходить странные вещи. Тань, шум, проявляющиеся рогатые силуэты.

Выяснять, кто решил навестить покойника, Гламур не стал. Мало ли, может черти его в ад тащить собрались. Задержишься, и тебя прихватят за компанию.

Мысли Гламура плавно перетекли к ободу. Вот что хотел получить Стеарин! Ясно… В следующий раз будет умнее и правильно сформулирует условия контракта. Тут Гламур вспомнил, что следующего раза не будет, и окончательно развеселился.

Вернувшись домой, он спустился в подвал. Вытащил обод из кадки с огурцами и внимательно осмотрел. Серебро как серебро, александрит, конечно, крупный, но не бриллиант же! Есть здесь какой-то подвох… Не похож Стеарин на скупщика серебряного лома.

— Надо будет его расспросить перед тем, как кончать… — пробурчал Гламур и спрятал обод в кадку, прикрыв гнетом.

Но расспросить Стеарина ему не удалось. Магистр оценил улыбку, подаренную убийцей, и принял меры предосторожности. Итог противоборства оказался печален. Хоронили всех — двух заколотых чародеев-телохранителей, сидевших в прихожей, секретаря, попавшего под горячую руку, Стеарина, скончавшегося от царапины отравленным кинжалом и Гламура, схлопотавшего таки заклинание.

Телохранителей и секретаря отвезли на отдаленный погост на окраине, а Гламура и Стеарина погребли с почестями на главном кладбище столицы. Похороны состоялись в один и тот же день и час. Наиболее раскованные горожане перемещались с одного конца кладбища на другой, не обделяя вниманием ни одного из покойных.

Городское мнение вынесло вердикт, что похороны Стеарина были богаче, зато у Гламура Арманьяка церемония вышла душевнее. И племянница у гроба рыдала, и две любовницы! А у Стеарина одни надутые чародеи в мантиях кисли. Хоть бы кто слезинку уронил!..

Особую пикантность похоронам Гламура придало то, что по окончанию церемонии бабы передрались из-за наследства. Нотариус был вынужден прямо на кладбище сообщить родным покойного, что дом со всем его содержимым Гламур отписал своей горячо любимой племяннице Анне Шартрез, в девичестве Арманьяк. Что подтверждает составленное по всем правилам завещание с печатями и подписями трех свидетелей. Повеселевшая племянница пригласила собравшихся на поминки в трактир «Мертвая голова». Там, после пары бокалов вина она оповестила собравшихся, что разводится с мужем и начинает новую жизнь в дядином доме. Мнение возмущенного мужа Анна проигнорировала и прямо с поминок отбыла в дядин дом с любовником, переставшим скрываться от глаз общественности.

Двухэтажный особняк, принадлежавший Гламуру, окружала крепкая кирпичная стена с острыми шипами вмурованной поверху решетки. По саду — четыре персиковых дерева и клумба с астрами — бродил поджарый доберман сразу признавший Анну, регулярно кормившую его объедками с дядиного стола. В доме было чисто и уютно. Перед камином лежала заготовленная охапка яблоневых дров, а на столике поблескивал графин хорошего вина и два бокала.

— Все! — выдохнула Анна, падая в кресло. — Я свободна! Дом, деньги… Ах, дядя, как ты вовремя меня покинул! Я так тебе благодарна! Постик, плесни вина! Надо выпить за упокой дядиной души.

Постум Прелат, выходец из южных районов империи, профессиональный альфонс и заядлый картежник немедленно выполнил указание любовницы. Он закрутил роман с Анной три недели назад, по заказу герцога Болконского, желавшего, чтобы Прелат втерся в доверие к Гламуру. Вчера, после смерти Гламура, герцог расторг контракт, но Прелат не стал торопиться с разрывом отношений. После оглашения дядиного завещания он понял, что чутье его не подвело, и утроил нежность и обходительность, которые Анна принимала за чистую монету.

— Заживем… — мечтательно прижмурилась Анна. — Будем устраивать балы по четвергам, съездим на воды… Закажу себе рессорную коляску и велю лошадей наряжать в попоны. Красота! Согласен, Постик?

Любовник рассеянно покивал. Он не собирался надолго задерживаться в доме. Анна принадлежала к прослойке женщин, непременно желающих притащить мужчину к алтарю, а его это не устраивало по многим причинам. Начать с того, что он был уже женат. Да и толку с этой курицы? Дом, небольшой капитал. Гламур хорошо зарабатывал, но и широко тратил эти деньги, заявляя всем, что с его профессией старость в постели не встретишь. Как в воду глядел!

Постум краем уха послушал Аннины рассуждения о новом свадебном платье. Утомился и подсыпал ей в бокал немного сонного порошка — пусть отдохнет, успокоит нервы. Снадобье подействовало быстро. Через пятнадцать минут Анна начала широко зевать, а потом заснула прямо в кресле. Постум бережено укрыл ее пледом и принялся методично обыскивать дом.

К трем часам ночи он уложил в сундук коллекцию антикварных фарфоровых статуэток, мешочек с золотом, отыскавшийся в рабочем кабинете хозяина, набор столового серебра и массивную хрустальную пепельницу. Добыча была так себе — но ждать полгода, пока Анна сможет получить деньги в банке, Постум не хотел. Слишком уж увлеченно она размышляла о фасоне свадебного платья. Он захлопнул крышку сундука и задумался. Камины он обыскал, стены простукал, в подвале ощупал каждый кирпич, но тайника не нашел. Неожиданно Постум вспомнил изумительный укропный запах, царивший в подвале, и ему до смерти захотелось соленого огурчика. Он поправил плед, убедился, что любовница спит, как младенец. Прихватил свечу и спустился в подвал. Отведав поочередно моченого арбуза, квашеной капусты и соленых помидор, Постум добрался до вожделенных огурчиков. На третьем огурце пальцы наткнулись на холодный металл, скрытый рассолом. Постум поднес свечу поближе к бочке и выудил из огурцов серебряный обод с каким-то камнем в оправе. После этой находки он перерыл все бочки с соленьями, но посторонних предметов больше не обнаружил.

Постум спрятал обод в сундук. Поцеловал Анну на прощанье и покинул дом Гламура навсегда.