«Не о том думаешь», – мысленно укорила себя она. Разгневанный водяной, кажется, уже жалел, что вытащил ее из воды. В его власти было превратить ее в лягушку, утопленницу или донную корягу. Она же не настоящий леший – человек. Поддаться, оставив людей на голодную смерть, или обманом выторговать спасение?  Недостойно и позорно. Ярина подняла голову, смело встретив тяжелый взгляд хозяина реки. Почему вообще нужно стыдиться и оправдываться?

– Люди разные. Что, всех теперь под одну гребенку? – упрямо напомнила она. – Я тоже человек.

Она будет твердить об этом каждой встречной нечисти, если понадобится. Местные озлоблены и жестоки, но она не станет убийцей.

Река вздыбилась горбом, плеснула во все стороны, окатив берег волной брызг, и опала. Водяной еще с полминуты буравил взглядом, а потом отмахнулся, сменив гнев на милость:

– Быть посему. Хозяйка лесная ты, выбор тоже твой. Не жалуйся потом.

– Как скажешь. – Ярина степенно поклонилась.

– Ох и дура! – Он хлопнул перепончатыми лапищами по пузу и сердито шевельнул усами. – Девки!

Из воды высунулись три утопленницы, на восковых кукольных лицах застыло подобострастие.

– Да, хозяин.

– Лешачке препятствий не чинить, не пакостить. А вот рыбаков, кто от деревни далеко отойдет, топите, сети рвите, лодки дырявьте. Пусть им покоя не будет.

С этими словами водяной бултыхнулся в реку, только круги по воде пошли. Русалки снова захихикали, разглядывая Ярину в открытую. Неуютно стало под этими взглядами. Нельзя признаваться даже себе, что она бы предпочла компанию упырей, нежели дочерей хозяина вод. При батюшке они были вежливыми. Надолго ли?

– Мы и не знали, что лешачкой человек может стать, – протянула одна.

Ярина поморщилась. Новое прозвище ей не нравилось, но речные девы враждебности не проявляли, дразниться не спешили, поэтому она смирила неприязнь:

– Я тоже не знала.

– Ты правда можешь царапины залечить? – Младшая русалочка потянула за рукав, пытливо заглядывая в глаза.

– Правда. Я принесу целебную мазь, она поможет.

– А гребешка лишнего у тебя нет? А то мы все рыбьими костями, – спросила другая. Ярина глянула на роскошные зеленоватые волосы и мысленно согласилась – такую красоту нужно чесать настоящим гребнем. Но русалки оставались русалками – будешь потакать, они на шею сядут. Поэтому она напустила на себя задумчивый вид:

– Я поищу.

– Я Рябинка, – сказала старшая. Странно, она казалась смутно знакомой.  – Это Осинка, Березка, а младшая – Ивушка.

Ярина в изумлении уставилась на девиц. Русалки обходились без имен и в одежду закутывались лишь изредка, наматывая на себя клочки ткани, прикрывая совсем не те места, которые нужно. Эти же носили полноценные рубашки до пят, пусть и рваные. В распущенных волосах поблескивали жемчужные нити, шеи оплетали ожерелья из ракушек.

– Ты не сердись на отца, он из-за Дары, нашей берегини, на людей зол. Она ведь нам как родная.

– Дара? – Не сразу поняла Ярина. Вовремя вспомнился рассказ домового про едва не сожженную берегиню. – Это имя тот охотник дал?

– Он. – На лицах русалок появились печальные улыбки. – И замуж ее взял по своим обрядам. Хотел к себе в деревню забрать, все уламывал. Избу срубил, сказал: ребенку нельзя на берегу, ему к людям надо.

– И забрал?

– Забрал. А через две луны погиб. Когда люди ополоумели, Дару со Свенем отец от огня спас. Почти все силы извел. С тех пор нет у нас с деревенскими мира.

Свень. У берегини и охотника родился сын. Ярина знала, что это значит: девочка была бы берегиней, как мать, а мальчик останется человеком. Люди его никогда за своего не признают. Не позавидуешь такой судьбе.

– Теперь они у нас живут. Отец им грот выделил, там они и зимовали.

– А ребенок?

– А что ребенок? – нахмурилась Рябинка. – Думаешь, мы своего обидим?

– Нет. Просто… он же маленький, ему столько всего нужно, – смущенно пробормотала Ярина и поднялась. Лучше было поскорее оказаться в избушке, одним костром не согреешься после ледяного купания. Она зябко дернула плечами, стараясь избавиться от вновь накатившей дрожи. А ведь оставались еще и упыри, которые наверняка бродили неподалеку.

– Я пойду.

– Постой. – Сестры переглянулись, беззвучно советуясь. Одна из них бегом направилась к воде, пока остальные поднимались и забрасывали костер песком.

– Мы проводим, – пояснила Рябинка. – Не хватало, чтобы тебя нежить загрызла или медведь. И царапины Ивушке смазать надо, ты ведь обещала, чего откладывать.

Ярина уже открыла рот, собираясь извиниться, но исчезнувшая русалка вернулась из воды со связкой еще трепыхавшихся карасей.

– Откупные. Мы же тебя утопить пытались.

Весна – голодное время. Некстати на ум пришли пустые щи, которые они с домовым хлебали вчера.

– Меня Ярина зовут, – спохватилась она, с неловкой улыбкой принимая подарок. – А вы не сердитесь? За охранный круг.

– Люди глупые и грубые, но без них совсем скучно, – веско бросила Березка – худосочная русалочка с непривычно короткими, до плеч, волосами. – Они забавные всегда были, нас не трогали. Ну и мы их. Все тем летом началось, с появлением колдуна. А после ночи белой свиты3 они совсем взбесились.

Расспросить подробнее Ярина не решилась, но начало знакомству было положено.

Русалки шли по лесу свободно, не таясь. Они прекрасно знали, где находится избушка, а на вопрос только отмахнулись.

– Все знают. – Беседовала в основном Рябинка, средние сестры были заняты – следили за Ивушкой. Маленькая русалочка оказалась до того любопытной, что удержать ее от попыток залезть в заброшенное волчье логово или на раскидистый дуб было непросто. – Раньше мы старались оттуда подальше держаться. Илея, бывшая хозяйка, не любила гостей. Особенно наше племя. Твой теперешний домовой сколько с ней жил, а почти не знает о ней ничего. Она и людей не любила, но никогда им не отказывала, наверняка полезными считала. Все чародеи такие. – Рябинка поймала скользнувшую мимо Ивушку за руку и невозмутимо продолжила: – По ней никто из наших не убивался. Только Торопий, но он пришлый, хоть своим стал. А она за десять зим так чужинкой и осталась.

Имя прежней хозяйки избушки было непривычным, певучим. Хотя чему удивляться? Мало ли в Дивнодолье чужеземцев. Колдовской круг располагался в Рениме, столице соседней Арсеи, оттуда чародеи и разъезжались по странам, где их признавали. Правда, обычно мастера своего дела не оседали в глухих селищах. Но здесь Пустошь близко… Вон, колдун тоже по виду не простой, а кукует в этой дыре.

– А что с ней случилось? – Ярина поборола желание обхватить себя за плечи. Волшебство водяного иссякало, дрожь возвращалась, пришлось ускорить шаги.

– То же, что и со всеми. Ушла и не вернулась. Бродницы ее на летний солнцеворот видели, с тех пор так и нет вестей. Думаю, она на Пустошь сунулась. С нее никто живым не уходил. Ступишь – сгинешь. Тела не нашли. Чародеи постоянно туда лезут, ничему их жизнь не учит.

Рябинка потерла плечо – сквозь прорехи в рубахе проглядывал белый шрам от ожога. Она говорила отстраненно, но последняя фраза отдавала горечью. Ярина не стала расспрашивать, да и они уже вышли на прогалину, где стоял дом.

– Ой, черепушки!  – раздался звонкий голос. Бессловесные стражи вызвали у Ивушки бурю восторга. Она вырвалась и принялась прыгать у частокола. С ее ростом достать до верха не получалось, но русалочку это не волновало.

Черепа такое внимание не заметить не могли: глазницы налились светом, зубастые рты распахнулись. Ивушка взвизгнула от восторга, она бы вновь попыталась подпрыгнуть, как ворота отворились.

– Это что тут такое? – пробасил Торопий. – Кто балует?

– Здравствуй, дяденька! – Русалочка ничуть не смутилась, лихо поклонившись до земли. – Мы в гости.

Домовой, уперев руки в боки, разглядывал пеструю компанию. Ярина не знала, что он прочитал по ее лицу, но кустистые брови сошлись на переносице. Ничего хорошего это не предвещало.