— Вы куда-то собираетесь? — спросила Алекто немного погодя.

— С чего ты взяла?

— Вы поставили туфли перед кроватью вместо того, чтобы задвинуть их под нее.

— Что за глупости, куда мне идти ночью? Разве что отлучусь на поиски служанки в случае, если угли все же погаснут.

— Вам не стоит никуда ходить ночью, — встревожилась она.

— Почему? — удивилась я.

— Просто… это же замок. Здесь дамам не следует гулять одним. И из-за соблюдения приличий и… просто не следует.

Мне вспомнились слова короля, предостерегавшего от того же самого, только относилось это к Алекто. Я сдержала улыбку, осознав вдруг, что мы с ней поменялись ролями: теперь она пеклась обо мне.

— Не волнуйтесь, я буду вести себя осторожно.

Она серьезно кивнула. Уже ложась, сонно пробормотала:

— Спасибо, миледи…

— За что?

— За сегодняшний день. Он был чудесен. — Я, приподнявшись на локте, посмотрела на нее. Алекто уже начала дремать. Темно-рыжие брови протянулись на лбу выразительными дугами, веснушки почти не различались, а верхняя губа чуть приподнялась, придавая ей какой-то детский вид.

Вскоре она перевернулась на живот, заведя одну руку за спину, как, бывало, делала в детстве, и я поняла, что она уснула. Тогда, выскользнув из постели, я пошарила рукой под кроватью и ухватила туфли, которые действительно по неосторожности сперва выставила перед ней.

— Позаботься о ней, — произнесла я, приблизившись к камину и поворошив угли.

В задрожавшем от жара воздухе проявилась едва различимая морда. Казалось, на месте глаз Покровителя тоже угли, которые то вспыхивали, то пригасали — так горят глаза у кота, который кажется дремлющим и вальяжно поглядывает вокруг, но в любой момент может подобраться и броситься на чужака, по неосторожности погладившего домашнего любимца.

— Знаю, снаружи охрана, — продолжила я, имея в виду рыцаря из нашей свиты, чей храп был слышен даже отсюда, — и ты не вмешиваешься в дела других Покровителей, но огради ее хотя бы от людей в мое отсутствие.

Угли рассыпались, припорошив пол пеплом, как если бы кто-то огромный дохнул.

Накинув плащ, я вышла наружу. Осторожно переступив через охранника, которому не стоило знать о моей ночной отлучке, я двинулась туда, куда указали фрейлины. В ручной грелке, которую я захватила с собой, стукался о стенки уголек, служащий связующей нитью с Покровителем. Если Алекто будет угрожать опасность, мне станет об этом известно.

Еще на подходе я услышала тихие переговоры. Похоже, там действительно собралось не меньше пары десятков дам.

— Как думаете, они придут?

— Надеюсь. Представьте, сколько будет смеха.

Послышалось хихиканье. Я остановилась, прислушиваясь.

— Я сказала ей, что следует прийти в одной лишь нижней рубашке, — произнес голос, в котором я узнала леди Элейн.

— При этом лицо покрыть белилами, а губы — кармином, — добавила вторая, леди Томасина, и вокруг засмеялись.

Осторожно выглянув, я действительно увидела около двух десятков дам. Все они оделись, как обычно, даже теплее обычного, потому что ночь сегодня выдалась особенно холодной, и кого-то ждали. Впрочем, несложно было догадаться, кого. Ни у одной из них лицо и губы не оказались намазаны, равно как ни одна не рискнула прийти сюда по ледяному полу босой.

— Сколько еще ждать? — капризно осведомилась одна из дам.

— Уже почти полночь, — ответила пригласившая нас. — Скоро должны прийти.

— Быть может, это было слишком жестоко… — заметил кто-то.

— Она Морхольт, — выплюнула ей в ответ леди Элейн, — а значит, для таких не может быть ничего "слишком".

Тут позади послышались шаги, и я поспешно прижала к губам один из пузырьков, которые захватила с собой.

— Миледи? — Я едва не задохнулась, узнав этот голос.

К тошноте от перекидывания добавилась тошнота от злости.

— Леди Рутвель, — повернулась я, улыбаясь так, что заболели скулы.

Больше всего в этот момент мне хотелось отвесить ей пощечину. Значит она с ними заодно. Лицемерно проявляла заботу об Алекто, вела с ней и мною беседы, втиралась в доверие, чтобы потом посмеяться над нами вместе с остальными.

— Разве мы знакомы? — удивилась она, останавливаясь рядом.

— Нет. Вернее, я вас знаю. Я недавно прибыла в замок — сегодня, если быть точной. С опозданием.

Личина, которую я натянула на себя, была одной из самых любимых у Рогира.

— Что вы здесь делаете, леди?

— Грасье, — подсказала я, выбрав имя рода которым когда-то прикрывалась.

— Так что вы здесь делаете, леди Грасье?

— Полагаю то же, что и вы.

— Едва ли. — Ее тон стал холодным. — Если вы прибыли лишь сегодня, то могли по незнанию впутаться в дело, которое не делает вам чести.

— Леди Рутвель, — раздался голос леди Элейн. — Это вы?

— Это я, леди Элейн, — спокойно отозвалась леди Рутвель, выходя вперед.

— Вы все же решили к нам присоединиться?

— Отнюдь.

— Вы настолько принципиальны, что защищаете это отродье?

— Я настолько принципиальна, что не считаю леди ту, которая называет другую отродьем.

— Она Морхольт.

— А вы Эльвейг, — спокойно заметила леди Рутвель.

— И что?

— Вот именно, что ничего. Это лишь имя рода.

— Лишь? Для вас этого ничего не значит?

— Я бы еще поняла леди Готелинду из рода Альбертинер, — кивнула она на молоденькую фрейлину, державшуюся позади и сейчас очевидно смущенную тем, что на нее направилось столько глаз, — или леди Юлию из рода Маровингов, или леди Филиппу из рода Ингеймов. — Все перечисленные леди были настроены далеко не так воинственно, как первая. — Их отцы когда-то, как и мой, примкнули к лорду Морхольту, собиравшему их против короля и поплатились за это. Но им не интересна политика, и они здесь не от знания, а по незнанию. Зато вы не имеете к тем событиям никакого отношения. Вы пришли сюда, просто чтобы посмеяться над незнакомым человеком из пустой женской склочности.

Лицо леди Элейн пошло пятнами, а я сжала ручную грелку так, что очнулась, лишь почувствовав, что обожгла пальцы. Так значит я ошиблась, и леди Рутвель вовсе не примкнула к тем, кто собирался нас оскорбить?

— Вы видели, в каком наряде явилась на Солнцеворот ее дочь? Бордовый — почти цвет королевского дома. Все мы почитаем традиции, и наши убранства были темны и скромны, как и полагается. Она же посчитала себя особенной. Должно быть, возомнила себя едва ли не королевой.

— Так вы решили устроить все это из зависти к наряду леди Алекто?

— Вы передергиваете мои слова, — прошипела фрейлина.

— Кажется, они уже не придут. Полночь миновала, — робко заметила леди Томасина, тронув подругу за плечо. — Быть может, нам пора в покои?

Та раздраженно дернула плечом, сбрасывая руку.

— Ты всегда была трусихой, Томасина, — Леди Элейн огляделась в поисках поддержки, но дамы отводили глаза и зябко кутались в свои шали и плащи. — Что ж, если все здесь настолько малодушны, что не видят очевидного, как я, то вам действительно не стоило приходить, — произнесла она и резким шагом направилась прочь.

Остальные, помявшись, тоже стали разбредаться.

— И вам пора, леди Грасье, — заметила леди Рутвель, обнаружив, что я по-прежнему стою на месте.

— Кажется, я в вас ошиблась, миледи, приношу свои извинения, — задумчиво произнесла я.

— Ошиблись в чем? — удивилась та.

Я лишь пожала плечом. Внезапно пальцы снова обожгло. Я удивленно посмотрела на грелку и лишь через миг сообразила причину. Сигнал: Алекто угрожает опасность. Позабыв о леди Рутвель, я кинулась обратно к покоям.

Алекто почувствовала, как кто-то отводит ей волосы со лба.

— Разве уже утро? — сонно пробормотала она, решив, что мать уже встала и теперь так будит ее.

Вот только подниматься совсем не хотелось. Казалось, она еще не отоспала и половину отведенного времени.

Алекто собралась перевернуться на бок, но тут почувствовала, как кто-то тянет ее за пряди. Заворчав, она повернулась в ту сторону, открыла глаза и завизжала. Вернее завизжала бы, если б ей не зажали тут же рот ладонью.