Он не завидовал.
Он нисколько не завидовал.
Скорее, был ошеломлен, даже сломлен.
Потому что вторая фотография развивала заданную тему.
На полу перепуганные люди. Женщины и мужчины. Какой-то верзила с наручниками, нацепленными на руку… Плачущая девушка… Как бы отдельно, на бортике бассейна… Блин, он, Ведаков, и думать не хотел о таком! Откинутая красивая голова, сложенные одна на другую длинные ноги… Могла бы, черт ее побери, надеть юбку подлиннее… Золотистые завитушки волос… «Приятно видеть пыхтящую русалку, выползшую из леса»… Голубые глаза…
Вот так бывает, когда доверяешься знаменитому журналисту…
Фоном для верстальщицы Малышевой, для нежной Ксюши, золотистой глупой русалки, все утро не отвечавшей на отчаянные телефонные звонки, Калинин почему-то выбрал особенно мерзкий труп с располосованным, выпотрошенным до чиста животом, с распущенными по полу кишками…
16
ПЕТУНИН
11,49. Пятница
– Товарищ капитан!
– Снова сигнал? Сеть?
– Мобильник, завязанный на Интернет.
– Адрес сообщения?
Арутюнян стремительно прошелся по клавиатуре.
– «Gazett… собака… fart… ru…»
– Редакция «Газетты»?
– Так точно!
– Набери!
Арутюнян отщелкал номер.
– Декельбаум на связи…
– Это какой Декельбаум?
– А какой вам нужен?
– Говорит капитан Петунин. Представьтесь, пожалуйста».
– Главный редактор… – И после секундного размышления: – Вам, наверное, надо в секретариат…
– Не вздумайте класть трубку, – быстро предупредил Петунин. – И про секретариат забудьте. Я не просто капитан Петунин. Я – «Антитеррор»!
– Чем могу быть полезен?
– Точными и правдивыми ответами.
– А собственно… – Декельбаум явно колебался. – Что вас интересует?
– Звонки на ваш телефон. Вам только что звонили. А так же сбросили на адрес «Газетты» несколько электронных сообщений. Кто звонил? Откуда? По какому поводу?
– Давайте, пожалуйста, без этого напора. Нам многие звонят. Это же редакция популярного издания.
– Меня интересует звонок из художественной галереи «У Фабиана Григорьевича».
– А я прошу, без напора, – повторил Декельбаум. – Слышали о таком понятии, как свобода слова?
– Послушайте, господин Декельбаум, – почти нежно пропел капитан. – Вы должны знать, что совсем недавно депутаты Госдумы практически единогласно проголосовали за расширение полномочии «Антитеррора». Вы что, не знакомы с последними поправками к закону о СМИ?
Долгие обиженные гудки.
– Откуда берутся такие уроды? – Арутюнян засмеялся, вглядываясь внимательно в мерцающий плазменный экран. – Да плюньте вы на него, товарищ капитан. От нас не спрячешься. У нас все как на ладони. В «Газетту» звонил некто Калинин Александр Федорович, – Арутюнян щелкнул виртуальной мышкой и удивленно вскинул брови. – Хотя, почему же некто? Известная личность. Калинин Александр Федорович. Журналист и телерепортер. Вещает на Седьмом канале, публикуется, по большей части, в «Газетте»… Кто его не знает? Постоянный адрес жительства: Новый Арбате. Тоже о многом говорит, верно?
– Подожди, Жора. Это что же получается? Сигнал в «Газетту» поступил из галереи?
– Так точно.
– Выходит, Калинин находится в галерее?
– Других предположений пока нет.
– И что же получается? Он может свободно звонить своему редактору. Террористы оставили ему мобильник?
– Даже снимать разрешают. Полюбуйтесь.
Арутюнян щелкнул по уголку экрана и тот развернулся в сторону Петунина.
С экрана на капитана уставился знаменитый журналист Калинин. Да, тот самый Калинин! И взгляд всем известный – открытый, сияющий, полный энергии и энтузиазма.
– Мобилу Калинина и телефоны Декельбаума – на постоянную прослушку.
– Уже сделано.
– Электронную почту «Газетты»…
– Уже сделано.
– Пробей мобильники всех работников галереи – наверное, ими тоже могут воспользоваться. Как только станут известны имена заложников – повторить процедуру с их мобильниками.
– Понял, товарищ капитан.
– Остаются персональные элноты. Их никак не проконтролируешь.
– Ну, не совсем так… Если постараться…
– Это в каком смысле? – удивился капитан.
– Существует пиратская база данных с кодами всех персональных элнотов, купленных за последние пять лет, а соответственно и имена владельцев.
– Пиратская?
– Ну да.
– И у тебя она есть?
– Ну… В общем…
– Чего ты мнешься?
– Да, есть такая база… Но – пиратская…
– Чего ты долбишь одно и то же. Я твоих слов не слышал. Понятно?
– Понятно, товарищ капитан!
– И вызови помощника. Этого… Как его?… Помнишь? С тобой работал… Соображает быстро?
– Бронштель?
– Точно! Пусть летит сюда!
– Уже вылетел.
17
ШИВЦОВ
12.20. Пятница
Шивцов медленно вытащил из кармана сигареты, покрутил пачку в руках, но не закурил. Он пытался понять самого себя, эти размывы в памяти, сумку с оружием у ног. И Калинин…
– Ты думал о требованиях?
Калинин наклонился совсем близко.
Шивцов сидел не оборачиваясь, но краем глаза видел охранника, подозрительно возящегося за бассейном с наручниками, видел каких-то очкариков, заходящих осторожно сбоку. Сделают шаг и ждут. Футболки со спортивного вернисажа. Один, близорукий, наверное, поправляя очки, шепнул: «Нарик это… Сам видишь, нарик… Он же ничего не соображает, что попадет под руку, на то и жмет…» Погасшие, но вдруг от шепота начинающие оживать лица. Какая-то женщина задом отползла за распахнутую, как шкаф, мумию. А охранник занудно, но терпеливо, пыхтя, как муравей, все возился и возился с наручниками.
– Ксюша! – заорал Калинин.
Плевать на дуру. Витька, похоже, один. Никаких сообщников. Нельзя, чтобы все закончилось пшиком.
– Не ходите туда, – предупредил кто-то Ксюшу.
– Я боюсь! – крикнула она издали, прячась за мумию.
– Иди сюда!
– Я боюсь!
– Иди сюда, дура! – заорал Калинин уже каким-то другим, высоким, почти бабьим голосом, потому что Шивцов поднял и приткнул обрез к его спине. – Ты же видишь? Он тебя требует. Если ты не подойдешь, он начнет стрелять. И с меня начнет!
Это подействовало.
Постанывая от страха, Ксюша сделала несколько шагов к бассейну.
– Это что? Это кровь?
– Иди сюда!
Шивцов тупо смотрел на приближающуюся Ксюшу.
В висках опять темно ломило. Память играла, как волна.
Пульсирующая боль то отдалялась, то вспыхивала под черепной коробкой.
Небось, у мумий головы не болят, злобно подумал Шивцов. Кто-то должен ответить… Кто-то обязательно ответит за все… Полупрозрачная кофточка… Полоска открытого живота… Они все тут посбесились… Эта сучка, наверное, всю ночь каталась под Калининым. На Ведакова ей наплевать…
Нежные очертания чуть оплывших грудей…
Что за ткань? Ничего не скрывает…
– Саша…
– Подойди сюда.
– Саша! Зачем? Я боюсь.
Шивцов оборвал перепалку:
– Чего ты боишься?
– Тебя!
– А его не боишься? – указал на Калинина.
– Его не боюсь.
– А Ведакова?
– Не боюсь! – закричала Ксюша.
– Потому и спишь с кем попало?
– Тебе-то что?
– Спал он с тобой?
Ксюша не выдержала:
– Спал!
Люди у бассейна вновь присели на корточки.
«Может, ревнивый муж? Может, не террорист? Да нет, похож на журналиста этот кудрявый… Ну и что? Может, с женой чужой, а его прихватили… Такое нынче сплошь и рядом…» По шепоткам, бегающим по залам, чувствовалось, что заложники понемногу теряют страх. Охранник, например, открыто просил булавку.
– Витя, – запаниковал Калинин. – Чего ты пристал? Спал, не спал. Какая разница? Да и не было ничего между нами.
– Ну так вставь ей прямо сейчас! – заорал Шивцов.
– Витя, у меня камера работает.
Шивцов искоса глянул на стеллаж, где на средней полочке был аккуратно пристроен калининский мобильник со встроенной видеокамерой и прямым выходом в Сеть.
