Дождь начался ещё вчера и шёл не прекращаясь всю ночь, монотонно барабаня по жестяному карнизу крупными каплями. Он немного стих под утро, словно специально для того, что бы на рассвете, сером, как черно-белое фото, в город вполз туман. Мягко сел на крыши домов и потёк вниз, в провалы улиц.

Обволакивал, как нежный убица мягким шарфом свою жертву. Душил звуки. Закрывал холодными пальцами глаза окон и беззвучно шептал : "Шшш… Тихо… тихо…"

Город в самом деле затих пустой и продрогший в холодной пыли дождя.

Окно под самой крышей в маленькой, темноватой в утренних сумерках мансарде, было распахнуто и ветер стучал деревянной рамой глухо и тревожно. Белая тонкая шторка свесилась за подоконник и развивалась, выброшенным в порыве отчаянья белым флагом. Ткань намокла и слиплась, и сейчас, под мерными порывами ветра, казалось, что это птица, упавшая на щербатый подоконник. Раненная, но пытающаяся взлететь.

Письменный стол у окна так же был залит дождём и разбросаные бумаги прилипли к тёмному полированному дереву. Строчки шрифта расплылись от воды и прочесть уже было ничего нельзя.

Только на одной странице, что прилипла к столу только наполовину, а другая её часть свешивалась вниз, как будто желая сбежать, что бы спастись от размокания на затертом паркете.

Так вот, на этой странице округлыми крупными буквами, было старательно выведено

"Мы обязательно встретимся.

Слышишь меня? Прости.

Там, куда я ухожу весна"

"Весна"

Дельфин.

И послание, и беспорядок царящий в крохотной комнате, говорили о том, что кто-то очевидно, очень торопился, разрываясь между тем, что бы успеть, и тем, что бы оставить о себе сообщение. Кому оно было адресовано и каким смыслом обладало, понять с первого взгляда не представлялось возможным.

Молодой худой мужчина прошёлся по комнате заполненной до краёв влажным холодным воздухом. Он хмурился, рассматривая разбросаные всюду вещи, но ни к чему не прикасался. Внимание привлёк листок с "посланием" и он присел перед ним склонив на бок голову в густых жёстких кудрях каштановых волос. От влажного воздуха они бессовестно вились, придавая Герхардту Камински вид легкомысленный и даже смешной.

– Ну что? – Женя появилась за спиной так неожиданно, что он вздрогнул.

– Ничего, – Камински выпрямился поглядывая на свою спутницу из-за стёкол очков в тяжёлой оправе. – Ерунда какая-то.

– Ну, – Женя сунула руки в карманы чёрной косухи и прошлась по комнате, стараясь не наступить рифленной подошвой грубых ботинок на разбросанные по полу вещи. – Информатор сообщил, что она из наших. Одинокая. Двадцать семь лет. Без вредных привычек. Жила замкнуто. Работала администратором в детской поликлинике. Примерно месяц назад поисковые запросы в браузере изменились. Раньше она сидела на сайтах для писателей. Знаешь, из тех, кого не берут в издательства, но их не останавливает.

Женя фыркнула. Камински рассеянно кивнул и заметил:

– Видимо, это, – он показал на листы размокшей бумаги. – Рукопись.

– Угу, видимо. Так вот. Недавно она стала мониторить эзотерические сайты и форумы. Запросы интересные – голоса в голове. Как проявляются экстрасенсорные способности…

– Странно, конечно, для администратора поликлиники, – заметил Герхардт.

– Она, кстати, была записана на приём к психиатру, но не пришла. Наши проверили. Все, что могли. Вывернули наизнанку её жизнь за последние два месяца.

– И где же тогда она? – задал Камински резонный вопрос. – Где?

Он обвел руками комнату, красноречиво подчёркивая, что в расчётах была ошибка. Иначе бы хозяйка крошечной квартиры встретила их лично.

– Ну, – Женя нахмурилась. – Вышла.

– Эй! – укоризненно нахмурился Герхардт. – Окно открыто наверное ещё со вчера. Смотри, как много натекло воды. И штора почти полностью мокрая. Она сбежала. В спешке. Вчера с утра светило солнце и было довольно тепло. Тоесть, окно было открыто и она просто забыла закрыть его. В ванной пустой стаканчик для зубной щётки. Она собирала вещи, – продолжал Камински. – Самое необходимое. Наверное, компактное. То, что можно легко носить с собой.

– Пусть разбирается полиция, – решила Женя и достала мобильный из кармана узких черных джинсов. – Я звоню Киту.

Она набрала номер быстрыми маленькими пальцами со сливовыми короткими ногтями и поднеся к уху телефон, скоро сказала:

– Кит, привет!.. У нас пропавшая… Угу… Похоже на то… Адрес Октября 26-б. Вход со двора. Квартира 88… Да, мы конечно, ничего не трогали! Ждём.

Закончив разговор она обернулась к Герхардту. Он стоял посреди комнаты с маленьким блокнотом в руках и быстро что-то рисовал чёрной ручкой.

– Что ты делаешь? – Женя заглянула через его плечо. – Рисунок места преступления? Серьёзно?! Гер, сейчас можно просто сделать фото! Это называется научно-технический прогресс!

– Угу, – промычал он, переворачивая страницу и разворачивась к комоду, верхний ящик которого был открыт и из него свешивалась розовая атласная сорочка с кружевом. – Ты фотографируй. Одно другому не мешает.

– Кит сфотографирует. Место преступления дело полиции.

– Предполагаемого преступления, – поправил Герхардт, в несколько ловких штрихов зарисовывая узкий потертый диван и распростертые на нем рубашки, кофту и пару брюк.

– У тебя зависимость, Гер, – рассуждала Женя, расхаживая из комнаты в кухню и обратно. – Ты зависишь от своего рисования!

– Именно! – Камински вдруг сунул ручку между листками блокнота, блокнот – в руки удивленной Евгении и вылетел из квартиры.

Приступ настиг его сразу за порогом. Ноги перестали держать. Герхадт сложился, как перочинный ножик и упал на щербатые старые плитки грязного пола. Сознание затянула пелена и Камински отключился.

Приступ настиг сразу за порогом. Ноги перестали держать. Герхадт сложился, как перочинный ножик и упал на щербатые старые плитки грязного пола. Сознание затянула пелена и Камински отключился.

– Что это ты себе думаешь, Герхардт? – грузный дядя Эсмералд появился из густого тумана, словно пиратский фрегат на встречу груженному ценным товаром, торговому судну.

– Что? – прохрипел Камински. В горле пересохло и ужасно саднило.

– Мы – Возмездие! Нам должно заниматься только этим! Какого черта, Герхардт, ты суешься в черную работу?!

– Но дядя…

– Ты предаёшь свой священный долг!

– Я только хотел, – мямлил Герхардт желая собраться с силами для ответа.

– Молчи! – гудел Эсмералд хмуря кустистые с проседью брови. – Молчи и знай! Мы не придём тебе на помощь! Нет! Не в этом случае!

– Хорошо дядя, – смиренно принял Камински.

– То-то же.

Эсмералд тяжело повернулся спиной, готовясь уйти в туман, но вдруг обернулся и строго потребовал:

– И не позволяй называть себя Гера! Что это вообще?!

– Гер, Гера! Герочка! – по ощущениям лицо было мокрым и по холодным щекам кто-то аккуратно стукал пальцами.

Камински открыл глаза. За мокрыми стёклами мир рассыпался на мутные пятна. Пришлось протянуть слабо дрожащую руку и стянуть с переносицы очки.

– Гер, – рядом, коленками на грязном полу лестничной клетки, сидела Женя с пустым стаканом в руке. – Ты как?

– Мокро, – он медленно сел, ощупав одежду. Рубашка, свитер и твидовый пиджак на груди, все было мокрым. Лужа расползлась по квадратикам пола и Камински брезгливо поднял ладони, что бы не прикасаться к ней.

– Я не умею приводить людей в чувство, – Женя виновато улыбнулась. – Прости. У тебя был приступ?

– Ерунда, – Камински с трудом поднялся. В ногах была сильная слабость и его повело, как перебравшего алкаша. – Мне нужно что-то съесть.