В холле, вполне ожидаемо, никого не оказалось, а вместо привычного тринькающего звонка на стойке ресепшена красовалась приклеенная на скотч записка: «Телефон администратора +7… … .. ..».
Я сунул было руку в карман, но тот отказался по-нищенски пуст. Мой верный мобильник покоился на дне грязного Парфёновского пруда. Правильно истолковав вселенскую печаль в моих глазах, Ричард достал свой «кирпич», эдакую бронированную туристическую модель для рыбаков и лесорубов, и с бесцеремонным «на, звони» положил на стойку рядом с объявлением. Я уже хотел возмутиться «Чё я-то? Твой телефон, ты и звони!», но в этот момент открылась дверь служебного помещения, и я, как дебил, расплылся в улыбке. Сделал шаг навстречу появившейся девушке, врезался в стойку и с растерянной усмешкой выдохнул:
– Привет, Мальвина.
– Привет, Арлекин, – тоже заулыбалась моя недавняя знакомая.
– Акробат, – поправил я.
– Ну, я так-то тоже не Мальвина, – она постучала ноготком по бейджику с ярко-синей, в тон с её волосами, надписью: «Жанна». – А ты чего здесь? Ваши вроде уехали.
– Да, – прогудел из-за спины Ричард и, имея в виду меня и Дашку, закончил, – Цирк уехал, клоуны остались.
– Ба-йааан! – пропела тонким голоском Мальвина, видимо, желая за меня заступиться.
– Жанна, – оборвал я обмен любезностями, – слушай, тебя прям сам бог послал. Мне помощь нужна, – я положил локти на стойку и, слегка потянувшись вперед, доверительно заглянул в подведенные стрелочками глаза, – Помнишь, я тебе про Дашу рассказывал?
Мальвина кивнула.
– Короче, она вчера останавливалась у вас в гостинице. Может даже всё ещё здесь. Посмотри, пожалуйста. Семёнова Дарья.
Она снова кивнула и, не задавая лишних вопросов, забарабанила по клавиатуре.
– Была. Сегодня в одиннадцать съехала.
Стрелочковые глаза снова прицельно уставились на меня.
– А ты случаем не успела с ней пообщаться? Ну, так. «Между нами девочками».
– Неа. Я на смену в четыре заступила. Так что встречала и провожала её моя сменщица. Завтра в четыре придёт, спросишь.
– Ой, как долго-то до завтрашних четырех. Жан, может как-то пораньше можно? С меня пиво и пара булочек.
Мальвина хохотнула и помотала головой:
– Поздвато уже. Неудобно как-то звонить. Я ей напишу, конечно, в «телегу», но не уверена, что она ответит.
– А утром?
– Утром позвоню. Вам может номер? – снайперские глазки стрельнули в Ричарда.
– Може… – начал я.
– Да! – перебил меня Рик голосом «плохого полицейского».
– Одну минуту, – ответила Мальвина голосом «вышколенного администратора». – Можно паспорт? Один чей-нибудь.
Ричард снова меня опередил хлопнув о стойку своим «дубликатом бесценного груза»*. Жанна ему казенно-бюрократически улыбнулась, быстро занесла в компьютер все необходимые данные и протянула ключ вместе с «пурпурной книжицей»*.
– Номер двадцать семь. Второй этаж. Налево.
– Да уж разберусь, – забрав паспорт и ключ, пробубнил Рик и по-маяковски широкими шагами направился к лестнице.
Я собирался последовать за ним, но Мальвина поймала меня за рукав, дождалась, пока он скроется из виду, подтянула ближе к себе и прошептала, растягивая слова:
– Э-то тот са-амый Ри-ичард?
Я смущённо стрельнул глазами в потолок и кивнул. На что Мальвина подняла большой палец вверх в знак одобрения.
– Я вам номер с одной кроватью дала, – все так же тихо «обрадовала» она.
Мои глаза обрели форму бильярдных шаров со зрачками и ресницами.
– Ты чё?! Зачем?! – «заорал» я шёпотом, чувствуя, как напрягается сдавленное горло.
– Не бойся! Никто не узнает. Я оформила, как с двумя раздельными.
– Жанна! – фантазия тут же нарисовала Ричарда, принявшего дозу озверина. – Не надо было! Зачем? Ну, блиииин…
Я прислушался в ожидании нервных шагов Рика, но так их не дождался.
– Да, ладно тебе, – сказала она тоном типа: «Да, чё ты, Рома, не ломайся. Тебе понравится».
В ответ я лишь отмахнулся и помчался на этаж, мысленно готовя версию об ошибке при выдаче ключа.
Однако, зайдя в номер, с удивлением услышал плеск воды в душевой. Вещи Ричарда аккуратно висели на стуле рядом с огромной двуспальной кроватью, состоящей, впрочем, из двух полуторок, сдвинутых вместе. Бесшумно прикрыв за собой дверь, я разулся, прошёл в комнату и замер стоя перед траходромом, не зная, что делать и чего теперь ждать.
Через пару минут раздался скрип дверных петель, пахнуло теплой влажностью с отголосками мужского шампуня, и за спиной послышались тяжёлые мокрые шлепки босых ног по полу. Я сжался, как кролик при виде ястреба. Конечно, вероятность того, что Ричард меня не заметит была ничтожно мала, но против инстинкта самосохранения не попрёшь.
– Я гляжу, у тебя в каждом порту по бабе, – подал голос «ястреб». – Одну поматросил и бросил, к другой яйца подкатываешь?
«Оооо… старая песня», – вздохнул я мысленно. Но вслух отвечать не стал. К тому же эта его аллегория по-флотски очень уж напоминала трафаретную ревность. Мой внутренний ушастый зверь осмелел, заставил меня обернуться и снова затрясся, теперь уже по другой причине.
Нет, не то чтобы я за год ни разу не видел голого мужика, кроме как в зеркале. Но это был Ричард. И воспринимался он несколько иначе, чем остальные. К тому же с частично эрегированным членом.
Стараясь не опускать взгляд ниже его груди, я скомкал все эмоции и неправильные мыслишки, заткнул их в самый дальний уголок подсознания и почему-то шёпотом спросил:
– Ты в Терьяновку не звонил? Может она уже дома?
– Нет ещё. Ты бы тоже помылся. Пыльный, будто в стогу побывал.
Это да. Косуха была цвета сухого асфальта. Что поделаешь, издержки езды на мотоцикле по гравийке.
Сцапав с кровати полотенце, я юркнул в душевую и слегка расслабился, избавившись от взгляда долбанного нудиста. Правда, ненадолго. Стоя под редкими из-за забившихся дырочек струями, я вдруг поймал себя на дурацкой мысли: «А насколько глубоко мыться он меня послал?»
Я был не готов. Не то чтобы я был против. Но у меня так давно не было таких отношений, что я просто был не готов. Анальный секс очень уж отличается от классического. И вот так сходу…
«Блин! Блин-блин! Жанна! Нахрена ты это сделала?»
Весь трясясь, как девственница перед первой брачной, я вымылся максимально, насколько позволяли условия, обернулся полотенцем и, едва не перекрестясь, вышел к нему.
Ричард сидел на краю кровати. Всё такой же голый. И слегка возбужденный. Не с железным стояком, конечно, но и хоботом слона его член не висел. В отличие от моего, который я так и не смог надрочить.
И что дальше? Мне надо было подойти к нему? Или дождаться пока он встанет и подойдет сам? И почему он на меня не смотрел? Вместо того, чтобы как-то меня взбодрить, он абсолютно спокойно пялился в телефон. Ни то что-то читал, ни то смотрел порнуху.
Ещё немного подождав, я всё же осмелился подойти и сесть рядом. Только теперь, он будто бы меня заметил.
– Позвонил. Нет её в Терьяновке, – сообщил он будничным тоном, встал и обошёл кровать с другой стороны. – Но и в сводки о криминальных происшествиях пока не попала.
Ричард нагнулся, взялся за край кровати и, крякнув, рывком отодвинул сантиметров на тридцать от той, на которой сидел я.
– Так что с утра допросим персонал гостиницы. Съездим на автостанцию, мож там кто вспомнит. Фотографию мне прислали. Ну, а дальше видно будет.
Он залез под одеяло, скомкал подушку и закончил монолог:
– Свет погаси.
Не зная радоваться или обижаться на такой исход, я кивнул на щель между кроватями и шутканул:
– Пограничного столба не хватает.
– По утру целых два будет. Ложись, давай, бестолочь, – заулыбался Рик и повернулся ко мне спиной.
___________________
*цитаты из стихотворения В. Маяковского «Стихи о советском паспорте».
Утро добрым не бывает
Господи, какой мерзкий звук стоит у Ричарда на телефоне в качестве будильника. Душевынимающий, кишкисворачивающий звук. Его в пыточной использовать можно. Такие звуки стопудово запрещены резолюцией ООН, как психологическое крайне антигуманное оружие. И только один человек во вселенной способен преспокойно дрыхнуть, не замечая этого кошмара, в тот момент, когда все остальные постояльцы гостиницы скорее всего корчатся в муках, затыкая уши всевозможными подручными предметами. Думаю, сон Ричарда – это его суперспособность!
