«Нет, здесь явно живёт не айзер, – решил я, – походу это какой-то арабский шейх. И сейчас он прячет от нас свой гарем».
Вскинув глаза к небу, я мысленно попросил мусульманского бога Аллаха, чтобы Дашка оказалась здесь. Я бы искренне пожелал ей счастья, здоровья и долгих счастливых лет с этим…
… старым пердуном. На крыльцо вышел сморщенный дед уже явно в преклонных годах. Я имею в виду лет восемьдесят, не меньше. С длинным грушевидным носом, широкими белыми бровями, нависшими на глаза, и густыми седыми усами, огибающими рот, делая лицо грустным, как у Грампи Кэт.
Ну, и ладно. Мужчина – он же, как коньяк. Чем старше, тем богаче. А для моей принцессы – это, наверное, главный критерий.
– Саламэлэйкум, – дед пожал двумя руками руку Глеба, потом также с приветственным «Салам» обменялся рукопожатием с Саней и похлопал его по плечу. – Как жизнь, Саша? Мост поставили или так вокруг и ездите?
Саня вздохнул и, будто школьник не выучивший урок, промямлил:
– Рук на всё не хватает, дед Эльдар. Сейчас кукурузу убирать, а у нас три работника всего. Да мы вон с Глебкой.
– Ну, ничего… ничего… На всё воля Аллаха… – он добродушно погладил Саню по руке и обратился к нам, глядя то на меня, то на Ричарда. – А вы, молодые люди, какими судьбами? На работу? Работы в деревне всегда много.
– Доброго дня, уважаемый, – оживился Рик и протянул приветственно ладонь. – Ричард.
– Ох, ты… – удивился дед, принимая рукопожатие.
– Да нет, не на работу. Мы тут по другому делу. Девчонка у нас пропала. Уж знаете поди. К вам местный участковый наведаться должон был.
Дед Эльдар закивал, показывая, что понимает о чём речь, и Ричард продолжил:
– Пятые сутки пошли. А от неё ни слуху, ни духу. Может знаете чего? Ваша машина в камеру попала. Двое ребят лет по тридцать, кабы не соврать, на ней разъезжали.
Дед провел пальцами по усам, заглаживая их ещё сильнее вниз, и замотал головой:
– Не езжу я никуда. Машину из гаража уже полгода не выгонял. Возраст… – он вздохнул и повторил, – возраст… Вижу плохо. Руки не те. Нельзя мне за руль. Теперь вот мой транспорт, – он похлопал ладонями по ногам и по-стариковски рассмеялся.
– А живёте с кем? Чай не на одного такие хоромы строили?
– С женой, – кивнул Эльдар, – и дочка младшая с нами. Старшая замужем. В Москве. Сына Аллах не дал.
– Может машину кому давали? Родственникам? Зятю?
– У зятя своя машина. У дочки тоже. Русский. Балует её. Сама машину водит, – он неодобрительно покачал головой. – Нехорошо.
– А другому кому? – не отставал с расспросами Рик.
– Да некому. У всех сейчас машины. А то и две-три на семью. Зачем чужую брать?
– Ну, может и так. А посмотреть на неё можно?
Дед Эльдар пожал плечами и указал в сторону гаража. Когда же мы вошли внутрь через широкую боковую дверь, я испытал настоящий эстетический оргазм. Такой порядок я видел только в нескольких роликах West Coast Customs. Я б тут жил, дай мне волю. Пошарив взглядом по развешанным на стенах инструментам, я повернулся к Ричарду, чтобы посмотреть на его реакцию, но вместо восторга в глазах увидел растерянность и вроде даже беспокойство.
Машина! Повернувшись к авто, я понял эмоции на лице Рика.
Это был не тот Паджерик, как сейчас принято говорить, «от слова совсем». Единственное, что его роднило с тем, на котором укатила Даша, это номер. Тот Pajero был настоящий дроволёт. С помятым, возможно, даже ржавым кузовом. Номинально белый цвет по факту был грязно-серым. А этот сверкал перламутровым глянцем и хромированными навесами. Мы гнались не за тем зайцем и потеряли несколько дней.
А теперь главный вопрос: зачем на машину вешают поддельные номера? Вот-вот. Теперь в том, что Дашка попала в беду, не оставалось никаких сомнений.
Б – бизнес
На трассу я возвращался так, будто ехал с похорон. Как я ни старался, а ощущение, что Дашки больше нет, меня не отпускало. Парни, посадившие её в машину, выглядели полными отморозками. Как она могла поехать с ними? О чём она вообще думала?
Но даже если она каким-то чудом осталась жива, я не представлял, где теперь её искать. Мобильник по-прежнему был отключен. Зацепок никаких. Найти ободранный джип, меняющий номера и мотающийся чёрте знает где, нереально. Лица мужиков на видео смазаны. В самой гостинице они не останавливались, так что данные не засветили. В общем, полнейший затык.
Я свернул к придорожному кафе и заглушил двигатель. Ричард тут же взялся за мобильник и ещё раз прозвонил всех, кто теперь значился в списке избранных номеров:
- Дашка: Абонент отключил телефон или находится вне зоны действия сети;
- Её мать: Нет, Даша так и не звонила. Батюшки, да что ж это такое?! Говорила я ей…;
- Сослуживец Ричарда: За последние четверо суток ни на одной из дорожных камер в направление из Парфёнова в сторону Терьяновки, Старой Романовки и Москвы указанный джип не засветился. Личности не установлены. В сводках криминальных происшествий Дарьи Семёновой или подходящих под её описание девушек не значится. Возбуждено дело о пропаже человека. Назначена следственная группа. И т.д. и т.д. и т.д.
В кафе было почти пусто. Два дальнобойщика, молча жующие у окна, и сонная буфетчица за кассой. Пахло борщом, выпечкой и чем-то мясным. Над стойкой в этой какофонии запахов кружилось несколько мелких чёрных мух, попеременно садящихся на белую марлю, прикрывающую булочки и пирожки. Есть хотелось неимоверно. И что-нибудь существенное. Сухомятка уже поперёк горла стояла. Хотелось супа, котлет с макаронами, салат какой-нибудь… И, конечно, компот. С одной из этих замарленных булочек. Вот всё это я и заказал. Набор Ричарда практически не отличался от моего. Мы заняли столик в углу и так же, как те дальнобои, не произнеся ни слова, принялись за обед. Тишина, звон ложек о тарелки, мушиное жужжание, вкус столовской еды, компот из сухофруктов – всё это до жути ассоциировалось с поминками. Будь я не за рулём, пожалуй, даже накатил бы пару рюмок водки. У Рика было такое же похоронное настроение. Он неотрывно смотрел в тарелку и, казалось, даже не моргал.
Я уже дожевывал последний кусок булочки, когда с улицы раздался рокот нескольких мотоциклов. Как заядлый байкер, я навострил уши, точно музыкант вычленил звуки, определяя, что мотоцикла два, оба на прямотоках, скорее всего чопперы. Не спортивки однозначно. И даже представил, что сейчас ввалятся два бородатых «медведя» в косухах и банданах.
Ошибся я только с бородами. Парни, вошедшие в буфет, были в состоянии легкой небритости. Ну, и не в косухах, а в бомберах. Но какая к чёрту разница. Кожа есть кожа. Зато банданы были у обоих. У одного на лысом черепе, у второго на шее поверх цепочки с эмблемой байкерского клуба «Белый медведь». Оба мне показались смутно знакомыми. Особенно тот, что с лысиной. Хотя в моем нынешнем состоянии мозг вполне мог сбои́ть.
– Мужики, а чей байк на парковке? – крикнул лысый прямо с порога.
Я приподнял руку со стаканом недопитого компота и, запихав языком остатки булки за щеку, звонко ответил:
– Мой!
– Знакомая электричка*, – улыбаясь неестественно-белыми винирами, подошёл к нам лысый, – Тебя случайно ни Рома зовут? – он развернул стул, уселся на него по-ковбойски и сложил руки на спинку перед собой.
– Рома. Не знаю только случайно или неслучайно. Родители мне эту тайну не раскрыли.
– А! – воскликнул он, подпрыгнув на стуле так, что я вздрогнул, – Я те говорил! – это было явно не мне, хотя реплика полетела в мою сторону.
Второй ковбой, цокая бутафорскими шпорами на казаках, тоже направился к нам.
– Надо было поспорить! – негодовал лысый. – Хотя бы на бутылку пива. Я Леший. А он Фадей. Ты на наш канал на ютубе подписан. «Ямогучий».
У меня даже глаз задергался. Это реально были они. Фадей с Лешим. Те самые пацаны, с которыми мы по полночи в чате зависали. Они мне Харлея тюнинговать помогали. Обвесы пару раз через них заказывал. Но я даже не думал, что однажды встретимся вот так на дороге в каком-то Мухосранске.
