– А для чего ей эта штуковина, если свет отключили? – Костя задал риторический вопрос и взъерошил свои светло-русые волосы. Лиза засмотрелась на его оголенные до локтя руки, в подвернутых рукавах белой рубашки. Сильные, загорелые, мужские. Н-да, в таких объятиях, она бы с удовольствием понежилась. А его голос, такой бархатный, глубокий, он в секунду взволновал «спящий вулкан ее внутренних страстей», и Лиза на мгновенье улетела в сладкие грезы. Тут же одернула себя, ибо такой мужчина не светит ей также, как и всему дому электричество на праздник.

Когда за красивым мужчиной закрылась дверь, Лиза поплелась в ванную, и уставилась на себя в зеркало. В полутьме ее «видон», как любит выражаться ее ученик из третьего «А» Сережа Иванов, оказался «крышесносным»: на лице не засохшая зеленная смесь, а волосы – в липком сладком ополаскивателе, который она не успела смыть.

– Молодец, Лиза! В кои-то веки к тебе зашел красивый мужчина, а ты – во всей красе! «Идите уже», – перекривила саму себя и злобно выругалась: ― Вежливее нельзя было?! Кому понравится, когда с ним в таком тоне разговаривают?!

Маску с лица смывать еще было рано, ванна уже давно остыла, свет вырублен и Лиза обреченно стала искать припрятанные свечи на случай длительного отключения электроэнергии. Она поставила их в подаренный мамой красивый старинный подсвечник и подошла к окну. Соседи во дворе, то ли не дождались наступления Нового года, то ли решили компенсировать отсутствие света и начали взрывать праздничные салюты под окнами. Шумные фейерверки возносились ввысь, на небе появлялись сотни разноцветных светящихся капель. Яркие огоньки так органично смотрелись в  красивом вальсе со звездами на вечернем небе.

Стоя у окна, Лиза необычайно остро почувствовала свое одиночество. А может, все же зря она не поехала домой к родителям? Кому она нужна в столице? Никому. Незамужняя, тридцатилетняя училка, которой даже Новый год встретить не с кем.

Звонить в электросеть было бесполезно. По прошлому опыту, Лиза знала, что там либо занято, либо они скажут, что ведутся технические работы. Тридцать первого декабря, ага. Ладно встречать Новый год без мужика, но без света – это было уже чересчур.

В довершение всех Лизиных горестей, из квартиры Алены стали доносится характерные звуки того, как двое взрослых людей, состоящих в порочной связи, не унывают и по максимуму используют отключение электричества. Словно издеваясь над одиночеством Лизы, звук из квартиры соседки увеличился на отметку максимум.

– Боже, за что ты так со мной? – прошептала Лиза с тоскливой обреченностью.

“Мелодия любви” у Алены стихла только спустя час, когда Лиза уже чуть ли не лопнула то ли от зависти, то ли от злости на свою несправедливую женскую долю. Почему одним дается счастье в личной жизни, а остальные остаются обделенными? По каким критериям Купидон выбирает своих “жертв”? Вот что с ней такое не в порядке, что она уже столько времени остается одна?

В отличие от своей счастливой соседки Алены, материальное положение избранника было для Лизы неважным. Главное, чтобы чувства были взаимны и искренни. Чтобы находились общие темы для разговоров, общие интересы. Чтобы не просто муж, но и друг, надежное плечо. С кем можно разделить и радости, и горести. Чтобы вдвоем справляться с трудностями жизни, поддерживать, утешать, любить. Чтобы все было по-настоящему.

Внезапно из квартиры Алены раздался ее истошный крик, но совсем не такой, как был относительно недавно:

– Убирайся вон, козел! Видеть тебя не хочу, урод!

Затем послышался какой-то грохот, неразборчивый бас, затем хлопанье дверьми, снова ругательства Алены и снова хлопанье. Лизе была не свойственна привычка подслушивать чужие разговоры, тем более скандалы, но выбора у нее особо не было, так как стены у них в доме были тонкими настолько, что она часто слышала, как чихает ее пожилой сосед дядя Коля с девятого этажа.

Удивившись внезапной смене настроения любовников за стенкой, вдруг Лиза услышала стук в свою дверь, которую, кажется, она забыла закрыть, а затем бархатный мужской голос, доносящийся уже из ее прихожей:

– Извините, пожалуйста, это снова Костя вас беспокоит. Я могу войти?

― Лиза? – повторил бархатный мужской голос из кромешной темноты ее прихожей.

Вот бывает же такое: живёт себе одинокая женщина вполне счастливо, ждет «заморского» принца и никого не трогает. И на тебе: самое святое, электричество на Новый год нагло так по-хамски вырубают; а «сказочный» принц ублажает за стенкой совершенно другую принцессу. И всё! Нервы сдают, а в груди вспыхивает жгучая обида на несправедливость женской доли. И, как говорится: картина Репина «Приплыли»! Тушите свет, спасайтесь, кто как может!

Вот так и Лизу не к месту дернул черт. Вместо того чтобы просто выйти к незваному визитеру, она первым делом полезла за массивным старинным подсвечником, подаренным ей любимой бабушкой. С легкой долей тонкого садизма она подожгла три восковых свечи, взяла его в руки и вышла во всей красе встречать гостя. Прижимая медный подсвечник ближе к себе таким образом, чтобы ее зеленая рожа была отчетливее видна зашедшему хахалю Алены, Лиза на манер привидений из старых фильмов замогильным, тягучим голосом протянула:

– Вы уже зашли!

– О, господи! – воскликнул Костя и от неожиданности вздрогнул, затем шумно сглотнул, снова чуть ли не перекрестился и быстро шагнул за порог, оставив дверь открытой.

– Так я не поняла, вы заходите или выходите? Вы бы уже определились! Если выходите, то закройте за собой дверь!

– Извините, – едва ли не заикаясь, ответил он и ошарашенно уставился на нее округленными от ужаса глазами. Н-да, пугливый он какой-то у Алены. ― Просто у вас было не заперто и я… в общем, прошу прощения.

– Вы бы перестали упоминать имя Господа нашего всуе! Грех это, – протянула Лиза гулким басом с легким придыханием. А что?! Если уж взялась пугать гостя “красотой писанной в ночи”, так уже идти до победного конца!

– Эм-м-м… я… это… чего хотел… Фух, можно я зайду? – наконец, решился “добрый молодец”, потирая взмокший лоб.

– Ну, заходите.

Костя вошел и закрыл за собой дверь. Потоптался на пороге, то поднимая на нее глаза, то смотря себе под ноги. Лиза заметила несколько царапин у него на щеке, видимо оставшихся от длинных острых когтей Алены, смачно сдобренных гель-лаком.

– Это ваша птичка вас так разукрасила? – спросила «ласковая» Лиза.

– Да это не птичка! – вскипел Костя, ― А цапля бешенная! А откуда вы знаете, что я ее так называю? Это она вам рассказала?

– Нет, это у нас стены в доме тонкие. И ваше радостное птичье “чириканье” слышала не только я, но и все соседи нашей уважаемой многоэтажки, – с нескрываемым сарказмом ответила Лиза, в открытую наслаждаясь видом обомлевшего «товарища бизнесмена».

– Да, твою ж… – смутился он. ― Извините. Ужас какой.

– За что это она вам… перья ощипала?

– Я ей новый айфон отказался покупать, – ответил Костя, потирая свои царапины на гладковыбритой щеке. ― Сильно заметно?

– Дайте посмотрю, – воскликнула Лиза и посмотрела на него сквозь свечи взглядом то ли заклятого врага Бэтмена, легендарного злодея Джокера, то ли самого Джека Потрошителя.

– Слушайте, вы бы не могли перестать? – передёрнулся бедный Костя и отступил назад, умудрившись больно удариться затылком о входную дверь.

– А что такое? – как ни в чем не бывало спросила Лиза и протяжно прошептала: – Птенчик вы пугливый, темноты боитесь, аль привидений?

– Слушайте… перестаньте меня оскорблять и прекратите уже ваши… ваши страшилки! – возмутился он.

– Если вам что-то не нравится, вы всегда можете выйти за вот именно эту входную дверь, – отрезала Лиза.

– Я не могу.

– Почему?

– Мне нужна ваша помощь. Видите ли… Когда Алёна сбрендила… в общем, она разбила мой телефон, и я теперь не могу вызвать водителя, чтобы он меня забрал, ― поделился Костя.

– А я здесь причем?