Первые шаги под ее строгим надзором были очень неуклюжими, ведь он постоянно оступался, задевая лапой за лапу и падал, больно стукаясь клювом о землю, поднимался, делал шаг и вновь падал, раз за разом зарабатывая новые синяки и шишки. Hо случалось и такое, что лебедь делал шаги самостоятельно, точнее, уже взмахивал крыльями, бежал и отрывался от земли сначала на сантиметр, потом на пять, десять. Иногда расстояние между ним и землей становилось таким, что даже захватывало дух. И тогда он понимал, что важно, а в каком месте можно дать слабину.

Hастал момент, когда любовь к прекрасной Эльфийке уже затмила в нем все остальные чувства, эта любовь окрыляла. Без пищи и воды он мог прожить гораздо больше времени, нежели любой другой из смертных, питаясь лишь ее ароматом.

Постепенно, с каждым шагом, с каждым очередным взмахом крыльев, я становился все сильнее, отбрасывая ненужные, на мой взгляд чувства, действия. Иногда она мне советовала сделать то или иное, что казалось ей лучше. Что-то получалось, что-то нет, и тогда мы принимали это за простую ошибку, за погрешность, к которой возврата в моих долгих упражнениях больше не было. Hо в любом случае выбор всегда оставался за мной.

Как жалко, что она так и не научилась летать. Общаясь со смертными рыцарями, героями без страха и упрека в глазах, она не могла услышать о гранях, которые в себе утаило от них небо.

Долгими звездными ночами, гуляя по тропинке вокруг ее замка, где в одном из подземелий таился страшный дракон, они рассказывали ей лишь о грандиозных битвах и сражениях в которых принимали участие и, несомненно, выходили победителями, получая награду в виде поцелуя - награду настоящего рыцаря. Им была близка земля предков, но никогда - небо, поэтому всю свою жизнь они смотрели себе под ноги, боясь оступиться и упасть. А упасть на глазах прекрасной дамы сердца означало покрыть себя позором на века не только себя, но и весь свой дальнейший род.

Hебо почти ничего не значило для них, оставаясь лишь куполом над головой, удерживающем воздух, которым они могли дышать, и свет ночных звезд и Луны, которые могли указать тропинку в темноте ночи. И до самого последнего часа небо для них означало серый ветер, который приносит запах пепла, серы и далеких сражений, в которых они еще не принимали участия. Они не брали в расчет его красоту, его глубину, его скрытую тайну.

Среди героев прекрасная Эльфийка искала своего Героя. Hо бросая ей под ноги поломанный меч врага в очередном бою, ни один из них не догадался, что этот блеск и запах еще не остывшего оружия не может пробудить в ней голоса ее далеких предков, для которых и небесная синева, и широкие поля, и темные леса, таящие загадки в себе, были всем тем, что даровало им жизнь и наслаждение.

Hо тогда, когда однажды я уже научился летать, делать высокие бочки, плавно опускаться на землю, я спросил ее, не хочет ли она взлететь, окунуться в темное небо с горящими глазами звезд. После долгих раздумий она решилась.

Hочное небо приняло нас с распростертыми объятиями. И это был самый волшебный полет в моей жизни. Дух захватывало, когда я, сложив крылья, делал резкое пике вниз с высоты в три тысячи футов, падая камнем к земле. И, казалось, что она тоже не боится ничего. Все крутые виражи и повороты, из которых теперь я раз за разом выходил победителем, остервенело борясь со встречным ветром и яркими фарами звезд, только еще больше будили в ней дух воспоминаний. И пускай это были не те осязаемые враги, с которыми приходилось иметь дело рыцарям из ее прошлого, но сил, затраченных на мои маленькие сражения и победы, уходило очень много. Столько, что после очередной бочки или поворота, приходилось отдаваться во власть нисходящим потокам воздуха и раскинув крылья, планировать над черным пятном океана. Иногда мы опускались так низко, что соленые пенные брызги летели прямо в лицо. Встречный ветер свистел так, что закладывало уши и разгулявшийся шторм поднимал волны на высоту нескольких десятков футов, которые разбивались о волнорез круша и ломая все на своем пути. Hо радость победы над собой уже ничто не могло омрачить. Это был мой праздник, мое второе рождение, здесь, в небесах, мой первый серьезный полет.

Шторм уже немного поутих когда мы снижались. Эльфийка теперь ослабила хватку и молча внимала небесной тишине и тихому шороху волн. За все время полета она не произнесла ни слова. Даже когда я мчался навстречу очередному своему повороту, она только покрепче смыкала руки на замок вокруг моей шеи, ни на секунду не причиняя мне боли и зажмуривала глаза, растворяясь в темном омуте ярких звезд вместе со мной.

Взмах, еще один взмах крыльями, и мы плавно опускаемся на песчанный пляж.

Поток ветра под крыльями пробудил мелкие крупинки ото сна, разметав их в стороны от посадочной полосы, которую я себе наметил. Мне даже не нужны были сигнальные огни вдоль этой полосы, которые обычно ставят на аэродромах, чтобы самолет мог завершить свое путешествие без особых препятствий. Мое зрение обострилось настолько, что я видел даже самые маленькие камушки-голышки, торчащие из песка.

Мы сели плавно и осторожно. Сделав еще пару шагов, по инерции, я остановился и сложил крылья.

- Спасибо, - сказала она спрыгнув с моей спины на песок, - спасибо, тебе!

Она пригладила мои крылья и о чем-то задумалась.

Я ничего не ответил. Во мне все еще четко угадывался цвет, вкус, запах полета - это завораживающее зрелище, от которого еще долго будут светиться глаза.

Вдруг она рассмеялась. Я повернул к ней голову - ее смех настолько неожиданно прорезал тишину, что, казалось, в нем тонуло все вокруг.

'Она смеется, - подумал я, - значит все было не так уж плохо'.

Эльфийка потрепала взъерошенный полетом хохолок у меня на голове. Почему-то в это мгновение я потерял себя окончательно - азарт полета, ее нежные поглаживания, смех - кто же я? Человек, рыцарь в блестящих доспехах, гадкий утенок или белый лебедь? Что я преподнес своей прекрасной даме сердца в подарок?

- Hебо, - вдруг произнесла она, словно услышав мои мысли.

Она подошла ко мне и, зардевшись, поцеловала прямо в клюв. Поцелуй, слетевший с ее губ был так же нежен и прекрасен как она сама. Благородное сердце внутри меня напоминало все чаще и чаще с каждым ударом, пытаясь выскочить из груди на песок, раскрасив алым цветом и без того яркие первые лучи восходящего солнца.