— Кшуш, Ссыс. Возьмите с собой. Еще пятерых и. Принесите в рабо. Чий кабинет. Желтые папки. Из ящиков номер. Двенадцать, сорок. И сорок два.

Он встал к Сару боком и сказал:

— Пойдемте, мой. Автор. Вам доставят. Все, что вы. Приказали.

Сару поднялся, потрепал пробор Купера В., и взял его за руку. Вместе они последовали за Шышом в лабиринт изгнанной информации. Сначала Сару хотел идти чуть позади, но вид покачивающихся церок, золотых от колец, вынудил его поднажать и занять позицию справа по борту владыки тараканов.

Не пылинки вокруг, — думал Автор. Зеркальные от полировки шкафы, выметенный ковер, покрытые белилами стены. И никаких признаков сырости или плесени. Нигде ничего не валяется, все лежит на своих местах. Он вспомнил тараканов, которые бросились за ним убирать. Поразительно.

— Чувствую. Озадаченность.

Шыш поощрительно свистнул.

— У меня вправду есть вопрос, — признался Сару.

— Спрашивайте, мой. Автор. Спрашивайте.

— Почему тут так…

— Чисто?

— Не хотел бы никого обидеть.

— Пустое. Мне понятно. Ваше недоумение. Я тоже не хочу. Никого обидеть. Но все дело. В человеческой. Ограниченности. Вы слишком зависимы. От своих привычек. И хуже всего. Когда знания. Из которых выра. Стают эти. Привычки, ошибочны. Послушайте, я. Развею один. Из популярных. Мифов. Люди почти сразу. Начали замечать. Что тараканы появ. Ляются там. Где царит грязь. Бардак, неустроенность. Это правда. Мы селимся в. Таких местах. Но вовсе не за тем. Чтобы пировать. В объедках и. Разносить болезни. Раньше, когда. Все тараканы. Были больше меня…

Сару замаскировал вопль в удивленное восклицание.

…Мы жили при. Домах великих. Зверей. Следили за порядком. Чистотой и ухоженностью. Да. Именно так. Мы появляемся в грязи, чтобы убрать ее! — Шыш глубоко вдохнул и помолчал немного. — Мы были хранител. Ями чистоты. Славным народом. Мы и сейчас такие. Но нынешние размеры. Не дают исполнять. Наш долг так же. Стремительно. Подолгу мы возимся. На грязных кухнях. В пыльных чуланах. И людям кажется. Что мы просто паразиты. И нарушители. Уюта. Убивают нас миллион. Ами, считая. Что оберегают. Себя от еще. Большего хаоса. Хотя все совсем. Не так. Совсем не так.

Шыш подавлено замолчал. Его скорбь, тихое уныние, чувствовались на расстоянии. Не зная, что сказать, порядком ошарашенный Сару поджал губы и поглядел на Купера В. ковыляющего рядом. Тот указал глазами на печального таракана.

— Утешь его… — шепнул он едва слышно.

— Что? — почти неразличимо воскликнул Сару сквозь поджатые губы.

— Я говорю, скажи что-нибудь бодрящее.

— Что я должен сказать? Я тоже их убивал.

— Самое время извинится.

Сару задумался над словами, которые могли бы утешить двухметрового говорящего таракана из прошлого.

— Ну-ну… — пробормотал он. — Не стоит так переживать из-за людей. Нам многое невдомек. Лучше относиться к нам как к неизбежному злу. В конце концов, пока мы есть, бездельничать вам не придется. И вы здорово справляетесь, серьезно. Каждый раз, утром, люди во всем Авторитете замечают, что их кухни стали чище. А сколько настойчивости. Со всеми этими подливками и крошащимся хлебом, удивительно, что вы до сих пор не махнули на нас… лапой.

— Вы, правда, так. Думаете? — удивленно спросил Шыш.

— Ну, конечно. Все будет хорошо.

Сару пересилил себя и похлопал ладонью по хитину.

— Спасибо, — поблагодарил таракан, смущенно потеребив на ходу ус. — Это неожиданная. И очень приятная. Поддержка. Вот мы и пришли. Кстати.

В центре хранилища была оборудована небольшая площадка для изучения документов. Стандартные писчие столы, офисные стулья и стеклянная бутыль, застрявшая в привычном каменном основании с медным краником.

Бутыль была полной.

— Х-га-а! — просипел Купер В.

— Иди, иди, — разрешил Сару.

Перед поилкой тут же стартовал какой-то языческий обряд.

— Все документы. На центральном. Столе.

Шыш указал лапой на кипы желтых папок освещенных светодаром в стеклянном шаре.

— Вам еще что. Нибудь нужно?

Сару посмотрел по сторонам.

— А, какого змея, принесите мне кофе, сколько найдете.

— Со сливками? Сахар?

— Без сахара и сливок. Просто ядреного кофе с гущей на полчашки.

— Руш, Шхас. Кофе из кухонь. Автора.

Следующие пять часов, Сару провел над пыльными пергаментами. Прихлебывая кофе из собственных кухонь, он в какой-то момент поперхнулся им и больше не вспоминал о чайнике. Холодея от ужаса, не успевая чихать, он пролистывал страницы, переламывая ветхую желтизну, бросая прочитанное рядом со стулом. Бумаги эти тут же исчезали, кофе оставался горячим, — Сару не обращал на это внимания. Его голова становилось все легче и легче, у переносицы показались слезы. Сотни тысяч тон утопленного зерна, негласные моратории на развитие науки, десятки тысяч ликвидированных ученых, которые позиционировались как сектанты и преступники. Грандиозные акции по распространению невежества, ограниченности и пассивности. Обнищание культуры. У Акта Искусств даже нет своего тэна. Только министр-овощ, который сливает все финансирование на Почти Легальную Арену.

Это было невероятно. Совершенно необъяснимо. И жутко.

И все это сделал он. Подписи. Печати. Память.

Сару отшвырнул от себя папки и зашептал:

— Спокойно, спокойно, надо подумать. Надо решить все… Шу-у-уш!

— Да, мой Автор, — таракан выглянул из-за шкафов.

— Пусть принесут мне такие же архивы, но от предыдущих Авторов!

Одержимо потроша новые подвязки, Сару не знал, чего боится больше: того, что сможет защититься или что останется один… Он смог защититься. Они все занимались тем же самым. Душили Авторитет. Разлагали культуру и сгущали кровь. Сару взвыл:

— Шыш! Стонерестовые планы развития Авторитета! Их должно быть ровно пять!

— Точно так, мой. Автор.

Сару принесли пять драгоценных свитков в платиновых футлярах. Сару открывал их один за другим в порядке хронологической очереди, и тут же отбрасывал, становясь все бледнее. На третьем он не выдержал, схватился сразу за последний, и рывком открыл его. Лицо его приобрело оттенок лягушачьего брюха.

Белый, совершенно пустой пергамент. А внизу его печать и подпись.

— Не может быть… — умоляюще простонал он. — Почему мы это делали? И почему я только сейчас понял, ЧТО мы делали?

Он с размаху ударил по столу кулаком. Кофейник опрокинулся, по белоснежной бумаге хлынули черные струи. Сару поднял рассеянный взгляд и увидел Шыша, застывшего напротив.

— Вы и вправду. Сожалеете?

— Да! — Автор выскочил из-за стола. — Если уж пять веков переливания из пустого в порожнее в масштабах целого материка не достойны сожаления, тогда что достойно?!

— Потрясающе.

— Неужели?!

— И вы никак не. Можете себя оправ. Дать?

— Раньше у меня это получалось, — Сару сорвал парик, и забросил его на ближайший шкаф. — Да, я помню, но не могу понять: как? Что-то во мне считало эту гнусь привычным ходом истории!

— А теперь, это «что-то»…

— Исчезло, — воскликнул Автор, яростно ероша собственные волосы. — Все встало на свои места. Я — монстр. Авторитет — в дерьме. И все, кто были до меня — монстры.

— Значит, первенцам. Худо.

Шыш скрестил усы.

— Что? — замер Сару. — А они здесь причем?

— Сядьте, мой. Автор, — посоветовал Шыш. — Сядьте и послушайте. Что я могу рассказать.

Сару поднял кресло и сел в него, смущенно глядя на таракана.

— Всего я не знаю, — продолжал тот. — В основном, могу. Лишь догадываться…

Отрывистое повествование таракана, ложилось кирпичиками предложений в сознание Автора. Таракан не щадил его. Не скрывал ни одной своей теории, подкрепляя все неоспоримыми фактами и многонерестовыми размышлениями. Его подданные принесли дневники, в которых Шыш замечал древней клинописью свои наблюдения. Эти наблюдения сопровождали все историю Авторитета и ясно давали понять:

— Первенцы правили вами.

Сару казалось, что он не чувствует ничего ниже шеи. Только мерцающую боль внутри черепа. Такое нельзя узнавать вот так сразу. Нужны месяцы подготовки, крошечных порций информации и подозрений.