– Дело пока не закончено, задача у нас непростая.

– Что ты имеешь в виду? – из осторожности шепотом спросил Клапауций.

– Видишь ли, в чем дело, – начал Трурль, – если король завалит этого механического скота, не может быть сомнений, что он исполнит свое обещание, которое можно назвать «колодезным», заявив, что мы не справились с заданием. А если получится, как мы того хотим… понимаешь, о чем я?

– Не очень. Если король не справится с зверем?

– Хуже, дорогой мой коллега… Если зверь завалит короля, нам может этого не простить тот, кто унаследует его власть.

– Думаешь, он призовет нас к ответу? Но обычно наследник только рад открывшейся возможности занять трон.

– Все так, только этим наследником станет сын короля, и расправится он с нами из-за любви к отцу или оттого лишь, что именно этого будет ожидать от него двор, для нас с тобой невелика разница.

– Об этом я не подумал… – помрачнел Клапауций и замолк.

– Перспектива, и вправду, невеселая, – пробурчал он миг спустя, – что в лоб, что по лбу… Ты что-то можешь предложить?

– Можно было бы построить такую бестию, у которой смерть была бы не окончательной. То есть, когда король сразит ее, она падет, но тут же воскреснет, и охота продолжится. Так будет повторяться раз за разом, пока король не выбьется из сил…

– Выбившись из сил, он только рассвирепеет, – резонно возразил Клапауций. – К тому же, как ты себе представляешь этого неуязвимого зверя?

– Никак себе не представляю, только прикидываю варианты… Простейшим решением было бы создать чудовище, не имеющее жизненно важных центров. Хоть на куски его поруби, а куски срастутся опять.

– Но как?

– Под действием поля.

– Магнитного?

– Например.

– Откуда возьмется такое поле?

– Пока не знаю. Может, мы сами могли бы им издали управлять? – задал Трурль вопрос.

– Да нет, это маловероятно, – скривился Клапауций. – Откуда нам знать, не заточит ли нас король на время своей охоты в каком-то каземате. В конце концов, надо признать, что и наши предшественники умели не только кометам хвосты крутить, а сам знаешь, чем кончилось. Наверняка, мысль о дистанционном управлении кому-то из них приходила, да это не помогло. Так что с чудовищем у нас не должно быть ничего общего во время самого поединка.

– Может, запустить искусственный спутник и с него… – предложил Трурль.

– Ну да, – возмутился Клапауций, – тебе, чтобы простой карандаш очинить, сразу мельничный жернов подавай! Какой спутник, как ты его изготовишь? Как на орбиту доставишь? Чудес в нашей профессии не бывает, дорогой мой! Нет, центр управления должен быть скрыт от глаз.

– Да как ты его скроешь, несчастный, если мы постоянно находимся под наблюдением?! Сам видишь, как слуги с лакеями глаз с нас не спускают, всюду суют нос, так что не может быть и речи о том, чтобы кто-то из нас мог незамеченным покинуть дворец даже на минуту! К тому же такой центр – устройство немалое, как его вынести отсюда и куда-то доставить? Не вижу никакой возможности для этого!

– Только не горячись, – рассудительно успокаивал друга Клапауций. – Возможно, такое устройство и не понадобится.

– Но ведь чудовищем должно же что-то управлять, и если это будет его электронный мозг, то Жестокус попросту изрубит его в капусту, прежде чем успеешь произнести: «Прощай, белый свет!»

Оба помолчали. Стемнело, и внизу загоралось все больше городских огней. Трурль неожиданно прервал молчание.

– Послушай, есть идея. А что если под видом чудовища нам построить корабль и улизнуть на нем отсюда? Можно для маскировки приделать ему хвост, уши и лапы, а затем отбросить весь этот камуфляж при взлете? Считаю, это отличная идея! Улетим – и ищи ветра в поле!

– А если в числе слуг приставлен к нам королем также грамотный конструктор, что представляется мне более чем вероятным? Не успеешь оглянуться, как окажешься в руках палача. И вообще, спасаться бегством не в моих привычках. Вопрос стоит так: или мы – или он, третьего не дано!

– И в самом деле, кто-то из шпиков может разбираться в конструировании… – забеспокоился Трурль. – Что же нам делать теперь, пропади оно все пропадом? Может, создать электронную фата-моргану?

– То есть такой мираж, призрак? Чтобы король преследовал его впустую? Спасибо! Да вернувшись с неудачной охоты, он вывернет нас наизнанку!

Оба опять помолчали. Неожиданно Трурль прервал молчание:

– Единственным выходом мне представляется, чтобы чудовище короля схватило, похитило – следишь за моей мыслью? – и удерживало в неволе. Таким образом…

– Понял, можешь не продолжать. Действительно, это идея! Мы бы пленили его… а соловьи-то тут поют почище, чем в самой Проквинской Марилонде! – ловко закруглил свою фразу Клапауций при появлении слуг, выносящих на террасу светильники на серебряных постаментах. И как только слуги вышли, он продолжил в мерцающей полутьме:

– Предположим, что все у нас получится, но как мы сможем начать торг с пленником, если окажемся вдруг закованы в кандалы и заперты в подземелье?

– Это так, – пробурчал Трурль в ответ, – необходимо что-то придумать на этот случай, комбинацию какую-то… В конце концов, все решает правильный алгоритм.

– Тоже мне открытие! Ясное дело, что без правильного алгоритма не выйдет ни шиша. Нечего тянуть, начинаем экспериментировать!

И друзья принялись за работу. Начали с того, что создали модели Жестокуса и чудища, пока что на бумаге, в виде математических функций. Трурль играл за короля, а Клапауций за чудище, и два конструктора столкнулись на огромных листах бумаги, устилавших стол, с такой силой, что ломались с треском грифели карандашей. И бешено вилось чудовище, уворачиваясь от ударов королевских уравнений неопределенным интегралом, рассыпалось бессчетным множеством неизвестных, будучи повержено, и вновь восставало возведенным в степень крепче прежнего, а король побивал его дифференциалами, да так, что ошметки функциональных операторов летели по сторонам, и такая возникла нелинейно-алгебраическая неразбериха, что оба конструктора уже не могли различить, что произошло с королем и что с чудовищем, скрытыми под спудом перечеркнутых знаков. Поднялись они тогда из-за стола, приложились к лейденской большой амфоре и, вернувшись за стол, с новыми силами яростно ринулись в бой во всеоружии всего арсенала математического анализа, так что графитная пыль заклубилась над исчерканными листами бумаги и гарью потянуло. Король нападал, разгоняясь на убойных коэффициентах, и увязал в дебрях шестииндексных символов, с трудом выбирался из них по собственным следам и вновь атаковал до седьмого пота и восьмой равнодействующей, пока чудовище не распалось на сто многочленов, потеряв один икс и два ипсилона и провалившись в знаменатель, но оттуда, воспрянув корнями, как заедет вдруг королевской математической модели сбоку, так что все уравнение ее, ошеломленное ударом сплеча, зашаталось!

Однако король на это панцирем нелинейным прикрылся и, оттолкнувшись от точки бесконечного ряда, в ответ как хрястнет сквозь все скобки чудовище по башке, так что логарифм спереди у него отвалился и степень сзади. Втянуло оно щупальца свои тогда внутрь и ковариантно ответный удар нанесло – только карандаши замелькали – бац! бац! и еще раз по спине трансформантой, и еще! Тут уж король, упрощенный от числителя до всех своих знаменателей, содрогнулся и рухнул замертво, растянувшись во весь рост. А конструкторы, вскочив, радостно пустились в пляс и принялись рвать исписанные листы на глазах у шпионов, следивших за ними и подглядывавших через подзорную трубу с люстры, однако ничего не смысливших в высшей математике и ничего не понявших, кроме истошных криков: «Победа! Победа!!»

Далеко за полночь на экспертизу в самую засекреченную лабораторию тайной полиции королевства доставлена была лейденская амфора, к которой конструкторы припадали для подкрепления сил во время изнурительной работы. Немедленно лаборанты и консультанты вскрыли ее второе дно, вынули оттуда магнитофончик с микрофончиком, включили и, сгрудившись над ним, много часов прослушивали с величайшим вниманием запись, сделанную в зелено-мраморном зале. Уже первые косые лучи восходящего солнца осветили их вытянувшиеся лица, а они так и не смогли ничего понять из услышанного. Кто-то из конструкторов говорил, например: