– Садитесь, господин Гитаров.

Гитаров сел.

– Я Вас слушаю. – сказал Гудомов и сел в своё рабочее кресло.

Гитаров откашлялся, положил свою записную книжку на стол, открыл её и начал:

– Очень странное дело, господин полицмейстер. Странное в своей дерзости. Кто-то так желал избавиться от госпожи Ираиды Никитичны, что убил её на глазах у всех. Я делаю вывод, что это произошло по одной из трёх причин. Первая причина – Ираида Леонова кому- то очень сильно мешала. Человек настолько ненавидел её, что принял решение отравить её немедленно. Скорее всего, на балу произошла ситуация, которая привела будущего убийцу в состояние нестабильности, и он в эмоциональном порыве убил красавицу. Вторая причина, Ираида Леонова несла кому-то опасность. Предположу, что Ираида стала свидетелем какого-то происшествия и стала угрожать тому или тем людям, которые были участниками этого происшествия. Соответственно, шантаж ни к чему не привёл, участники происшествия приняли решение убить её.

– А какая же третья причина? – уточнил полицмейстер.

– Третья причина – причина страсти. Ираида Никитична была красавицей, слышал, что у неё было много воздыхателей и, как я предполагаю, один из воздыхателей убил её. Вы знаете, бывали случаи, когда воздыхатели убивали своих возлюбленных. – Гитаров внимательно посмотрел на своего начальника.

Лицо Гудомова стало хмурым.

– Почему Вы сделали такие выводы? – поинтересовался Гудомов.

– Просто так быстро, у всех на виду. Убийца действовал импульсивно. – сообщил Гитаров и задумался. – Цианид действует почти мгновенно. Кто – то кинул немного цианистого калия в бокал со шампанским (господин доктор уверен в этом). Даже, если бы убийцу увидел кто-то на балу, никто бы не придал значения, потому что, опираясь на показания очевидцев, я делаю вывод, что госпожа Леонова стояла поодаль от остального общества, люди танцевали. Не думаю, что кто-то наблюдал за Ираидой Никитичной.

– Похоже на правду. – промолвил полицмейстер, немного задумавшись.

– Знаете, Станислав Александрович, для меня очень странно, что Ираида Никитична была на этом балу.

– Почему же?

– Вы ведь знаете, какие слухи ходят по городу и о чём судачат люди. Говорят, что госпожа Леонова – содержанка богатого господина. А какое здесь чопорное общество и что они говорят о неё. Поэтому для меня это странно.

– Гитаров, это же не Петербург. Здесь за дружбу с дамой полусвета вы не будете подвергнуты остракизму.

– Возможно, что Вы правы, господин полицмейстер.

– Господин полицмейстер, я опросил большинство свидетелей смерти Ираиды. – продолжил Гитаровю. – На балу было около двадцати пяти человек, считая слуг. Я допросил всех, опрос был кратким, но он позволил мне сделать выводы о том, что как минимум пятьнадцать человек не причастны к смерти Ираиды. Семь человек под вопросом. Три человека могли её убить.

– Что это за семь человек? – поинтересовался Гудомов, посмотрев на карманные часы.

– Семь человек – это люди, по каким – либо причинам желавшие мадмуазель Леоновой смерти или, по крайней мере, ненавидевшие её.

– Семь? – Гудомов поднял брови. – Достаточно большая цифра для такой юной девушки.

– Соглашусь, господин Гудомов. Но цифра ещё больше. Их десять. Десять человек желают смерти молодой девушки.

– Всему виной красота, Владимир Васильевич.

– Соглашусь, Станислав Александрович, – кивнул Гитаров. – Красота – это страшная сила, убийственная сила. Но некоторые люди, из этой десятки, ненавидели Ираиду Никитичну по другой причине.

– Вы выяснили эту причину, Владимир?

– Эти люди ещё не знают о том, что я понял, что они желали смерти госпоже Леоновой.

– Вы – хитрец. Но время идёт, Владимир Васильевич. Время играет против нас. Сегодня второе января. Я прошу Вас ускориться.

– Да, господин полицмейстер.

– Что Вы планируете предпринять дальше?

– Я проанализировал все ответы на допросе свидетелей смерти Ираиды Никитичны. Составил вопросы, которые собираюсь задать в течение трёх дней.

– Владимир Васильевич, у Вас есть три дня. Всего три дня. – вдруг лицо Гудомова сделалось жестоким и не терпящим возражений. Гитаров знал это лицо и знал, что может быть, если ослушаться приказа начальства. – За это время вы должны найти убийцу Ираиды и, даст Бог, он в скором времени будет на Сахалине.

– Даст Бог. – вторил ему Гитаров.

Гитаров не верил в Бога, но был спокоен к вере других. Гудомов в Бога верил и только он помогал ему, по мнению господина полицмейстера.

Владимир Васильевич весь вечер просматривал записи своей записной книжки. У него вошло в привычку делать ёмкие характеристики тех, кого он подвергал допросу. Характеристики были грубоватыми, но Гитаров верил, что именно они помогают ему распутывать все уголовные дела. За это в Петербургском департамент полиции Гитарова почитали сумасшедшим. Например, Гитаров был уверен, что дама, которой он дал характеристику «Стерва» не способна на убийство, а вот дама, которой дал характеристику «Скромная», способна убить. В тихом омуте черти водятся – придерживался Гитаров этого выражения.

В деле Леоновой была и «Стерва», и «Скромная», и «Мигера», и «Высокомерная», и «Трус», и «Ловелас», и «Казнокрад», и «Сволочь». Дело было странным. Гитаров не мог нащупать мотив, но чувствовал, что мотив лежит на поверхности. Если он найдёт мотив, останется только дёрнуть за ниточку и убийца выбежит в круг и закричит «Я!Я!». Мотив был, их, по мнению Гитарова, было три. Их он озвучил полицмейстеру. А что, если есть ещё один мотив? Но какой?

Голова разболелась со страшной силой и Гитаров лёг на кровать, погасив лампу. Он закрыл глаза и снова увидел перекошенное болью лицо умершей. А ведь совсем недавно он видел её на почтамте. Ираида была в прекрасной шубке и белом берете. Она держала в руках муфточку, приветливо разговаривала с работником почтамта и заплатила сверху за отправку телеграммы. Ираида…

Она была красивой, стройной. Красивой и тёплой. Гитаров уже несколько раз убеждался, что красота бывает двух видов – красота холодная, которой хочется любоваться, как на произведения великих живописцев, но не хочется подойти и потрогать, и красота тёплая, которой хочется наслаждаться и согреться под её лучами.

На балу Ираида была в бежевом платье, вся сияла брильянтами, прекрасная, как роза. Она жила на Миллионой, Гитаров часто видел её в окне второго этажа, когда проходил по Миллионой, шествуя в полицейское управление.

Она была в тонком халате, белом, как снег. Она была прекрасной. Но она была падшей. Прекрасной и падшей. Ей было только двадцать лет, а она уже вкусила все прелести жизни. Все прелести мужчины. Эта прекрасная падшая женщина.

Всего двадцать лет, а уже граф Ласдорф содержал её. Только ли граф, этот богач.

Гитаров нервно перевернулся на другой бок. Падшие женщины преследуют его всю жизнь. Его жизнь испортила падшая женщина. Она же и привела его в Карлов. В этот городок.

Телеграмма!

Глава 4

Почта

Ровно в девять часов утра Гитаров был в почтамте. Погода стояла ветреная, щёки обжигал мороз.

В здании почты не было никого, кроме Лавра Ивановича, работника почтамта.

Это был поджарый мужчина лет пятидесяти пяти, с бородой, чистый, аккуратный. Лавр Иванович работал на Карловской почте со времени её основания. Хорошо зарабатывал и не хотел терять своего места.

Появление господина Гитарова в такое раннее январское утро испугало Лавра Ивановича.

Он знал, что два дня назад умерла Ираида Леонова. Она была красивая и приветливая, не то, что графиня Ласдорф. Лавр Иванович не любил дам с титулами, потому что считал, что все они «высокомерные злые стервы». Лавр Иванович любил дам «полусвета» и, так как он верил слухам, что Ираида Леонова была содержанкой богатого мужчины, она нравилась ему. Ираида Никитична часто посещала почту, отправляла письма или телеграммы. Она была женщиной видной, но, в то же время, по мнению Лавра Ивановича, скромной.