– Элизабет, как и я, была мужским мастером.
«Эх, черт, и здесь не сходится. Неужели я и отсюда уйду без зацепок?» – Первый подумал об этом, но вслух, ни чего не сказал.
– Благодарю Вас за помощь, вынужден откланяться – следователь развернулся в сторону выхода, как вдруг, парикмахер окрикнула его:
– Святой Отец! Не знаю, насколько это важно, но я тут вспомнила… Примерно три месяца назад к Элизабет приходила девушка. Она попросила, что бы моя напарница подстригла ее. Элизабет сначала отказалась, но девушка настаивала и предложила цену, вдвое больше, чем мы обычно берем за стрижку. Элизабет конечно согласилась. После этого девушка приходила еще несколько раз и принимала ее только Элизабет Брикман. От других мастеров, как мужских, так и женских посетительница отказывалась. Мне это показалось тогда странным, но особого значения я не придала.
«Кажется это то, что нужно» – Первый, не скрывая своей заинтересованности, вновь обратился к парикмахеру:
– Пожалуй, эта информация может мне пригодится. Как выглядела та девушка, что приходила к мадам Брикман?
– На вид, лет двадцать – двадцать пять. Длинные, вьющиеся русые волосы, среднего роста, немного ниже меня. Настоящая красавица. Не припомню, что бы видела ее раньше, возможно приезжая. К нам она приходила одетая во все черное. Черные штаны, черную накидку на плечи и в черной шляпе, с широкими краями. Я тогда удивилась, думала, может траур у нее какой, потому, как у нас в черном только священники ходят, но им, то есть вам по форме положено – собеседница с нескрываемым восторгом рассказывала о странной клиентке своей коллеги.
– Скажите, а она ни когда не упоминала о том, где живет, либо о том, где бывает чаще всего? – церковник подумал о том, как здорово было бы, если бы ему и с адресом повезло.
– Нет, где найти эту девушку я не знаю. В последний раз, когда она у нас была, примерно около недели назад, оставила на столике для рабочих принадлежностей, свою заколку. Так Элизабет и знать не знала, как вернуть девушке ее вещь. Она все думала, что посетительница придет и заберет заколку, но вот только не случилось этого…
– Эта вещь до сих пор находится здесь? – в предчувствии успеха спросил следователь.
– Да, конечно. Ждет свою хозяйку. Я могу Вам ее принести.
– Если Вас это не затруднит.
«Какая фантастическая удача, а может быть она специально оставила свою вещь?» – подумал Первый.
Девушка тот час же сходила к пустующему рабочему месту Элизабет Брикман и достав из ящика стола заколку – гребень, принесла ее Первому.
Заколка была достаточно массивной и на вид старой, если не сказать древней, хотя и сохранилась очень хорошо.
«Неужели юная девочка была обладательницей такого реликта? Думаю я на верном пути» – Первый осмотрел заколку со всех сторон. Таких теперь уже не делают. Да и, пожалуй, найти что-то подобное можно только в музее или на барахолке.
– Уважаемая мадмуазель, Вы ведь не станете возражать, если я возьму ее с собой, в качестве вещественного доказательства? – Первый сегодня был чрезвычайно вежлив потому, как кажется «нащупал» правильное направление.
– Нет, не стану. Конечно, возьмите, если это поможет следствию.
– Премного благодарен – произнес Первый, раскланиваясь и понемногу удаляясь в сторону выхода.
«Вот ведь, как замечательно. Теперь я раздобыл ее вещь. Осталось лишь посетить место, где она была не так давно и оставила сильный энергетический след. Вернуться в дом Брикманов? Нет, пожалуй, мне стоит посетить место убийства Джеймса Брикмана» – следователь, окрыленный успехом, осознавая, что сегодня был крайне продуктивный день, не смотря на то, что уже вечерело, решил не откладывать дело на потом и сразу направится на второе место преступления.
Когда Первый шел, по уже знакомому ему каменному мосту, в сторону доков солнце только начало заходить, разбрасывая свои последние оранжевые и красные лучи, по всему пространству вокруг. Яркий свет покрывал старый, разбитый корабль, прохудившиеся лодки и потрепанный причал. Все вокруг мгновенно стало оранжевым, даже по обыкновению серое небо Донтауна и тяжелые облака. Священник остановился на несколько минут на мосту и просто молча, стоял, глядя на завораживающую яркую дорожку на воде. По левую сторону виднелось покосившееся здание лодочной, в которой Первый не так давно устраивал засаду. Было отсюда хорошо видно и место, на котором одаренный Мерси издал свой последний вздох. Церковник прищурил глаза от солнца и вдруг почувствовал невероятно сильную грусть. Солнце уже на половину скрылось за сплошной и бескрайней гладью воды, когда Первый спустился по мосту и подошел к причалу. Именно здесь каждый день рыбачил покойный Джеймс, именно здесь и нашли его тело. Деревянный, на половину прогнивший причал, часть досок которого отсутствовала, не выглядел, надежно, однако Первому пришлось взобраться на него и пройти до края. Следователь достал из кармана старинную заколку и крепко стиснул ее в руке, зажмурившись. Голова священника закружилась и все вокруг пропало. Первый находился в таком состоянии около минуты, иногда вздрагивая и поворачивая голову в разные стороны, будто хотел, что-то рассмотреть сквозь закрытые глаза. Его движения были настолько резкими, что он чуть не упал в реку, но удержался.
Первый пришел в себя и, распахнув глаза, спрятал реликтовый предмет в карман.
«Я снова не смог рассмотреть ее, но за, то теперь я знаю, где искать».
Дорога, до «Шашлычков и Башмачков» была не близкая, но все же, не смотря на усталость Первый решил пройтись пешком. Поднявшись от доков вверх, по Нордстрит, гуляющий свернул в переулок налево и через несколько проходных улиц оказался у уродливого памятника, на центральной площади Донтауна. Приезжий уже неплохо ориентировался в городе и, не смотря на то, что бывал далеко не на всех улицах, точно представлял себе, как дойти до нужного места, без навигатора. Как и всегда, на пути ему не встретилась ни одна живая душа. Люди Донтауна, потрясенные недавним событием, как только заходило солнце, запирались в своих домах, захлопывали ставни и старались ни кого не пускать и ни куда не выходить до утра. В прочем, если верить газетным заголовкам и разговорам горожан, такие происшествия случаются здесь довольно часто, на протяжении уже многих лет. Вероятно именно дурная слава Донтауна, сделала его таким мрачным, чопорным и малонаселенным. Скорее всего, раньше город был промышленным. Наверняка в нем имелись заводы и фабрики. Речные доки принимали суда, а теперь все находится в запустении. Все брошено.
«Теперь понятно, почему Брикманы впустили ее в дом в такое время. Элизабет знала ее. Она была клиенткой мадам Брикман»… – глубокие размышления ночного путника, прервал короткий женский крик и звуки возни, доносившиеся из переулка, между Гроственот и Шелтонстрит. Первый незамедлительно свернул в ту сторону.
Двое мужчин, пытались ограбить женщину, которая в свою очередь изо всех сил вырывалась и старалась позвать на помощь. Один из грабителей, в серой тканевой кепке, держал девушку сзади, закрывая ей рот ладошкой, а второй, с омерзительным, напоминающим свиное рыло лицом, отбирал у нее сумочку, при этом не громко ругался в адрес жертвы, замахиваясь на нее рукой. В свободной руке мужчина держал пистолет.
– Господа. Я Вам не мешаю? – ехидным тоном произнес стоящий перед ними священник.
– Черт, откуда в этой глухомани «нарисовался» священник? Обычно ни кого и вот он тут – проговорил мужчина с пистолетом своему напарнику. Второй крепко вцепился в девушку и, кажется, даже не собирался ее отпускать – да оставь ты ее уже. Кажется нам теперь не до этого! – грабитель разжал руки и жертва, пустилась наутек.
– Сейчас арестует нас, а там-то уж в конторе Управления нам быстро «пришьют» пособничество ведьме или еще чего, и шкуру с нас спустят – бандиты переговаривались между собой, как будто не замечая священнослужителя.
– С другой-то стороны, он только один. Да и вон, какой хлипкий, бледный. Больной какой-то. Убьем его, пока патруль не пришел. Да и дело с концом – грабитель, обладавший лицом и манерами поросенка, лязгнул затвором пистолета и направил оружие на служителя Церкви.
