Несколько раз Патрик вытаскивал в клуб, требовал устроить междусобойчик, но выпивал бокал сладкого коктейля, и его начинало клонить в сон. Брат с алкоголем совсем не дружил и пил всякую шипучую дрянь. Харальд с усмешкой обзывал его ребенком, а тот по-детски дулся.

Один раз они все же просидели в кабинете Йерана, почти до утра обсуждая почему-то его мужа. Йеран единственный женатый альфа в его компании, с которым Харальду было комфортно говорить и делиться своими мыслями. Тогда-то Йеран снова напомнил о необходимости встретиться с женихом и пообщаться.

У Харальда даже повод нашелся – требовалось одобрить подобранные свадебные наряды, разобраться с мелочевкой и сделать общее фото для нескольких журналов. Под утро, еще толком не протрезвев, он послал Юнатану сообщение.

До свадьбы оставалось четыре дня.

Они договорились встретиться перед торговым центром, Харальд опаздывал почти на пятнадцать минут. Телефон, как назло, остался в машине, и он бежал, ругая себя за нерасторопность. Омегу он узнал не сразу. Тот сидел на скамье рядом с фонтанами в очередном сером вытянутом свитере и смотрел в одну точку. Спина, как всегда, прямая. А вот прическа изменилась – Юнатан обрезал волосы. Обкромсал длиннющую косу под корень, выбрив затылок и виски, только неровная челка осталась, которая сейчас кривыми патлами падала на лицо.

– Извини, задержался, – сказал Харальд, притормаживая рядом с парнем. Тот поднялся без тени эмоций, мрачное лицо казалось мертвым. Харальду рядом с ним сразу стало некомфортно. Не хотелось на него смотреть. И говорить. – Пойдем.

Он потянул омегу за руку, и Юнатан болезненно поморщился. Харальд обернулся, не понимая, что сделал не так, но тот снова натянул восковую маску. В салоне их уже ждали визажист и фотограф. Взглянув на Юнатана, оба на мгновение обомлели, но тут же профессионально взяли себя в руки, и повели к примерочным.

Свадебный костюм Харальд даже мерить не стал – если подбирал отец, то в нем можно не сомневаться. Для фото ему принесли несколько строгих нарядов, и Харальду приглянулась классическая тройка с аксессуаром в виде шляпы. В подобном он себе нравился и с улыбкой покрутился перед зеркалом. Фото и пышная свадьба привлекут внимание к его бизнесу, несомненно, найдутся и те, кто захочет с ним сотрудничать или заключить контракт с мебельной фабрикой. Все складывалось просто отлично.

Юнатан на его фоне смотрелся странно. Темные джинсы, украшенные цепями, зауженная светлая рубашка с чуть заметным рисунком и темными манжетами. Юнатан с короткой стрижкой и бледным лицом в подобном смотрелся совсем иначе – интересно и броско. Хотя в композицию он не вписывался, и фотограф начал даже возмущаться, но Харальд его остановил – Юнатан не походил на облезлого пса, выглядел примечательно, и это уже хорошо.

– Твой отец подбирал? – спросил Юн холодно.

– Тебе не нравится? – удивился Харальд.

– Напротив. У него хороший вкус.

– Давай купим, – равнодушно предложил он.

– А можно? – взгляд у Юнатана наконец изменился. Дрогнул, сгоняя холодную маску.

– Конечно. Можешь выбрать тут все, что нравится.

Юнатан тут же снова помрачнел. Харальд не стал выяснять причины. Он инстинктивно боялся копнуть глубоко и услышать то, что не понравится. Хмурость парня и так тревожила. Если раньше Харальд был тем, кто высказывал недовольство по поводу предстоящего брака, то теперь казалось наоборот, что это Юнатана заставили. Хотелось взбрыкнуть, вздернуть его за плечи и послать куда подальше.

После съемок Юнатан ушел в зал за покупками, и Харальд, переборов внутреннее негодование, направился к нему в примерочную. Нагло зашел в небольшую комнату, коротко постучав, так что успел застать, как Юнатан неуклюже пытается снять одну из выбранных рубашек. Получалось это у него плохо. Потому что руки были в сине-зеленых разводах синяков.

Харальд шагнул к нему, остановил попытку прикрыться и уставился на яркие следы побоев.

– Что это? – спросил он.

Юнатан не шелохнулся. Замер, напряженно ожидая его реакции, а потом продолжил одеваться.

– Что это? – уже со злостью повторил Харальд и надавил на один из синяков. Как раз рядом с запястьем – там он его схватил в парке, когда Юнатан подал голос.

– Больно, – сжато сквозь зубы ответил Юнатан и выдернул руку.

– Откуда эти следы? – повторил Харальд тверже.

– Отец наказал. – Ответ вышел холодный. Без эмоций. Сегодня Юнатан весь был таким – словно с трудом сдерживался. Сжал все внутри, что клешнями приходилось вытаскивать. Бледный, выцветший. Он выглядел страшнее, чем на первом свидании. Потому что тогда он краснел и хихикал, смеялся некрасиво и глупо. А сейчас тот улыбчивый и смущенный ребенок исчез. Умер.

– За что?

– Я волосы обрезал без его дозволения. – Юнатан не поворачивался к нему, и Харальд лишь в отражении мог заметить его неподвижный взгляд. – А мне длинные никогда не нравились. Ненавижу их…

Харальд развернул его к себе, сдернул рубашку так грубо, что ткань затрещала, следом снял футболку и посмотрел на его спину в отражении огромного зеркала. Спина и плечи Юнатана были раскрашены бордовым. С точечными посинениями, подкожными кровоподтеками. Страшные следы. Отец его не просто бил – избивал, не жалея, колотил чем-то твердым, возможно, палкой.

На языке застряло много вопросов – как он посмел, почему Юнатан позволил, что вообще происходит в их безумной семье?!

Юнатан стряхнул его руки с себя и отвернулся. Поправил одежду, застегнул рубашку с дырочками вдоль пояса и пряжками на запястьях. Забавная рубашка, только она никак не вписывалась в обычный образ неопрятного и потертого Юнатана. Коротко выдохнув, он спросил равнодушным голосом:

– Мне подходит? Возьмем и ее.

Раздевался он тоже дергано. Харальд думал помочь, но потом развернулся и просто вышел.

Юнатан из непосредственного улыбчивого ребенка превратился во взрослого мужчину. Стал серьезным и мрачным. Одним движением выбрался из привычного теплого кокона.

Харальд надеялся, что причина не в подставном изнасиловании. Что Юнатан, воспитанный строго, как аристократ и джентльмен, спрячет свои переживания и притворится, что ничего не случилось. Но Юнатан, словно перешагнув черту или сломав барьеры, стал сопротивляться прежнему укладу. Подстригся, огрубел и отказался подчиняться. Отказался от всего, чему учила его семья, что требовали родители и нравы. Юнатан стал другим. Харальду хотелось порадоваться за своего гордого и своенравного жениха, но было до отвращения мерзко от себя самого.

Можно сколько угодно себя обманывать и делать вид, что ничего не случилось. Справиться со своей совестью не выходило, и Юнатан задевал одним своим существованием. Жить с ним будет в тягость.

Харальд ждал, пока завернут их покупки, у входной двери. Юнатан появился, когда он докуривал вторую сигарету. Омега прошелся взглядом по спешащим людям на улице и словно в пустоту произнес:

– Тебе необязательно со мной общаться. Я не собираюсь навязываться.

– Ладно, – согласился Харальд, отбросил сигарету в урну и, отвернувшись, направился к машине. Настроение и так было не ахти, поэтому ни спорить, ни упрашивать Юнатана он не собирался.

Только выезжая с парковки, заметил, что Юнатан стоит все там же, и взгляд у него совсем несчастный. Харальд его не понимал и не знал, как поступить правильно – Юн сам его прогнал, а теперь делал печальную мину. Разворачиваться через две полосы он не стал, поехал в офис и по дороге набрал Филиппа. Будущий свекор снял трубку почти сразу, ответил официально.

– Хочу предупредить, если замечу на Юнатане еще один синяк, напишу на вас заявление, – без приветствий сообщил Харальд, – он мой будущий муж, и я не позволю…

– Он пока не твой муж, – прервал его Филипп, даже не отнекиваясь, что избивает сына, – я его отец и воспитываю, как считаю нужным. И не вздумай мне угрожать, мальчишка, или пожалеешь, что связался!

– Я еще не связался, – огрызнулся Харальд, – и если будешь вякать, никакой свадьбы не будет! Мне неохота родниться с разорившимся, зарвавшимся аристократом, избивающим своего сына-омегу до черных синяков.