Харальд Хорфагер редко приезжал домой. Старый сад и обшарпанные стены крохотного старинного здания навевали уныние. Отец мог позволить себе купить роскошный особняк, но жил в пыли и сырости давно забытой истории. Харальду хотелось бы ценить и уважать то, что важно для отца, но после смерти папы все в этом доме потеряло краски. И для отца тоже. Но тот продолжал цепляться за прошлое.

Может, потому в свои шестьдесят Матс Хорфагер выглядел на восемьдесят.

У дома уже стояла новенькая БМВ Йерана Броттена. Друг семьи всегда приезжал на их маленькие праздники. Сегодня день рождения отца и приглашены все, кто дорог. Жаль, что самого дорогого не было рядом.

Харальд открыл калитку с пульта и въехал во двор. Навстречу вышел улыбчивый горничный Эспен, что присматривал за отцом последние пять лет. Принял пальто и вежливо поинтересовался о дороге. Харальд тепло к нему относился, хотя парень и пытался к нему клеиться, но делал это ненавязчиво и никогда не переступал черту. Его забота и внимание только грели.

– Господин Матс в кабинете, зайдешь к нему? – спросил Эспен.

– Нет, подожду в гостиной.

– А Патрик в этом году не приедет? – зачем-то уточнил Эспен, и Харальд поморщился – младший брат сторонился их и не разговаривал с отцом с тех пор, как умер папа. Патрик считал отца виновным в его смерти.

– Нет.

Маленькая зала, уютно украшенная искусственными цветами, пахла мандаринами и чем-то горьковато-сладким. Легким. Словно напоминанием о прошлой спокойной жизни. Пока папа был жив, он все спешил обновить, починить, исправить, но теперь дом сох и увядал. Как и отец. Отца было жаль, уже много лет жаль, и Харальд нечасто навещал его, боясь показать эту жалость.

– Харальд, мальчишка, – раздалось задорное приветствие, и к нему вышел Йеран, – ты все хорошеешь, возмужал. От омег небось отбоя нет?

– Это точно, – улыбнулся Харальд и поднялся, чтобы пожать ему руку. Йеран – дальний родственник, муж чьего-то брата, но с Матсом познакомился еще лет десять назад на приеме у короля, и с тех пор они сдружились, хотя Йеран был значительно младше. – К счастью, я редко покидаю свой кабинет.

Успешно развивающаяся компания отца занимала все свободное время. В молодости у Матса был ночной клуб, но после свадьбы папа посоветовал вложить деньги в гостиничный бизнес и не прогадал. Уже через пару лет отец приобрел вторую гостиницу, и их семья стала по-настоящему богатой. На рождение второго сына отец подарил мужу мастерскую, производящую дизайнерскую мебель, потому что папа этим увлекался. Их имя стало известной маркой во всей Скандинавии. Сейчас Харальд планировал купить старый гостиничный комплекс, реконструировать его по собственному проекту и неплохо навариться на повторной перепродаже. Но для этого ему требовалась хорошая реклама.

Уже почти год, сразу после окончания экономического факультета в Оксфорде, Харальд занимал кресло руководителя, подхватив дело семьи и приняв бразды правления у дядьки – Марта Маддисона. Отец отошел от дел сразу после смерти мужа, и делами компании занимался его младший брат. Харальд не возражал против вмешательства, тем более в завещании имя Марта значилось вторым после Харальда, но он не верил в дядины таланты и предвзято относился к его способности руководить.

– А вот это зря, молодость пролетит, и не заметишь. – Йеран по-доброму рассмеялся. – Гуляй, пока можешь.

– Спасибо, но ты в курсе моих планов.

За окнами пикнула система открытия ворот, и в зал со второго этажа спустился Матс. Годы его не пожалели, Харальду было больно видеть, как быстро угасает отец. Всего за пять лет он превратился в дряхлого старика.

– Почти все в сборе. – Он поздоровался с сыном и вышел встречать новых гостей: прибыл его брат с мужем. Харальд давно не видел дядю и был сильно удивлен его строгому, чопорному виду. Из суетливого неврастеника за то время, что Харальд провел в университете, Март превратился в серьезного и важного бизнесмена. Его муж – Олав Маддисон – крупный, огромный альфа с широченными плечами оброс бородой и обзавелся пивным животом, так что стал походить на Санту.

После радостных объятий и вручения подарков они устроились за небольшим кофейным столиком. Эспен разлил напиток по маленьким чашечкам и принес овсяное печенье. Домашняя обстановка и милое чаепитие смазывались ощущением недосказанности. Харальд чувствовал, как молчание давит и губит праздничную атмосферу. Крошится нетерпеливым беспокойством вместе с печеньем на зубах.

Отец непринужденно болтал с Йераном и посматривал на часы. Дядя и его муж-великан то и дело оборачивались к окну, и Харальду казалось, что все это непосредственно связанно именно с ним.

– Наконец-то! – выдохнул Матс, когда к дому подъехал дорогой лимузин. – Эспен, встречай гостей!

Харальд удивленно вытянул шею, он не знал, кого еще позвал отец. В дом пришла еще одна пожилая пара: альфу Харальд смутно помнил – Филипп Кнутсон, дальний родственник правящей королевской семьи. Он захаживал к ним, общался с отцом еще при жизни папы. Прибывший с ним омега, похоже, был его супругом. Представители новой аристократии, как их сейчас называли, упорно старались соблюдать давно утраченные традиции и навязывать другим свои правила. Только прежних ресурсов у всех этих лордов и князей по сравнению с прошлыми веками не имелось.

Причина появления столь знатного гостя вскоре стала очевидной. Пару недель назад Харальд в ультимативной форме изъявил желание связать свою судьбу с представителем знатного рода – свадьба должна была стать громкой рекламой для будущего комплекса. Отец обещал подобрать кандидата, но Харальд никак не ожидал, что это случится так быстро, а его самого даже не поставят в известность. Он не любил, когда ему что-то навязывали, а новый гость, очевидно, явился именно за этим.

– Филипп! – Матс тяжело поднялся, приветствуя товарища. – Столько дней…

– Лучше сказать «лет». – Гость не подал руки, а приветственно поклонился. Темный смокинг и черная трость делали его образ суровым и старомодным. Ростом он был под два метра, широкий размах плеч выдавал в нем силу, и, несмотря на возраст, Филипп выглядел подтянутым. – Прими мои поздравления с юбилеем.

– Присаживайтесь, Эспен, принеси еще чашки.

Напряженная обстановка не ушла. Харальд несколько раз выходил курить, устав от болтовни старших. Он сам давно не ребенок, но рядом с этими стариками чувствовал себя младенцем. Второй раз с ним вышел дядя. Дергано поправил светлые волосы и вытащил из клатча узкий портсигар.

– Тебе муж курить не запрещает?

– Он мне ничего не запрещает, – усмехнулся дядя и глубоко затянулся.

Харальду не нравилось, когда омеги курили, но критиковать дядю он не мог.

– Матс совсем плох, – зачем-то сказал Март, и Харальд, поморщившись, отвернулся.

Прохладный весенний воздух остудил лицо, а тлеющая сигарета грела пальцы. Несмотря на конец мая, погода была по-северному стылой. А родной дом морозил изнутри, тут было слишком сложно находиться и еще сложнее жить. Матсу следовало уехать.

– Я много раз предлагал ему пожить в пансионате.

– Это не поможет. – Дядька облокотился на стену и выдохнул светлые клубы в воздух. – Знаешь, если бы моя пара умерла, я бы сразу…

– Он не ты, – резко оборвал Харальд.

– Не обижайся. – Март вздохнул и, стряхнув пепел, затушил сигарету о резную побелку. – Матс молодец, он держится, и никто не виноват…

– Никто не виноват, – на автомате повторил Харальд.

– Мы с мужем решили открыть в Бергене новое отделение, и Матс попросил еще немного приглядеть за компанией, – как бы случайно обронил дядя.

Харальд мгновенно взбеленился:

– Я и сам прекрасно справляюсь!

– Не спорю, – примирительно согласился Март, но при этом горделиво приподнял подбородок, – но тебе всего двадцать пять.