"Да, Сир."

"Сайард, тебе ясно?"

Довольный Сайард ухмыльнулся. - "Да, Сир. Неплохо придумано! Нам, похоже, все-таки удастся сделать из Вас приграничника."

"В твоих устах это звучит как комплимент."

Но когда Келсон с Кардиелем подошли к палатке, в которой лежал Дункан, улыбка на лице Келсона сменилась усталой задумчивостью, и, прежде чем войти, Келсон попросил Кардиеля еще раз показать ему перстни.

Дункан был в сознании и вполне мог рассуждать, несмотря на головную боль и тошноту - обычные последствия действия и мераши - и слабость от потери крови. Остальные его раны были вполне прилично подлечены. На плече у него останется шрам от каленого железа, которым прижигали оставленную стрелой рану, и потребуется время, чтобы на его пальцах отросли ногти вместо тех, которые были выдраны щипцами Горони, но пальцы и на руках, и на ногах выглядели уже не такими ободранными, а его раны и ожоги выглядели так, будто они были причинены не тридцать часов, а тридцать дней назад.

Он лежал на походной кровати в палатке Келсона, под голову была подложена целая груда подушек, Дугал кормил его с ложечки супом, а выглядел он как тень самого себя - бледный, исхудавший, явно нуждающийся в бритье но глаза его блестели не от лихорадки, а от возвращавшейся к нему силы. Когда Келсон и Кардиель вошли, и отец, и сын обернулись к ним, и на губах Дункана появилась улыбка, которую Келсон всего лишь сутки назад уже не чаял увидеть.

"Здравствуйте, государь," - сказал Дункан, рот которого был полон супа. - "Простите, что не встаю, чтобы поприветствовать Вас как положено, но я опасаюсь, что, если я покину это ложе, врачи причинят мне куда большие увечья, чем Горони."

"Он считает," - неодобрительно сказал Дугал, - "что, раз он остался жив, он может ринуться исполнять все свои прежние обязанности. Келсон, может быть, если ты расскажешь ему, насколько близко от смерти он был, он поверит этому."

"Ему придется поверить в это," - сказал Келсон, подтягивая носком сапога табурет и и приветствуя кивком входящего в палатку Моргана. - "Это действительно так. Я все видел сам. И мне кажется, что Аларик не разрешит Вам ничего делать, по крайней мере, несколько дней. Я прав, Аларик?"

"Не позволю."

"Я не останусь в обозе," - обводя взглядом всех троих Дерини, сказал Дункан, и в голосе его прозвучало предупреждение.

Морган, который только что проснулся после того, как, исцелив раны Дункана, проспал почти все утро, потянулся и, сев на табурет напротив Дугала, взял Дункана за запястье, проверяя его пульс.

"Успокойся, никто не собирается отправлять тебя в обоз. Правда, несколько дней от тебя не будет никакого толку. Ты не сможешь ехать верхом с такими ногами."

"Ну вот, опять ты все испортил!" - пробормотал Дункан. - "А что ты будешь делать, если я откажусь?"

"Ты не сможешь этого сделать," - Морган отпустил запястье Дукана и озорно усмехнулся. - "Ты забыл? Когда мы занялись твоими ранами, ты разрешил мне установить точки для управления твоим разумом. Это был один из тех редких моментов, когда твои мозги работали как следует. Если я прикажу тебе спать, ты будешь спать, а не спорить со мной. Кстати, оба твоих врача имеют над тобой такую жзе власть. Так что, ты не сможешь даже возразить отцу Лаэлю."

Раздраженный Дункан на несколько мгновений задумался и откинулся на свои подушки.

"А где Лаэль? Как он перенес все это?"

"Он спит," - ответил Морган, - "после того, как ваш покорный слуга поспособствовал этому. Он точно не Дерини, но, пока ты был полон мераши, он делал то, что не под силу никому из Дерини. А сегодня утром, когда я исцелял твои раны, он позволил мне воспользоваться своей силой."

"Слава Богу, что он с пониманием относится ко всем этим деринийским штучкам," - пробормотал Кардиель. - "Я всегда знал, что он - хороший человек, иначе он не стал бы моим духовником, но никто не знает, как даже самый хороший человек будет реагировать в столь напряженной обстановке."

Дугал, протягивая Дункану еще ложку супа, усмехнулся.

"Он стойко выдержал все испытания, и я многому у него научился. Он прирожденный врач. Жаль, что он не Дерини. Не отпускайте его от себя, архиепископ."

"А я и не собираюсь."

"Он, похоже, совершенно не удивился, узнав про меня и отца," продолжил Дугал. - "Кстати, Келсон, боюсь, что сегодня утром в лагере пошли разговоры."

"О чем?" - спросил Дункан.

"О том, что Вы - мой отец."

"А!"

"Я надеюсь, что вы не сердитесь," - сказал Дугал. - "Я помню, что мы согласились хранить все это в тайне, пока Вам не удастся найти дополнительных доказательств, но мне пришлось рассказать об этом Сайарду, чтобы заставить его помочь мне связаться с Келсоном, и, боюсь, что я... проговорился об этом, пробиваясь к Вам. Мне надо было хоть как-нибудь отвлечь Лориса."

"Ну, я уверен, что это его точно отвлекло," - проворчал Дункан. - "Ну, и что он сказал? Что еретик-Дерини породил Дерини-ублюдка?"

"Вы слышали это! Или угадали?"

Дункан фыркнул. - "Да ты сам вряд ли веришь, что я просто угадал. Но мне все-таки жаль, что так получилось." - Он посмотрел на Кардиеля. "Архиепископ, Вы расстроены?"

"Расстроен? Ты что, шутишь?"

"Но ведь это повод для сплетен вокруг Церкви... да одного того, что я Дерини, более чем достаточно для скандала."

"Мы переживали и худшие скандалы," - ответил Кардиель. - "Меня больше беспокоит юный Дугал. Сайард, правда, считает, что даже если Дугал незаконнорожденный, это никак не скажется на его статусе предводителя клана МакАрдри. Вот если Вы хотите, чтобы он был признан в качестве наследника Кассана и Кирни, Вам придется что-то предпринять."

"Я знаю," - опускаясь на подушки, прошептал Дункан, и, задрожав, закрыл ненадолго глаза. - "Я не хочу задумываться об этом сейчас," - он глубоко вдохнул. - "Аларик, мне крайне неудобно просить тебя об этом, но я больше не могу изображать из себя героя-Дерини. После мераши у меня дико болит голова. Не мог бы ты усыпить меня ненадолго?"