Конечно, можно было бы пройти мимо.

Конечно, можно было отправиться искать Чарльза и не влезать в неприятности.

Конечно, можно было в очередной раз проигнорировать голос в голове, назвавший ее «Пташка» ровно в тот момент, когда она проходила около того странного металлического агрегата.

Там кто-то был. Кто-то такой же живой и заслуживающий спасения, как сама Джин, как Профессор, как любой мутант или человек на земле. Скотт внимания на ее замешательство не обращает, предлагает идти дальше, и за это нечто инородное в теле Джин едва подавляет желание испепелить его на месте. Оно лишь крепчает, когда параллельно с открывшейся клеткой Джин замечает ошарашенный взгляд Скотта, готового четвертовать любого, кто оттуда выйдет, сейчас же. А после становится уже не до раздумий.

Из ящика вырывается мутант — Джин со спутниками понимают это по звуку выдвигающихся металлических когтей. Мужчина. Полуобнаженный. Высокий. Пышущий яростью. С, черт его возьми, когтями, выскочившими из рук. А дальше перед Джин все проносится, как в клокочущем, пульсирующем тумане.

Сигнал тревоги — в лабораторию набегают солдаты, вроде кто-то из них собирается стрелять, а Джин стоит столбом, укрывшись с друзьями за стеной, и не знает, что делать. В мозгу огненным вихрем вьется-вьется-вьется одно-единственное ненормальное желание — защитить того мутанта. Отчего-то Джин впервые в жизни плевать на Скотта, плевать на всех, только бы пули не задели того незнакомца, потому что… Потому что ей кажется, что она этого не выдержит.

Кажется, она кричит, когда воздух прорезают первые выстрелы, неосознанно выпускает силы, освещая помещение золотистым светом распустившихся крыльев Феникса. И замирает в удивлении от понимания: свинец не причинил незнакомцу ни малейшего вреда. Он лишь передергивает плечами, и Джин видит, как пули отскакивают от него, как раны моментально затягиваются на его коже, как он ощетинивается и бросается на солдат.

Джин бы и в здравом уме не назвала это существо, вырвавшееся из убежища, человеком, а сейчас и подавно, да вот только что-то останавливает ее от постыдного бегства. И от возможности запустить в зверя огненный заряд, потому как в голове вновь звучит голос, перед глазами вновь плывут образы. Джин чудится, что не когтями мутант полосует солдат, а мечом, что не полуобнажен он — на нем доспехи, а под ногами — верный вздыбленный конь. Джин видится, как он, только с обожженным лицом и другой внешностью учит сражаться маленькую темноволосую девчонку, как уже она, Джин, танцует с ним и радостная машет рукой на рыцарском турнире. Как он пронзает клинком мужчину — врага — прямо перед ней.

Рядом слышится хруст, и тело несчастного солдата с мерзким хлюпанием падает прямо перед ней, стремительно пачкая свежей кровью пол. Лязг — завершившие работу когти задвигаются обратно. И только подняв голову, только встретив напротив себя до чертиков обеспокоенный и разумный взгляд карих глаз дикого мутанта, Джин вдруг осознает: он ведь защищает ее. Сейчас он защищает ее, ведь не смотрит ни на кого другого.

Things you do come back to you

Поступки, которые ты совершаешь, возвращаются к тебе,

As though they knew the way

Как будто они знают,

Oh, the tricks your mind can play

О, в какие игры способен играть твой разум

— Джин, бежим! — из омута ее вырывает Скотт, хватает за руку и тянет в сторону выхода. В его тоне отчетливо сквозит страх, за который Джин вдруг непреодолимо хочется его оттолкнуть. И звучащему где-то на подкорке голосу — тоже:

— Не пристало королеве водится с подобными людьми. Не успеешь оглянуться, как они свяжут твои крылья, Пташка.

Джин вырывает пальцы из ладони Скотта перед самой дверью, до которой он каким-то чудом успел ее дотащить, когда мутант перестал стоять столбом, пялясь на нее, и кинулся на другого врага. Джин останавливается так резко, точно воочию увидела Апокалипсис. Предчувствие пылает под кожей, впитывается в кости, нашептывает на ухо. Он здесь. Тот неизвестный мутант — здесь. Он последовал за ней. Джин оборачивается и синхронно встречается взглядом с дикими глазами, смотрящими на нее из-под густых бровей.

Ей бы испугаться, закричать, броситься наутек от этого… зверя, монстра, убийцы? Да кто он вообще? Только вот она не может, стоит, как вкопанная, и смотрит-смотрит-смотрит на это чудовище так, будто он заслуживает спасения. Будто она знает его. Только Джин делает шаг навстречу, мозг пронзает очередной мысленный диалог уже знакомых ей Сансы и Сандора:

— Жаль, ты не можешь заглянуть в мою голову, Пташка.

— Зачем мне это? У вас все на лице написано, сэр Сандор.

— Мне было бы приятно.

— Приятно что?

— Знать, что кто-то такой же светлый, как ты, прочитала все мои грязные грехи и не испугалась бы их. Не отвернулась. А молча кивнула и выдернула их с корнем.

И Джин уже в реальности без раздумий вскидывает руки, подносит их к вискам неизвестного мутанта, покорно замершего перед ней. Прикусывает нижнюю губу и на секунду прикрывает глаза, чтобы сделать вдох поглубже. Чтобы не дать себе малейшей возможности испугаться, отступить назад, представить, как незнакомец пронзает своими когтями уже не солдат, а ее. В глазах его уже не первобытная ярость, нет. Изумление, непонимание, легкий страх и…

Узнавание?

Что за глупости, она в первый раз его видит. Бедняга просто не понимает, что с ним случилось, не знает, что она хочет помочь, он всего лишь…

Знакомый хриплый голос вышибает из легких Джин весь кислород.

— Пташка?

It seems we stood and talked like this before

Кажется, мы стояли говорили, как прежде,

We looked at each other in the same way then

Мы смотрели друг на друга точно так же,

But I can’t remember where or when

Но я не могу вспомнить, где и когда

Мутант поднимает на нее удивленный взгляд. На карей радужке отблесками света пляшут неверие и шок, но у Джин уже нет времени ничего разгадывать: короткая золотая вспышка переносит ее в голову незнакомца. Незнакомца ли?

Средневековые замки, величественные снежные покровы и грозные башни, крики, лязг оружия и ржанье лошадей.

Рыжие волосы, розоватое платье и милая улыбка в противовес наполовину обожженному лицу, мозолистым рукам и грубым доспехам.

Ледяные люди, дыхание смерти, запах горелой плоти и — внезапно! — Сандор, сражающийся с рыцарем на самом краю пропасти. Да, Сандор, теперь Джин знает его имя. Ее же тогда называли Санса.

Крепостная стена, она стоит рядом с каким-то мальчиком в инвалидном кресле, сжимает перила. Захлестнувшее отчаяние, страх и огонь, вырвавшийся из-под пальцев.

Последнее, что видит Джин, — огненная птица Феникс, которая скидывает рыцаря в пропасть, а полетевшего за ним Сандора укрывает в кокон из своих крыльев.

И слышит его второе имя — Логан.

The clothes you’re wearing and the clothes you wore

Одежда, которую ты носишь, и одежда, которую ты носила,

The smile you are smiling you were smiling then

Улыбка, которой ты улыбаешься сейчас, ты улыбалась и раньше,

But I can’t remember where or when

Но я не могу вспомнить, где и когда