– Чего ты хочешь? – спросила я, мысленно прощаясь с планами на день. Что-то захрустело над моей головой, наверное гильотина заскрипела, не иначе.

– Подстриги Гектора. Он душка. Я скину адрес на вайбер. Там работы на полчаса, а денег валом. Опять же для нашего салона реклама. Хозяин котофея в Форбсе не на последнем месте. Мы его в портфолио укажем. И потекет к нам благосостояние.

– Потечет, – на автомате поправила я. – А сама чего? – попыталась спасти ситуацию. Хотя уже знала, что это все равно, что пробовать договориться с гиеной. Бесперспективно и небезопасно. Хотя, эти милые животные легко поддаются дрессировке. А в Эфиопии их держат дома, как пушистых котят и очень даже радуются сему факту.

– Если я не схожу на это свидание, это будет апокалипсис, армагеддон, конец света, и все это одновременно. Там такой самец, хоть на выставку, ну деткаааа, – заныла подруга. – Грунечка, ну пожалуйста, ну что тебе стоит? Тем более, что Гектор лапочка и хозяин его, банкир Козлевич, ну просто душка. И заберешь себе двадцать процентов от выручки.

– Гектор перс?

– Экзот, ну Груш, ну сорок процентов. Кстати, фурминатор он ненавидит. Так что…

– Вешайся, – решительно сказала я. Стричь экзотов адский труд, а уж вычесывать без фурминатора просто безумие. И получасом там не отделаешься.

– Я не собиралась вообще-то, – хныкнула Туська.

– Ну топись, ты же вроде хотела. Знаешь что, я соглашусь, только если мне на голову свалится кусок неба, а это значит…

Только не вестись. Еще немного, и я впервые в жизни переборю эту нахалку. И буду как и собиралась пить «джюс» и смотреть дурацкие комедии по телеку.

– Мяу, – донеслось из-под потолка. Раздался оглушительный треск. Через минуту на мою бедовую башку упало… небо. С громким ревом, оно превратилось в ходящую облезлыми боками живую ушанку, закогтившуюся в затылок острыми, как янычарские ятаганы.

– Не иначе все-таки тебе прилетело обломком небесной тверди, – радостно заголосила Туська. – Я знала, что ты не подведешь. Фургон у подъезда. Инструменты в кофре. Про речевки не забудь. И, кстати, клиент хотел стрижку «Лайон».

– Пятьдесят процентов, – прохрипела я, сдирая с головы обезумевшего от стресса Кошмаруса. – Плюс недельный отпуск и…

– Только бабосы, – хмыкнула нахалка.

– Согласна, – вздохнула я обреченно. Эх, если бы знать, что будет дальше. Я бы сама набрала ванную любимой подружке, даже пены бы ей набодяжила и резиновых уточек запустила.

Пикап взвыл ремнем, как раненый синий кит в период спаривания. За восемьсот километров, наверное слышно было нашу рабочую лошадку. Мне даже немного маньяка стало жаль. Бедный, для его деятельности наверное катастрофа лишиться слуха и зрения. Нервно хихикнув я включила радио и нажала на педаль газа.

«Имена Герман, Даниил, Денис, Макар. Несовместимы с этим чудесным женским именем».

Я прибавила звук и вырулила на покрытую рыжими хвойными иглами, поселковую дорогу.

– Через двадцать метров поверните направо, – приказал навигатор, противным женским голосом. Я вздохнула, вспомнив ждущего меня в холодильнике омара из «Мистера Крабса» – безумно дорогого, но невероятно вкусного ресторана. А я, вместо того, чтобы наслаждаться деликатесом под бокал «Спуманте», ношусь задрав хвост по дорогущему поселку. Но жадность меня снова сгубила. А еще чертов кусок штукатурки.

«Имя Аграфена давно забытое, и редко используемое. Но оно от этого не потеряло своего шарма. Девушкам с этим именем сегодня предстоит столкнуться с ложными обвинениями. День сулит неприятности, поэтому не стоит халатно относиться к предупреждениям вселенной. Аграфены, сегодня не стоит принимать в пищу ваше тотемное животное, носить одежду красного цвета и избегать украшений с лунным камнем, и конечно же держаться подальше от хвойных деревьев и всего, что с ними связано. Ваша Вангелия Светлая»

Найти бы эту Вангелию и надрать ее многоумный астрологический зад. Я со злостью стукнула по панели доисторического приемника. Надо же, прямо квинтэссенция моего сегодняшнего восторга, светлой радости и прочего счастья. Интересно. Почему мне так неудобно. Я поерзала на сиденье, все больше уверяясь, что сидеть мне не комфортно. Сунула руку под свою любимую, приключенчески-заточенную часть тела и всхлипнула от боли. На кончике пальца появилась капелька крови. Я не раздумывая сунула в рот раненый мизинец, с интересом разглядывая свалившийся на колени миниатюрный предмет в форме скарабея из белого металла, на длинной витой цепочке, украшенного кристаллами. Странными такими камушками, дымчато-перламутровыми, как лунный свет в ночи. На голове безделушки красовались два рубиново красных, выпуклых глаза.

Вздрогнула от резкого телефонного звонка. Вздохнула и решила, что все же стоит ответить. И что-то мне подсказывает, что сейчас меня морально казнят, а потом так же морально, сбросят с обрыва в глубокое ущелье презрения и непонимания.

Ты где? – зашептала в трубку Туська. Вот уж неожиданность, обычно-то она орет бегемотом. Сегодня наверное меркурий ретрограден, не иначе.

– Шарюсь по пригороду, твоими стараниями, кстати, – пробубнила я, сунув в карман странную находку, явно весьма не дешевую. Интересно, откуда она взялась в салоне фургона, которому в автомобильном аду уже лет десять ставят прогулы? – Только не ори, я скоро буду на месте. От того, что кошак лишний час проведет в шубе катастрофы не произойдет.

– Вали оттуда. Брось фургон, прямо там где стоишь и бодрой трусцой рви когти, – забредила, моя любимая подружка. Странно, раньше я за ней не замечала склонности к душевным болезням. Интересно, что бы на это Вангелия Светлая придумала? Черт, и почему мне в голову всегда лезет сплошной идиотизм. Нет бы поинтересоваться, чем вызван маниакально-депрессивный психоз Натальи Павловны Свистиковой. Вместо этого я думаю о незнакомой мне бабе, которой возможно и не существует. Может она фантом вызванный больным коллективным разумом служителей радиостанции. Или…

– Грушка, ты меня слышишь? – горячечно зашептала Туська. – Фиг с ним с Козлевичем. Дергай оттуда. Черт, одни проблемы от тебя. Нафиг ты напросилась на этот заказ? Я бы и сама могла Гектора подстричь. Вечно лезешь…

– Как там твое свидание? – поинтересовалась я ехидно, очень жалея, что нахожусь в ста километрах от этой нахалки. Надо же, я напросилась.

– Твоими молитвами, – фыркнула Наташка. – Оно бы прошло нормально, если бы в наш салон не ввалилась толпа амбалов, сломав при этом новую металлическую дверь, за которую мы с тобой отвалили бюджет Гваделупы наверное, и не загнула моего Ромео в неприличную позу, а меня не уронили бы на пол. И представляешь, они искали чокнутую дуру, одетую как бомж с теплотрассы. Под это описание из моего окружения подходишь только ты, уж извини. Как думаешь, настроен был мой кавалер на романтик после такого? Да он сбежал, роняя скупые мужские слезы, мать твою, – с шепота перешла на рев Наталья. – Так что беги, Форест, беги.

– Да что случилось-то? Кто меня искал? – вякнула я, судорожно прикидывая, где я снова успела так накосячить, кроме того, что адрес перепутала. Ну не маньяк же так обиделся, что я его перцовкой ушатала? Ну мужики пошли… Мелочные крохоборы. Из-за такой ерунды.

– Они сказали, что ты сперла у их шефа что-то очень ценное, – выдохнула Туська. У меня дыханье сперло от обиды. Да я в жизни копейки чужой… Да я…

– Сам он бомж. Бомж в ботинках за миллион. Ему подковы нужны, а не баретки ценой в «Бугатти». Надо же – я воровка. Да я агнец божий. У меня даже грамота юной помощницы полиции есть. Сволочь, – бухтела я, таща по валежнику дурацкий кофр. И на фига я его взяла с собой? Чувство ответственности, мать его за ногу и простая человеческая жадность побороли конвульсии рассудка. О чем я теперь невероятно сожалела, если честно. Но инструменты в «чумадане» стоили в два раза дороже приснопамятного фургона, который я бросила на проселочной дороге. Вот чудо, кстати, поселок элитный, а дороги фуфло. Или может толстосумы решили, что аутентичность пэйзажа – это круто. Кто там знает, что в голове у чудаков, готовых платить за стрижку кота бешеные бабки.