========== Часть 1 ==========
Алекс
— Сато! Александр! Алекс! Да подожди ты!
Торопливый стук шагов, сбитое дыхание, слишком резкий запах парфюма. Алекс едва заметно морщится и достает из пачки новую сигарету, чтобы лениво прикурить от тут же любезно предложенной зажигалки.
— М? — он вопросительно поднимает бровь, но смотрит прямо, на открывающуюся дверцу автомобиля.
Джексон делает несколько глубоких вздохов, приходя в себя после короткой пробежки, и хлопает Алекса по плечу. Слишком фамильярно, недопустимо интимно сминая пальцами ткань пиджака. Алекс недовольно дергается, сбрасывает руку и, наконец, поворачивается, уже готовый сесть в машину.
— Чего ты хотел, Джексон? — он смахивает пепел прямо на чужие ботинки, кричаще дорогие и совершенно безвкусные. Ямато делает вид, что не заметил этого, хищно усмехается и упирается в открытую дверцу ладонью.
— А ты не меняешься, да, Алекс? — взгляд у него наглый, откровенно пошлый и оценивающий, но Алекса это мало беспокоит. Сейчас он опаздывает на обед с сыном и Ран, поэтому выслушивать глупые предположения у него нет ни времени, ни желания.
— Как ты мог заметить, — ещё одна затяжка и Алекс равнодушно пожимает плечами, с усмешкой рассматривая породистое лицо Джексона. Он красив, богат и весьма успешен в бизнесе, они знают друг друга еще с университета, и с тех самых пор Ямато не оставляет попыток подкатить. Только вот, к своему несчастью, абсолютно не цепляет Алекса.
— Ты сегодня будешь?
— А по телефону не мог спросить?
— Ты не отвечаешь на мои звонки.
— Ах… да? — Алекс виновато закусывает губу, выкидывая окурок в близ стоящую урну, и качает головой. На его лице ни капли сожаления, в глазах непроницаемая темнота. — Наверное, не видел. Бывает.
Пора уезжать. В это время дня всегда пробки, не хотелось бы заставлять семью ждать.
— Да, я буду сегодня.
Как был в прошлый раз, и в позапрошлый, и ещё много раз до…
Джексон в ответ лишь кивает. Он достаточно знает Алекса, чтобы понимать — на этом разговор точно завершен. Всё равно вечером встретятся в клубе.
В бойцовский клуб Алекса привел Джексон пару месяцев назад. Тогда это показалось ему весьма любопытным развлечением, чтобы развеять свою перманентную меланхоличную скуку. Полутемный зал, где единственным ярким пятном был ринг да помада на губах молоденькой официантки, предлагавшей богатым гостям напитки за счёт заведения. Громкие одобряющие крики, возмущенный свист и неожиданно спокойная музыка в перерывах между боями. Все это сперва виделось Алексу пусть и новым, необычным приключением, но всё же довольно пресным. Он не разделял извращенного удовольствия, что лилось по венам ликующей толпы, от наблюдения за тем, как крепкие, полуголые мужчины, больше похожие на голодных зверей, с особой жестокостью нападали и терзали друг друга. Его не беспокоил вид крови или хруст ломающихся костей, о, нет, просто все они, выходящие на ринг, пышущие силой и агрессивным желанием уничтожить соперника, не вызывали в нём никакого отклика. Не то…
Пока не появился он. Его называли Бешеный пёс. Огромный, мощный, от него веяло такой внутренней силой и спокойствием, что Алекс с первого же боя не сомневался: победит. И начал наблюдать. Один бой, второй, третий. Когда Пёс выходил на ринг, его сердце непроизвольно начинало биться быстрее, а в крови играл азарт. Алекс с жадностью оголодавшего путника следил за отточенными ударами, за тем, как бугрятся стальные мышцы под кожей, как раз за разом падает на пол поверженный противник.
Пёс был идеален. Тоже японец, как и Алекс, но кожа светлее, а разрез глаз шире. Его бои были больше похожи на искусство, движения, то, как он наносил удары, казались танцем. И эта его уверенность и отрешённость. Он словно просто выполнял работу. Никакой излишней злобы или безжалостности. И все же Алекс где-то на уровне подсознания чувствовал, насколько тот опасен.
Алекс приходил на каждый его бой. Садился всегда на одно и тоже место в первом ряду и смотрел, не отрываясь, с первой секунды и до последней. Не замечая даже, как пальцы беспокойно, почти до боли, в эти моменты впиваются в ручки кресла. Да, Пёс определённо был именно тем, в ком так остро Алекс нуждался, кого так отчаянно искал.
Вот и сегодня Алекс на своем привычном месте. Сидит, закинув ногу на ногу, и медленно тянет коктейль, принесённый услужливым Джексоном. Он внешне кажется скучающим, даже немного сонным, но внутри сжимается тонкая пружина, сотканная из смеси возбуждающего предвкушения и неясной тревоги.
До этого Пёс выиграл шестнадцать боев подряд. И сегодня Алекс надеялся увидеть его семнадцатую победу. Когда прозвучал гонг, он напрягся, невольно подался телом вперед, внимательным взглядом упираясь в широкую спину и рассматривая яркую татуировку. Красивая. Она идет Псу.
Опять на ринге танец, удар один за другим, молниеносные, и все попадают в цель, а Алекс смотрит, как завороженный, ждёт победного, нервно сжимает запястье, закованное в браслет часов.
Все происходит невероятно быстро. И Алекс приходит в себя только, когда взгляд упирается в распростёртого на полу ринга Пса. Он оказывается рядом в считанные мгновения, потому что помнит, что для бойца такого уровня значит поражение. Всезнающий Джексон успел предупредительно просветить.
— Я покупаю его, — голос у Алекса ровный, удивительно спокойный, и говорит он с привычными повелительными интонациями. Поднимается с колен, кидая тяжёлый взгляд на Пса, и вздрагивает, замечая, как по лицу того стекает кровь.
— Золотой билет, — он зажимает заветную бумажку между средним и указательным пальцами под прокатившийся по залу шумок и усмехается.
Наконец, я нашел то, что так долго искал.
Джон
45, 46, 47
Темная комната на цокольном этаже и маленькое окно размером с тридцать на шестьдесят сантиметров почти под потолком, металлическая решетка, которая не должна была позволить ему сбежать. Будто бы Джон этого хотел… От того, дерётся он на ринге или нет, зависят жизни каждого члена его небольшой семьи. Он просто не может сбежать и этим подписать им смертный приговор.
Он привык жить, как зверь в клетке. Никаких тебе удобств, жесткий матрас на деревянных складских поддонах, служивших заменой каркасу кровати, табурет, видавший виды стол у стены и небольшой шкаф с покосившимися дверцами. Специально для бойцов, таких же невольников здесь, как и он, в каждой комнате были установлены снаряды для тренировок. Пару раз в день его выпускали на пробежку вокруг производственного здания, в котором базировался клуб. И конечно же, всё это удовольствие на природе было непосредственно под пристальным контролем вооружённой охраны.
69, 70, 71
Джон замер в положении планки на бетонном полу. Он мог отжаться и большее количество раз, но сегодня ему не нужно было слишком сильно выматываться, потому как этим вечером по расписанию у него был очередной бой. Сколько из них он выиграл уже в этом году? Шестнадцать, кажется… Ну, что ж, его хватило намного дольше, чем он рассчитывал. Ещё один год подобной жизни он даже не надеялся пережить, но вот уже отсчёт пошёл на полтора, и Такаяма даже, кажется, привык.
Его мир сузился до одного дня сурка. Вереница похожих друг на друга рассветов и закатов, а между ними тренировки, полезное питание, сон и бои.
Всё.
Он оттолкнулся ногами от пола и одним легким прыжком снова принял вертикальное положение. Ладонями похлопал по ногам, стряхивая со штанов налипшую пыль, и задумчиво посмотрел на стену. В той, другой, жизни на его стене висела катана от мастера Хансу, её лезвие было чрезвычайно острым, а вес был сбалансирован точно под его ладонь. Он вспомнил, как ощущал когда-то катану в руке, как она порхала в воздухе синхронно с его движениями и совершенно беззвучно рассекала воздух. В пальцах почувствовалось легкое покалывание, и Джон сжал кулак, а потом снова расслабил кисть, уставившись на короткий огрызок, который теперь был у него вместо мизинца. Почему-то он до сих пор чувствовал его, но глаза и память не обманывают, реальность такова, что фаланга его пальца теперь лежит на бархатной подставке в коллекции Такеши Андо.
