– Так чему же ты радовался?

– Думал, стану героем, – усмехнулся Виктор.

– Ты ведь и стал. Витя Вэдэвэ. Наверняка у вашего певца есть баллады в честь тебя.

– Здесь никто не знает, кто я, – ответил он, стегая его веником. – И ты обещал не говорить. Да, мне было интересно. Словно герой книги. Все эти подвиги, сражения, прекрасные дамы… Но однажды я понял, что все чаще вспоминаю о женщине, которую встретил самой первой в этом мире. Она была такая… С ней тепло было, словно домой пришел. Не знаю, как еще сказать. И я все думал – зачем эти подвиги, геройства, когда можно было просто остаться с этой женщиной, жить, любить ее, рожать детей… В общем, решил вернуться посмотреть, как она, где она. Только опоздал.

Он обмакнул веник в таз и принялся бить куда сильнее.

– Терпимо, дракон?

– Она оказалась замужем? – прокряхтел Гарри.

– Умерла. Но у нее осталась дочь.

– Так Кэти все же твоя?

– Да не знаю я, – огрызнулся Виктор. – Говорю же, время по-другому у вас идет. И у меня в самом начале так все смешалось: то Владыка, то чудовище, то принцесса Турамах.

– А ее ты тоже?..

– Это не имеет никакого значения, – скромно ответил он. – Вот скажи, похожа на меня Катька?

– Нет, – не стал врать Гарри.

– И я так думаю, – вздохнул Виктор. – Но потом решил – какая разница, кровная она мне или нет. Все равно уже как родная. Хорошая она, теплая, как и ее мать. Поэтому, Шпифонтейн, чтоб не подкатывал к ней свои драконьи… Понял?

– Понял, – ответил он. – Может, хватит меня бить?

Виктор поводил веником туда-сюда, гоняя воздух по спине Гарри, и он добавил:

– А хотя, давай еще. Даже приятно.

После бани Виктор окатил его чистой водой, и Гарри, сев на лавку, прислонился к стене, блаженно прикрыв глаза.

– Хорошо, – выдохнул он.

Во всем теле была абсолютная легкость, как будто он мог взлететь прямо сейчас и без всяких крыльев.

– А то, – довольно усмехнулся Виктор. – Крепкий ты, Шпифонтейн. Может, и правда дракон.

– Это не подлежит никакому сомнению, – поднял Гарри указательный палец.

– Чего ж твои крылья не открываются, – задумался он. – Может, это как с парашютом?

– С каким парашютом? – не понял Гарри.

– Высоты не хватает, – пояснил Виктор, наливая ему еще магического зелья. – Просто не успевают раскрыться.

– Хм, – Гарри почесал подбородок. – В этом что-то есть.

– Вэдэвэ плохого не посоветует, – подмигнул ему Виктор и стукнул своим стаканом об его. – Ну, за парашют.

Голоса я услышала издалека.

– Полковнику никтоооо не пишет, – басом тянул Виктор.

– Полковника никтоооо… – вторил ему Гарри.

– Дай сюда свою балалайку, – сердито перебил Виктор, и струны лютни жалобно тренькнули. – Фальшивишь, салага.

Свернув с тропинки, ведущей к таверне, я направилась к храму, откуда и доносилась песня. Уже вечерело, и на небе появились первые звезды. Стрекотали сверчки, а от правой Лоханки доносился лягушачий хор.

Резкие аккорды заглушили сверчков, и даже лягушки затихли.

– Вот так, понял? – спросил Виктор.

– Лютню отдай, – жалобно попросил Франтик, который, кажется, чуть не плакал.

Я обогнула кустарник и вышла к храму.

– Что вы тут делаете? – требовательно спросила я, и струна лютни, жалобно взвизгнув, порвалась.

Франтик выхватил лютню из рук Виктора и прижал ее к груди, баюкая как ребенка.

– Мы тут это… – подозрительно замялся Гарри.

– Все нормально, Катюха, – заверил меня Виктор. – Шпифонтейн, оказывается, и правда дракон. Сейчас запустим его – и как полетит…

– Куда ты его запускать собрался? – спросила я, потихоньку зверея.

– Не куда, а откуда, – наябедничал мне Франтик, на всякий случай отступив ко мне поближе и спрятавшись за моей спиной. – С колокольни.

– Что? – ахнула я и уперла руки в бока. – Значит, сперва ты его побил, а теперь собрался скинуть с колокольни? Ты в своем уме?

Виктор виновато улыбнулся, а потом толкнул локтем Гарри.

– Правда, она очень милая, когда злится?

– Правда, – с готовностью согласился Гарри. – Франциск, давай звени, мне нравится эта песня. Или лучше ту, про группу крови. Пожелай мне удачи, Кэти, – пропел он и потянул на себя дверь колокольни.

Я быстро закрыла ее, прислонившись спиной и загораживая проход.

– Только через мой труп! – заявила я.

Гарри уперся рукой в дверь возле моего лица и, склонившись, посмотрел мне в глаза. От него пахло вишневой настойкой и березовыми вениками Виктора, а губы оказались так близко…

– Ты просто ведьма, Кэти, – прошептал он, и я вздрогнула.

Как? Где я прокололась? Откуда он узнал?

– Твои глаза меня околдовали, – продолжил Гарри, и я выдохнула. – Или ты приворожила меня своими солеными огурчиками?

Он намотал выбившуюся из косы прядь себе на палец, склонился еще ниже…

– Э, Шпифонтейн, – оттянул его за шиворот Виктор. – Уже забыл, что обещал? Катюха у меня прямо тут, в сердце, – он стукнул себя кулаком по груди. – Люблю я ее.

– Да понял, понял, – заверил Гарри и, бросив на меня взгляд, полный сожаления, отстранился и обнял Виктора за плечо.

– Возможно, наш план – так себе, – признал тот. – Давай еще помозгуем.

– А я вот чего не понял, Витя, – сказал Гарри, когда они оба пошли к таверне. – Откуда ты все же знаешь наш драконий бой?

– Есть у меня соображения о том драконе, что утонул тут, в Лоханках…

– Я так и думал! Значит, его к вам…

– Зачем они вообще это затеяли? – спросила я Франтика, когда они скрылись за кустами.

– Понятия не имею, – буркнул он, подкручивая струны. – Они друг друга стоят. Дракон еще ничего, а вот твой Виктор мои песни высмеял. И лютню отобрал. И ничего он не понимает ни в поэзии, ни в музыке!

Его голос сорвался и я, вздохнув от безысходности, предложила:

– Спой мне. Я, конечно, тоже ничего не понимаю, но вдруг…

– Ладно, – снисходительно согласился Франтик и, приосанившись и откинув назад кудрявую челку, объявил: – Чуткое сердце поэта. Слова Франциска Звенящего. Музыка… Впрочем, я тебе просто продекламирую. А то струну порвали, варвары.

Я прислонилась к двери колокольни и запрокинула голову, глядя на звезды. Франтик рассказывал что-то про чуткого парня, которого жестокая девушка променяла на другого, совсем не чуткого, и потом пожалела, но было поздно, а я думала про дракона. Теперь он точно хотел меня поцеловать. Может, и правда чует деву, не ведающую блуда? Явно ведь в этом дело. А вовсе не в моих глазах или тем более огурцах. Я фыркнула, и Франтик, прервавшись, с подозрением на меня уставился.

– Очень трогательно, – всхлипнула я. – Продолжай.

***

Сзади раздавались голоса мужчин, которые спорили о драконах, рукопашном бое и Лоханках, но Мила быстро шла вперед, а ее сердце переполняла черная злоба.

Увидев, что Виктор ведет куда-то ссыльного, Мила решила присмотреть за ними, а в итоге услышала то, о чем уже давно подозревала.

Виктор любит Кэти. Кэти в его сердце. А Мила, выходит, совсем для другой части тела. Раз сердце уже занято. Она быстро вытерла злые слезы и сжала пальцы в кулаки.

Ну уж нет. Она никому не позволит делать из себя посмешище. Если эта рыжая вертихвостка думает, что может вот так просто взять и увести у нее мужика, то сильно ошибается.

Зайдя в таверну, Мила проигнорировала гостей, которые требовали добавки, взбежала по лестнице и направилась прямиком в комнату дракона.

– А ты, Шпифонтейн, аккуратист, – оценила она, окинув взглядом ровно заправленную постель и сложенную одежду.

То, что нужно, она нашла на щетке, лежащей перед зеркалом в ванной. Короткий темный волосок она завернула в салфетку и спрятала в карман. Посмотрев в отражение, поправила прическу, пощипала бледные щеки и пошла прочь.

Не только Кэти может строить из себя умную, Милу тоже читать научили. Одну книгу она даже украла из библиотеки и изучила от корки до корки, жалея, что никогда не сможет воплотить в жизнь самые действенные рецепты, изложенные в «Наследии ведьм». Но теперь у нее есть ингредиент, с помощью которого она станет почти всемогущей. Лучше бы кровь, конечно, но и волос пойдет.