Хмурое, будто наполненное несчастьями и страданиями людей, небо изливало тонны холодной воды. Толстые и тяжёлые капли дождя хлестали стражников, простых прохожих и животных, что оказались на улице в столь неприятное время. Разыгравшийся ветер трепал деревья, то и дело угрожая переломить их тёмные стволы. Потоки метали по улице грязные клочки газет и отрывки рваной ткани. Капли тарабанили по шиферу крыш, звонко разбивались о оконные стёкла десятками фрагментов, пока ветер злобно шуршал кронами деревьев. Всё это создавала неповторимую симфонию ранней весны, когда солнце ещё не обогрело землю, а зима всё не отпускала из своего ледяного полона уставшую природу.

Одинокий всадник скакал по дороге. Крепкий конь месил ногами грязь, отзывающуюся влажными звуками. И наездник, и конь уже насквозь промокли, пропитались холодом и грустными мыслями. Всадник поднял голову вверх, разглядывая огни корчмы, теплящиеся среди стены крупных капель дождя. В поле его зрения показалась натянутая между деревянных бараков верёвка, на которой виднелось два потрёпанных жизнью полотна, где на красном фоне были изображены чёрные треугольники.

Всадник улыбнулся уголками рта и хотел было пришпорить коня, но заметил, как из раскрашенной в красно-зелёную полоску будки, выходит вооружённый солдат. Матерясь из-за холодного дождя и удерживая ладонью свою кепи от ветра, он подбежал по мокрой земле к всаднику.

– Документики! – гнусавым голосом потребовал боец, на шинели которого чёрной, дрянной краской был намалёван равносторонний треугольник.

Всадник потянулся к набедренному подсумку, но заметив напряжение на лице воина, добродушно улыбнулся, отмыкая карман на пуговице и аккуратно вытащил серую книженцию паспорта. Передав документ дозорному, всадник не переставал улыбаться, сильнее натягивая капюшон на голову, скрывая руку за полами плаща. Промёрзшая ладонь обхватила стальную рукоять револьвера, пока молодой солдат старательно вчитывался в пропечатанные на плотной бумаге буквы.

– С какой целью прибыли в город? – дозорный поднял голову, подставляя лицо бушующему дождю.

– Личное приглашение от комиссара Медняка. В паспорте приложена дорожная бумага.

Солдат повернул страницу и заметил, что на прицепленном скобой листке, ярко сияла красной краской печать в виде шестиконечной звезды. Увидев её, солдат тут же закрыл паспорт и резво отдав честь, рысью бросился в свою будку, спасаясь от дождя. Всадник пришпорил коня и, насколько это позволяла наступившая распутица, быстро поскакал в сторону харчевни.

Оказавшись у входа, мужчина спрыгнул с уставшего животного, вступая на промокший порог харчевни. Отперев окованную медными полосами дверь, мужчина вошёл в здание таверны. Внутренность заведения была отоплена, раскалёнными докрасна берёзовыми дровами, взметнувшимеся плеядой серой золы от пришедшего вместе с мужчиной ветра. Всадник глубоко вдохнул, собирая множество ароматов заведения. Пахло копчённой свининой, свежим ржаным хлебом, солёными огурцами, кислым пивом, дешёвым вином и дрянным табаком, дым которого создавал плотную серую завесу в воздухе заведения. Стянув капюшон с головы и сняв с плеч плащ, он встряхнул свою одежду, сбивая с неё всю налетевшую воду. Мужчина, медленно, стуча крепкими каблуками солдатских сапог, прошёл в сторону стойки.

Харчевня, не смотря на бесчинствующую за её стенами непогоду, была заполнена людьми: за столами сидели уставшие рабочие, уплетающие горячую похлёбку и попивающие кислое пиво, торговцы обсуждали какие-то свои дела, сгрудившись в углу и распивая молодое вино. Бедняки отрывисто хлебали свою баланду, стараясь не отсвечивать и напрягать других, уже подвыпивших гостей, а за стойкой сидела пара военных, угрюмо закидывающих чарку за чаркой водку. Среди посетителей выделялись лишь трое, бандитского вида мужиков, шумно играющих в карты за одним столом и постоянно громко выкрикивающих бранные слова. На столе их стоял запотевший графин с мутноватой жидкостью и плохо обожжённая глиняная тарелка, наполненная мясной нарезкой в которой было полно разных колбас и вяленной свинины.

За стойкой стоял добродушного вида мужчина лет пятидесяти, что натирал стеклянные стаканы, видимо пытаясь достичь того же блеска, которую давала его лысина. Крупную фигуру тавернщика, скрывала лишь кожаная жилетка, надетая на голое тело и шаровары, сшитые из красной ткани на южный манер.

Сев на высокий стул за стойку, Валов достал из подвешенного к поясу кошеля, пару серебряных монет с изображением лисы на «решке», – У меня конь на улице. Нужно его напоить, обогреть и задать овса. А мне, пожалуй, кружку горячего мёда.

– Хорошо, господин. – тавернщик сгрёб оба серебряных кругляшка совей крупной ладонью и сунул их куда-то под стойку, собранную из нескольких берёзовых досок и отполированную сотнями кружек, что прошли по ней за годы существования заведения.

– Ты где здесь господ увидел?! – сзади послышался пьяный голос и шуршание грубых ботинок по деревянным половицам корчмы. Это была та пьяная троица, что встала из-за стала, бросив на него карты. Они явно искали драки, а сидящим за столом военным это было безразлично, и они просто продолжали поглощать водку.

Напуганный тавернщик быстро отступил в кладовую, а прибывший мужчина потянулся к собственному поясу, молча вытаскивая из кожаной кобуры револьвер. Положив его на столешницу, он сразу почувствовал, что до того агрессивные мужчины отступили, что-то злобно бубня себе под нос. Хозяин заведения выглянул из своей каморки и благодарно кивнув, поставил перед всадником глиняную кружку.

Мужчина глотнул мёд и удивлённо поджал губы. На удивление, этот напиток в столице варили очень даже неплохо. Всё же он, как житель восточных краёв, что полны были пасек, как никто другой знал толк в хорошем мёде. Тепло сразу потекло по пищеводу, из-за чего холод тут-же ушёл из организма всадника, возвращая радость.

– Хороший мёд. Откуда рецепт? – всадник посмотрел на корчмаря, который всё косился на озлобленных и сильно пьяных бандитов, что всё просили и просили нового самогона с закусью.

– Семейный рецепт! – хмыкнул хозяин корчмы, подбочениваясь, – От деда моего достался.

– Молодец твой дед. – отсалютовал всадник кружкой, тоже подсматривая в сторону бандитов.

Общаясь на блатном, тюремном жаргоне, они постоянно подливали в гранёные стаканы своё хлебное вино, пока закуски сменялись с мяса на маринованные овощи, только что вытащенные прямиком из рассола, коим были наполнены дубовые бочки в подвале харчевни. Их ничего не напрягало. Они, сопровождая свои действия забористым матом, раскидывали кости от кусков мяса и щупали проходящих мимо официанток. В один момент они было решили закончить своё празднования и своей дружной, шатающейся компанией, направились в сторону выхода из харчевни.

– Уважаемые, а как же оплата? – окликнул их хозяин заведения.

– Жизнь тебе отплатит! – не стесняясь, нахально крикнул один из блатных.

Всадник обернулся через плечо, подбирая со стойки револьвер и разглядывая уходящих пьянчуг. Один из них, самый рослый мужчина носил остроконечную кепку на бритую голову и замшевое пальто. Казалось, что он и не пил, поддерживая за плечи своих друзей. Его товарищи были в ватниках, чей цвет был сопоставим с мокрой грязью за стенами заведения и хлопковых штанах, которые, на удивление, практически не имели заплаток.

– Ребят, а вы точно заплатить не хотите? – всадник развернулся на стуле, поигрывая револьвером в руке.

Высокий бандит, приложив своих товарищей к стене, повернулся к всаднику, поправил кепку и состроив хищное лицо, рыкнул ему, – Ну а чего ты со своей пукалкой, фраерок?! Может раз на раз выскочим?! А?!

– Ну, а почему нет? – всадник встал со стула, возвращая револьвер обратно в кобуру. Тавернщик что-то обеспокоенно промямлил, но бандит остановил его движением ладони.