Заяц подумал – подумал и ответил:

– Ну кору и травку можно конечно. Только с такой еды я долго не пополнею, сама видишь какой стал на такой диете. Вот если ты пойдёшь в деревню да морковки мне принесёшь…

– А вот пойду и принесу, – сказала лиса и пошла в деревню.

Сунулась во двор, где морковки много было. Дырку в заборе нашла, в огород пролезла и давай морковку дёргать и в мешок собирать. Хозяин опешил – где ж это видано, чтобы лиса не ночью в курятник лезла, а средь бела дня в огород за морковкой! Но потом опомнился, схватил ружьё и давай палить по лисе. Пробил ей в ухе дырку и в заднюю лапу ранил немного, но успела убежать лиса.

Приходит к зайцу хромая, уставшая, но с морковкой.

– На, – говорит, – угощайся и поправляйся.

Съел заяц морковку, а лиса давай его ощупывать да оглядывать, не потолстел ли?

– Нет, с одной морковки не потолстею так быстро. Вкусно конечно и тебе посытнее, но можно и получше.

– Куда уж лучше то? – спрашивает лиса.

– Если хочешь зайца здорового и крепкого, лиса, корми его непременно капустой, – сказал заяц.

– Капустой, так капустой, – согласилась лиса и пошла снова в деревню.

Залезла во двор, где капусты много было. Поглядела нет ли поблизости хозяина с ружьём, и давай капусту рвать, да в мешок собирать. Учуяли это дело собаки, окружили лису, да как налетят со всех сторон! Как давай рвать и кусать её! Еле ноги сова унесла, и капусту утащила, но половину хвоста собакам оставила.

Больная, хромая, бесхвостая приходит домой, отдаёт зайцу капусту и говорит:

– Ешь изувер, да поправляйся, совсем меня замучил!

Заяц всю капуста съел и говорит лисе:

– Очень вкусно всё было, ещё неделя такого питания, и я стану очень упитанным зайцем!

– Неделю? – возмутилась лиса, – да я и второго дня не выдержу! Я лучше тебя хоть костлявого, но прямо сейчас съем! Всё лучше, чем ещё неделю от собак бегать.

– Погоди лиса, – сказал заяц, – если уж так не терпится, покорми меня ещё ягодкой, всё сытнее буду. С неё намного быстрее зайцы вес набирают.

– Ладно, так уж и быть, принесу я тебе ягоды, но потом, съем, точно тебе говорю.

С этими словами лиса и ушла.

Сидел заяц, сидел. Ждал час, другой. Не идёт лиса, видать в капкан угодила и выбраться не может. Изловчился заяц, перегрыз себе верёвки, из норы выбрался и побежал домой. Бежит, а сам думает: «пошла лиса в деревню, там её поймали, наверняка на воротник теперь пустят». И так жалко ему её стало. Развернулся он и побежал в деревню. Залез во двор, где ягоды много было, смотрит – лиса под кустом сидит, лапа в капкане, капкан верёвкой к забору привязан. Сидит лиса, и больно ей, и страшно ей, горькими слезами рыдает.

Подходит заяц к ней и говорит:

– Давай лиса помогу я тебе. Только слово дай, что больше не будешь меня ловить и есть.

– Помоги уже, никогда не буду тебя обижать больше, если освободишь меня!

Перегрыз заяц верёвку от капкана, помог лисе из двора выбраться, а там они уже вместе и капкан сняли. Идёт лиса, на две ноги хромает, плачет. Довёл её заяц до норы, положил в кровать и давай лечить мазями и компрессами. Чаю ей заварил, пирожков нажарил.

Две недели лиса всё болела, с кровати не вставала, а заяц всё за ней ухаживал. А когда выздоровела она спросила зайца:

– Зачем же ты мне помог, ушастый, я ж тебя чуть не съела.

– Жалко мне тебя стало. Из-за ерунды пропала бы. А так глядишь, друзьями станем, если слово своё сдержишь и меня есть не будешь.

– Не буду я тебя есть, – сказала лиса, – научи лучше пирожки делать, я их теперь есть буду.

Вот так лиса перестала охотиться на зайца и они подружились.

В самом центре огромного леса рос старый высокий кедр. Его раскидистая крона подпирала небо, а могучие корни уходили далеко вглубь земли. Под корнями кедра жила семья серых лесных бабаек. Папа большой серый Бабай. Мама серая Бабайка. И их детка, маленькая серенькая Бабаечка.

Бабаечка была очень шаловливой и пакостной. Любила пугать и дурачить всех в лесу.

Бывало ловит енот рыбку. Одну за другой из ручья выбрасывает и под кустом складывает. А Бабаечка незаметно подкрадётся и всю рыбу обратно в ручей побросает. Оглядывается енот, а рыбы нету. Снова наловит, а та опять выкинет. И так, пока Бабаечке не надоест, или енот не устанет. Бывает одну рыбину по пять раз ловит.

Или играют лисята возле норы, пока мама-лиса на охоту пошла. Подкрадётся Бабаечка, да как выпрыгнет из травы, рожу страшную скорчит, зарычит страшно и лисята с писком врассыпную, спрячутся в норе, и выходить без мамки два дня боятся.

Или медведь сидит собирает малину. Кушает, радуется. В этот момент Бабаечка из-под пня как ткнёт его щепкой в пятку! И снова спрячется! А медведь испугается и бегает, кричит: «Спасите-помогите, меня змея покусала!» какая уж тут малина. И только Бабаечка сидит и хихикает.

Ругали её за это родители. Лесные бабайки ведь полезные существа. Они лешим помогают лес защищать. Браконьеров и злодеев прогоняют. О наводнениях и пожарах зверей предупреждают. Но Бабаечка ничего слышать не хотела, дальше пакостила и кричала: «Я – Бабайка, я – Бабайка! Р-р-р-р!» Рычала и делала страшную мордочку, хоть от рождения страшной и не была.

Как-то раз пришли в лес дети в поход, вместе с родителями и учителями. Разбили лагерь, поставили палатки, разожгли костёр. Стали в лесу грибы и ягоды собирать, по деревьям лазить, готовить в большой кастрюле над костром плов.

Бабаечка всё бегала посмотреть на людей в лесу. Родители её просили не пакостить и людям не показываться. Но Бабаечка уж задумала шалость и, потирая лапки всё приговаривала: «Уж я-то их напугаю! Ох я их напугаю, хе-хе-хе! Ух, как я их напугаю, хо-хо-хо!»

Пришла ночь. Бабаечка дождалась, когда родители крепко заснут и тихонько выбралась из домика. Пошла Бабаечка к лагерю людей. Смотрит – дети по палаткам разошлись спать. Только взрослые остались у костра. Попели немного песни под гитару, рассказали пару совсем нестрашных историй, дождались пока от костра одни угли не останутся, поставили гитару возле дерева, и тоже спать пошли.

Поняла Бабаечка – пора! И пошла к палаткам на цыпочках. Хотела уже в одну палатку сунуться, да в этот момент собака, что с ребятами пришла, учуяла Бабаечку и зарычала. Прыгнула та в сторону, да на гитару наткнулась. Гитара упала и толкнула пустую кастрюлю. Кастрюля покатилась и прямо в костёр. Рассыпала угли из костра на траву. Загорелась трава. Кинулась Бабаечка траву тушить. Листвой да ветками закидывать, но огонь только сильнее разгорелся. Поняла она, что сама не справится, лешего надо звать, он огонь одолеет. Схватила Бабаечка железную миску и ложку и давай стучать и кричать: «Спасайся, пожар! Берегись, пожар!»

Проснулись люди от стука и криков. Кинулись огонь затаптывать и заливать. А Бабечка быстренько в заросли шмыгнула. Быстро пожар затушили, ни палатки не погорели, ни дети не пострадали. Только кастрюля закоптилась, да гитара сгорела – жалко.

А наутро люди переговаривались, что удачно, вовремя пожар заметили, ещё бы чуть-чуть… Только никто не мог понять, кто же первым огонь заметил. Кто в миску стучал и будил всех. Никто не признавался.

А Бабечка сидела в кустах и хихикала: «Ох, напугала, ух, напугала!»

Очень долго она потом гордилась тем, что людей так напугала ночью. Но больше уже не пакостила и никого не пугала. Поняла, что от шалости до беды недалеко. Пошла Бабаечка учиться к лешему, как лес защищать и зверям и добрым людям помогать.

Далеко-далеко на севере, где долгая суровая зима и яркое, но короткое лето, на берегу Северного ледовитого океана жила белая медведица. Звали её Вьюга. И было у неё два медвежонка, мальчик Снежок и девочка Снежинка.

Они были близняшками, но снежок родился всё же на пять минут раньше, считался старшим и очень этим гордился и зазнавался. Всё-то он умел делать лучше, во всём-то он был первым. И рыбу лучше ловил, и чаек гонял веселее, и с моржами лучше играл. И даже друг мальчик из деревни геологов у него был. Ни у кого из медведей не было, а у него был!