К чести Каримова, он отреагировал абсолютно спокойно. Даже о чём-то пошутил, собирая картофель и свёклу с колен.

Одежду пришлось поставить стирать, и пока я искал что-нибудь переодеться, он сходил в душ. За то время, что стиралка жужжала, а мы всё-таки ужинали, я не мог отвести от него взгляд. В моих домашних штанах и футболке он совсем не выглядел как бродяжка. Наоборот, чуть застиранные шмотки придали ему некую одомашненность. А зачёсанные назад влажные волосы лишь подчеркнули восточную красоту и чистую кожу. И мне очень нравились эти перемены.

Пока одежда Алима сушилась, мы успели посмотреть какой-то фильм, но я даже не запомнил, о чём. Мои мысли были безнадёжно далеко — на соседнем сиденье дивана. Хотя я по-прежнему слушал мнение Алима про съёмки и актерский состав. Мне просто нравилось слушать его голос.

Лишь когда Каримов надел свою высохшую одежду и собрался уходить, я понял, что снова всё вернулось на круги своя. Словно старые тряпки олицетворяли суровую реальность, в которую Алим должен вернуться. И если я хочу хотя бы со временем хоть что-то изменить, то нужно сделать первый шаг. Или сейчас, или никогда.

— Кхм… Алим… Я тут подумал… — адреналин шарахнул по венам, и внезапно все мои мысли о том, что я хочу сказать, исчезли, а язык онемел. — Ты… ты мне нравишься. И я подумал, что мы могли бы… Ну, попробовать. У тебя же никого нет. И ты говорил, что у тебя почти нет опыта. Поэтому, если хочешь… Вдруг это будет полезным…

Кажется, это был мой самый бездарный, неромантичный и вообще ужасный подкат за всю жизнь! Лучше бы я даже и не начинал. Кто вообще о таком спрашивает?! Алим молча изучал моё лицо взглядом. Мне казалось, он что-то взвешивает и решает для себя.

Как гром среди ясного неба меня пронзила догадка: ему же нужны деньги! Неужели он колеблется, потому что нужда заставляет его оценивать себя? Иначе бы сразу согласился или отказался. Вспомнился первый месяц нашего знакомства — ещё тогда мне показалось, что Алим не может отказаться от заработка.

На мгновение стало мерзко, что своё время и внимание Каримов может продавать. Но, с другой стороны, пусть уж лучше ему буду платить я, чтобы он смог продержаться на плаву, чем какой-нибудь Ахмед выебет его за горсть кураги или орехов — и не факт, что это будет по доброй воле. Алим слишком красив, чтобы к нему не подкатывали, особенно учитывая свободные нравы того слоя населения, в котором он обитает. Хотя я и сам себя сейчас ощущал не лучше, особенно когда смог выдавить склизкое:

— Я заплачу. Сколько нужно?

Алим дёрнулся, как от пощёчины, но по-прежнему молчал и не двигался с места. На смуглом лице начали зреть эмоции, но я не смог понять ни одну из них.

— Алим? Если хочешь, мы начнём с малого. От тебя ничего не потребуется и я никогда не сделаю ничего, что ты не захочешь. Мне просто нужно, чтобы ты был рядом, если честно. Я не перестаю о тебе думать. Как наваждение, — неожиданно даже для самого себя признался я. — Ну не молчи, пожалуйста! Ты согласен?

— То есть, ты решил, что если я нищий, то можешь меня купить со всеми потрохами? — медленно произнёс Каримов и опасно блеснул глазами. А я вдруг вспомнил, что он рос среди гордых и вспыльчивых мусульман. Нет, конечно, я сильнее его даже с загипсованной ногой, но всё равно на какой-то миг мне стало не по себе.

— Нет! Конечно нет! Я просто подумал, что тебе нужны деньги. Но главное, повторю, что ты мне нравишься. Давай назовём это не заработком, а как-то по-другому? Например…

— Блядством? А меня — проституткой? Или подстилкой? — со злостью выдохнул Алим и вскочил, словно его подбросило пружиной. Наконец-то я понял эмоции, написанные на его лице. Обида, злость, ярость… Куда делся уравновешенный и спокойный Алим?

Через пару секунд Каримов уже оказался в прихожей. Судорожно вжикнула молния нелепого пуховика. Что-то упало с тумбочки.

— Алим! Подожди! Да подожди же! — я со своим гипсовым балластом не мог так быстро перемещаться, а потому убого поскакал следом, но не успел. Дверь хлопнула, и наступила тишина.

Я устало прислонился к дверному косяку. Догонять бессмысленно — я просто не смогу. И время вспять не повернуть. Лучше бы я молчал! Ну что за чушь я нагородил? Ведь я так не считаю! Нужно было объяснить нормально, а не так, словно я и правда хочу сделать из него шлюху! Нужно было сказать, что я просто не хочу, чтобы он нуждался и попал из-за этого в неприятности! Что я не прощу себе, если с ним что-то случится из-за того, что не хватило лишней сотни. Какой же я дурак! Дебил!

В подъезде послышалась возня, и я с надеждой вскинул голову. Дверь приоткрылась, и хмурый Каримов снова зашёл в прихожку.

— Я передумал. Пусть будет так. Для чистоты эксперимента, да? Ведь именно так поступил бы бродяжка? — в его голосе послышались отчаяние и горькая ирония. — Только без секса. И деньги вперёд, — он требовательно протянул смуглую руку.

Я переступил на пятку и дотянулся до кошелька на тумбочке. Неприятно, что он решил продаться. Но ведь я сам это предложил. А если продаётся — значит, нужно покупать.

— Сколько?

— А сколько дашь? — с каждым словом этого абсурдного диалога я чувствовал себя всё гаже.

— Алим, послушай… Я неправильно выразился! Я имел в виду…

— Деньги вперёд. Или я ухожу, — процедил Каримов. — За сегодняшнее — три тысячи. Ты сам хотел начать с малого, — его губы изогнулись в невесёлой ухмылке, а я молча отсчитал требуемую сумму. Шуршащие купюры исчезли во внутреннем кармане куртки.

— Алим…

— Я готов. Что нужно делать? — он повесил верхнюю одежду на вешалку и скинул ботинки, продолжая сверлить меня взглядом.

А я растерянно замер. Слишком уж необычная ситуация. На здоровые отношения это точно не тянуло, но и на покупку проститутки не похоже. Не думаю, что ночные бабочки любого пола с такой болью смотрят на своих клиентов.

Мы вернулись на диван.

— Хочешь вина? — я решил пойти проторенной дорожкой. — Или чего-нибудь покрепче?

— Я не пью, — отозвался Алим насмешливо. Казалось, он ни капли не хочет помочь мне преодолеть ту неловкость, которая возникла между нами.

— Послушай, я не имел в виду, что…

— Давай по делу, — он прервал меня и дёрнул воротник растянутой футболки, будто она его душила.

Ещё час назад он сидел на этом же месте и рассказывал какие-то казусы при съёмке фильмов. Расслабленный и умиротворённый, в домашней одежде… А сейчас похож на маленького и очень колючего ёжика. Я потянулся к нему, решив начать хоть с чего-то, но Каримов только увернулся.

— Поцелуи не входили в сегодняшнюю программу, — пояснил он, отводя взгляд.

— А что входило? Ты не озвучил перечень.

— Я не знаю. Это же ты хотел дать мне опыт. Ты был прав. Я ничего не видел вживую и ничего не знаю. Покажи мне.

Силы небесные, как всё дико и нелепо! Кто я? Извращенец, сволочь или благодетель? И кто Алим? Необычный бродяжка или начинающая проститутка? Что им движет? Кто из нас что продаёт? Он — своё тело, или я — свою совесть? Я не понимаю.

— Алим… — я хотел объяснить, исправить свои же слова, чтобы не было так дурно, но мысли спутывались. Несмотря на всю дичь, я почувствовал возбуждение. Слишком близко мы оказались друг к другу.

— Время идёт. Ты можешь начинать. Что мне сделать? Массаж головы хочешь? Нет? Ладно… Тогда просто приспусти штаны, Ярослав. Покажи мне, как ты себя ласкаешь, — произнес Алим медленно. В глазах цвета иранских фиников снова заплясали медовые искры, гипнотизируя и лишая меня воли. — Многие практикуют такое перед вебкамерами. И тоже за деньги. Так что будем считать, что у тебя эксклюзивный вебкамщик.

Как во сне я приподнялся и спустил на колени мягкие домашние треники вместе с трусами. Почти вставший член привычно лёг в руку. Интересно, в какой момент я сам стал товаром, а не покупателем?

— Алим…

— А теперь смотри на меня. Смотри, Ярослав. Ты же этого хотел, — голос Алима стал ниже и глубже, отдаваясь во мне жаркой волной.

Я перестал размышлять о том, что сижу на диване перед бродяжкой и дрочу, утопая в глубине карих глаз, и отдался ощущениям. Слишком долго я был один. Слишком соскучился по присутствию живого человека в такой откровенный момент.