– Я буду ждать, – сипло ответил Бильбо и с тяжëлым сердцем смотрел, как закрылась дверь. Он снова остался один.

🐥🐥🐥

– Бильбо, зайчик, доброе утро! Я принесла чистое бельë, – Жозефина протиснулась в номер, настороженно осматриваясь по сторонам.

– Привет, – мальчик вяло улыбнулся.

– Ты слышал про Сэма? Его вчера увезли в больницу. Он не говорит, кто сломал ему нос, рëбра и устроил сотрясение, но все откуда-то знают, что это связано с тобой. Котик, ты понимаешь, что будет, когда он выйдет? – она поправила свою очень густую чëлку, доходящую до самых бровей.

– Догадываюсь, – мрачно буркнул Бильбо, забирая у Жози чистый комплект.

🐥🐥🐥

Пока Сэм был в больнице, его обязанности выполнял молчаливый Фред, и Бильбо было с ним комфортнее. Тот не пытался зажать мальчика, не шутил и вообще почти не разговаривал. Поэтому через три дня, после того как Торин ушëл, Бильбо спокойно сидел в убитой машине Сэма, которая везла его в «Последний домашний приют» и пытался сосредоточиться на предстоящем разговоре.

Торин встретил мальчика возле входа и сразу передал оплату за ночь. Проводив удаляющуюся колымагу взглядом, Торин взял Бильбо за руку, огладив внешнюю сторону кисти большим пальцем, и повёл к своей машине, припаркованной с торца здания.

– Мы разве не в номер? – озадаченно спросил мальчик, вскидывая голову на окна.

– Нет. Я не бронировал в этот раз гостиницу. Мы едем ко мне. А утром я привезу тебя обратно. Садись. – Торин щëлкнул брелоком.

– А зачем мы к тебе? – осторожно спросил Бильбо.

– Поговорить. И мне так уютнее. Дома и стены помогают – слышал такое выражение? Заодно посмотришь, как я живу. Квартира съёмная, но всë же. Зато туда никто не ворвется, – Торин мягко улыбнулся и мальчику показалось, что во мраке салона его глаза светятся в темноте.

– Торин… я давно хотел спросить… Откуда у тебя столько денег? Ты часто покупаешь меня на всю ночь. Конечно, ночь дешевле почасовой суммарной оплаты, но всë же. Не думаю, что зарплата полицейского позволяет такие траты, – Бильбо было неловко поднимать вопрос денег, тем более у него самого их никогда не было, но не спросить не мог.

– Ну да, зарплаты явно бы не хватило. Поэтому пришлось снять небольшую часть со счëта, про который я тебе говорил, – Торин не отводил взгляд от дороги, посматривая по зеркалам.

– Т-ты тратишь на меня деньги, оставшиеся от продажи родного дома? – глухо спросил Бильбо, смотря на дорогу.

– Да. Будь у меня выбор, я бы поубивал твоих хозяев, а не деньги им давал. Но пока так, – он спокойно пожал плечами, не оглядываясь на пассажира.

Бильбо притих и задумался, промолчав всю дорогу. Вечерний город проносился перед глазами и рекламные щиты загорались с каждой минутой все ярче.

Дубощит жил на третьем этаже старого дома. В тëмном подъезде взмывала ввысь заплëванная лестница с очень крутыми ступенями. Стены исписаны примитивным граффити и матными словечками.

Входную добротную железную дверь в квартиру Бильбо оценил сразу – за такой должно быть надёжно. Сама квартира однокомнатная, не слишком уютная и довольно мрачная. Задрипанная зелëная лавка и старые крючки, на которые вешали верхнюю одежду, в прихожей. Потëртый диван и громоздкая тëмная стенка в комнате. В нише стенки современный плазменный телевизор – наверняка это Торин его приобрёл. Как и тонкий ноутбук, от которого к розетке тянулся тонкий провод, стоявший на полу возле дивана.

– В этой квартире раньше бабулька жила, но еë дети к себе забрали. А я снял жильë на первое время. Не смотри, что тут так мрачно. Зато почти своë, – когда Торин зажëг везде свет и поставил на плиту эмалированный чайник с ромашками, интерьер действительно стал более уютным.

– Будешь ужинать? Есть тушëное мясо с овощами и что-то по мелочи. Посмотри сам в холодильнике, – крикнул Дубощит из комнаты, куда ушëл переодеться.

Бильбо замер на кухне, осмелившись только помыть руки. Ему было ужасно неловко остаться одному в чужом доме, рядом с огромным холодильником, наверняка набитым едой, и навороченной микроволновкой без кнопок, которой Бильбо совершенно не умел пользоваться. Кухонная техника тоже выбивалась из ретро интерьера, и Бильбо решил, что она появилась после появления Торина.

Дубощит зашëл в кухню, весело рассказывая о том, как готовил рагу. По рецепту он накалил масло до первого дымка, выложил мясо, а потом защищался от кипящих брызг крышкой от сковородки, как щитом, вместо меча используя шумовку. Это звучало забавно, но Бильбо его почти не слышал. Он словно оглушëнный стоял возле кухонного стола и понимал, что он не в борделе, не в гостинице, не в другом общественном месте, а дома. Пусть не у себя, но дома. И Торин, совсем по домашнему выглядевший в спортивных брюках и футболке, не причинит ему вреда. Такие новые, непривычные ощущения.

– Эй! Ты чего замер? Всë в порядке? – Торин подошёл к мальчику и проницательно заглянул в глаза, бережно обхватив ладонями за плечи.

– Кхм, да. Извини, задумался, – отвёл взгляд Бильбо и поспешил поддержать разговор про тушëное мясо.

Ужин оказался настолько вкусным, что Бильбо был готов облизать тарелку, собрав языком или хотя бы кусочком хлеба остатки соуса, но делать это при хозяине дома казалось невежливо. Отодвигая тарелку, мальчик встретился с Торином взглядом, в глазах которого плясали смешинки, будто он точно знал о милом желании Бильбо и не то, чтобы был против. Мальчишка смущëнно улыбнулся, но почти сразу нахмурился, вспоминая, зачем он здесь.

Атмосфера изменилась. В напряжённом молчании, оттягивая разговор, они выпили чай и убрали всë со стола.

Нервы Бильбо были на пределе от приближающегося разговора, и он до сих пор не был уверен, как всë закончится. Возможно, Торин выгонит его на улицу и больше никогда не появится в его жизни.

Дубощит выкурил сигарету, выдыхая дым в допотопную гудевшую вытяжку и вернулся за пустой стол, вытянув руки на столешнице. Он молчал, а в голове Бильбо звучали настойчивые советы не открывать рот, сбежать, соврать – что угодно ради собственной безопасности.

– Итак, Бильбо. Расскажи мне, почему ты не можешь уйти из «Мории», – очень спокойно произнес Торин, смотря на мальчика в упор.

Бильбо медленно глубоко вдохнул и выдохнул.

– Э-э… помнишь, я рассказывал, что уходил из дома и меня сунули в машину? Ну вот сначала был другой бордель. Это очень давно было, я сперва смутно помню. Внутри всë очень чисто, бархат и шëлк везде, позолоченные вензеля, диваны изогнутые странные. На окнах решëтки, а дверь запирали. Я стучал по трубам, пытался докричаться до кого-то с улицы, старался расшатать решëтку, но ничего не получалось. Силы-то как у воробья. Даже пытался сделать потоп из раковины, но не успел, – Бильбо начал рассказ, стараясь не думать, что возможно он сидит так с Торином последний раз. – Я вообще не понимал, зачем меня привезли. Как-то даже и не думал о подобном в силу возраста. А потом зашëл седой мужик. В полицейской форме, но такой… солидной… – Бильбо неопределённо взмахнул в воздухе рукой, затрудняясь с описанием. – Он сказал, что он начальник полиции. Рассказывал ещë что-то, запугивал, но я не запомнил от страха. А потом он меня изнасиловал. Я орал как резаный, было очень больно, страшно и стыдно, но он только смеялся, – Бильбо поднял взгляд от столешницы, в которую смотрел всë это время и вздрогнул от тяжëлого взгляда Торина, которым тот прожигал рассказчика насквозь. На скулах Дубощита ходили желваки.

– Продолжай, – хрипнул он напряженным голосом. Мальчику казалось, что его придавливают к месту эти голубые глаза.

– Кхм… Он всего один раз это сделал, но мне хватило. А после он заставлял меня вылизывать ему ноги и… и всë остальное, хлестал ремнëм. Надел на меня наручники и ошейник, как на пса, и привязал к батарее. Он дëргал меня за волосы и заставлял растягивать веки, чтобы он туда стряхивал пепел от сигареты. Ему нравилось смотреть, как я кашляю и давлюсь его членом, – Бильбо внезапно успокоился и уже бесстрастно рассказывал о своëм первом опыте, а Торин облокотился локтями на стол и прикрыл ладонью глаза. Стало совсем непонятно, что он думает, но Бильбо решил рассказать до конца. Хотя бы выговорится, если Торин его прогонит. А там будь как будет. – Я говорю это только затем, чтобы ты понимал, почему всë именно так… Он сажал меня в огромную белоснежную ванну с кучей кранов и поливал своей мочой, целясь в глаза и уши, а потом говорил что я вонючий и грязный и обливал ледяной или почти кипящей водой из душа, наблюдая, как я уворачиваюсь. Были и другие грязные вещи. А за любое непослушание бил и хлестал по лицу. И говорил. Он говорил такие страшные вещи, Торин! Я умирал от ужаса, слушая, как и что он будет со мной делать, – голос мальчика всё-таки дрогнул. Дубощит тяжело вздохнул и медленно выдохнул, не меняя позы. – У него были какие-то проблемы – после того первого раза его член больше толком не вставал, и он не мог его в меня запихать, как не старался. Только в рот. И тогда он начал совать в меня разные предметы и придушивать, пока я не начинал терять сознание. Ему нравилось слушать, как я ору от боли и хриплю, задыхаясь. Сначала он использовал силиконовые члены, которые принёс с собой, а потом всë подряд. Я на ваши полицейские дубинки до сих пор без дрожи смотреть не могу. Я не знаю, сколько времени продолжался этот ад. Наверное, около двух суток, может дольше. Он пил вино, закусывал мясом, сыром и фруктами, и иногда засыпал, пока я был привязан. И после очередных его извращений он уснул, забыв меня привязать. А у меня между ног пошла кровь. Очень много крови. И она текла не переставая. Я испугался, что умру совсем скоро и никогда оттуда не вырвусь, – Бильбо замолчал.