Телефон потух и тут же загорелся снова. Видимо, Матвей был полон решимости дозвониться, но Александр Юрьевич тоже упорствовал, не поднимая трубку. Он запутался и уже сам не понимал, чего хочет. Разум подсказывал, что лучшим решением будет отключить телефон, хорошенько подрочить, сбросить напряжение и лечь спать.

Очнувшись от шума на улице, Полянский встрепенулся. Он даже не заметил, как выбранное видео кончилось и загрузилась лесбийская версия, в которой для него не было совсем уж ничего интересного. Нажав на паузу, Александр Юрьевич прислушался.

Послышались глухие басы и лёгкая песня, в лучших традициях скучающей молодёжи, раздающиеся, как видимо, из большой портативной колонки. Открытая форточка прекрасно пропускала все звуки, и летними ночами это было сущим наказанием.

Меря шаги в ожидании, время идёт не спеша

Сердце замёрзло и хочет уйти, но уже не пускает душа

Я стою на своём, и пускай не вдвоём, назло ветрам

В небо глядел, словно в глаза, и на вопросы ответа я ждал

Как же быть, что мне делать, чего ждать от завтра мне

Знаю, время камень точит, но любовь ещё прочнее

Тут годами не загладить, не привыкну до сих пор

Что мы сами потеряли то тепло…

Александр Юрьевич поëрзал. Он ожидал привычного шума, сопровождающего развесëлые компании. Как правило, этот шум составляли ломающиеся голоса парней, девичьи визги, взрывы хохота и непрекращающийся мат цветов жизни, но в этот раз всё было тихо. Только приятная песня, почему-то слегка приглушëнная, наполнила собой унылый двор.

Услышит весь район, что я в тебя влюблён

И лишь гитары звон уносит по дворам

Но я совсем один, по улицам пустым

И в поисках любви, куда не знаю сам.

Полянский хмыкнул и загрузил следующую страницу с видео. Наверное, песня с таким простым мотивом и гитарным сопровождением просто обязана быть популярной у местной молодëжи. Неудивительно, что её включают на полную громкость, пока ещё время и закон позволяют. А всё же странно, где голоса компании? Неужели, как и сам терапевт, заслушались?

И всё-таки что-то его беспокоило. Наверное то, что экран телефона продолжал гореть, сообщая о звонившем Матвее.

Пытаясь отвлечься от этого, он машинально просмотрел ещё пару страниц с видео и покачивая ногой в такт прослушал следующий куплет. Беспокойство продолжало нарастать вместе с басами, приближая кульминацию песни.

Услышит весь район, что я в тебя влюблён

И лишь гитары звон уносит по дворам

Но я совсем один, по улицам пустым

И в поисках любви, куда не знаю сам.

И вдруг послышался звук, от которого у Полянского внутри что-то оборвалась. Резкий автомобильный сигнал, похожий на мяуканье кошки, резанул по мгновенно натянувшимся нервам, и доктора подкинуло на диване.

Он прыгнул к окну и аккуратно отогнул край шторы дрожащими пальцами. Так и есть! Прямо посреди двора, окружëнного со всех сторон задрипанными серыми пятиэтажками, стояла Ласточка, которую потряхивало от включённой на полную громкость музыки и громоподобных басов. Возле машины, оперевшись на неё бедром, стоял хмурый Матвей, приложив мобильный к уху.

Полянского продрал мороз по коже. Если кто-то его увидит… Если кто-то сделает выводы… Александр Юрьевич схватил телефон и смахнул зелëную иконку.

— Идиот!!! Соколов, вы полный кретин! — прошипел он в трубку. — Что вы творите? Выключите свою балалайку немедленно!

— И тебе привет! — спокойно отозвался Матвей, перекрикивая музыку. Судя по голосу, он улыбался.

— Вы меня не слышали?! Выключите немедленно! Сейчас же!

— Давай поговорим! Тогда выключу.

— Не о чем нам говорить! Уезжайте!

— Нет. Только после того, как поговорим. А вообще, я могу слушать музыку ещё пару часов до того, как у местных бабулек появится основание вызвать полицию. Поверь, у меня шикарная медиатека.

Неизвестный исполнитель снова завёл припев, оповещая о том, что весь район узнаёт о некой влюблëнности, и доктор схватился за голову. Инстинкт самосохранения затмил все остальные.

— Хорошо, чёрт бы вас побрал! Поднимайтесь! Только выключите эту какофонию! И имейте в виду: это шантаж, Соколов! Подлый шантаж! — крикнул он, сдаваясь.

— Я знаю, — самодовольно улыбнулся Матвей и отключился. Вслед за этим оглушающая весь двор песня затихла, окатив терапевта волной облегчения.

Осознав, что Матвей с секунды на секунду появится у него дома, Александр Юрьевич заметался. Судорожно закрыл компрометирующий его браузер и убрал подальше с глаз тубу со смазкой. К счастью, свои игрушки ещё не доставал, иначе бы просто не успел. Хотя, пропускать Соколова дальше прихожей он и не собирался.

Резкая трель звонка заставила вздрогнуть, и хозяин поспешил открыть нежданному гостю. По дороге в прихожую он вспомнил, что на нём лишь шëлковый костюм, но времени переодеться уже не было, да и выглядел тот довольно прилично. С кружевным комплектом такое бы не прошло. Но чем быстрее он откроет, тем меньше шансов, что Матвей столкнëтся с кем-то из соседей.

— Соколов! У меня слов не хватает, чтобы объяснить, насколько идиотские ваши поступки! О чём вы только думаете? — прошипел Полянский, почти не сдерживая свой гнев и нервное напряжение.

— Привет, — Матвей закрыл за собой дверь и даже не взглянув на хозяина дома, щëлкнул замком.

— Вы не обнаглели хозяйничать в моём доме?!

— Извини, я просто… — Соколов с изумлением осмотрел возмущëнного хозяина, одетого в столь непривычную одежду. Его глаза блестнули, а ноздри хищно раздулись. — Милый костюм. Мне нравится.

Александр Юрьевич захотел прикрыться, будто он внезапно оказался обнажëнным, и разозлился от этого ещё больше.

— А меня ваше мнение не интересует! Я у себя дома! В чём хочу, в том и хожу! Говорите, что хотели, и выметайтесь! И не вздумайте ещё хоть раз меня как-то скомпрометировать!

— Да ладно тебе! Может, хоть кофе угостишь?

— Кофе кончился, так что обойдëтесь. И нечего так укоризненно смотреть! У меня тут не плантация с вечным запасом! Вчера ещё высыпал последнее, а купить забыл. Можете проверить.

— Тогда чай?

— А может, вы уже скажете, что хотели, и освободите меня от своего присутствия? — чуть успокоившись, Александр Юрьевич испытующе посмотрел на Матвея. Выглядел тот неважно. Тени под глазами говорили о том, что этой ночью он плохо спал, если вообще спал. Подбородок темнел вчерашней щетиной. От ещё влажных волос пахло шампунем. Только из душа вышел, что ли?

— Кхм… А мне вот акустику новую поставили, — криво улыбнулся Матвей.

— Я заметил! И вы решили поделиться своей радостью со всей округой, заодно опозорив меня?

— Вот почему ты сразу всё гребëшь под себя? Дофига народа слушает музон из машины. Никаких имён-фамилий в песне нет. Никто ничего не поймёт. Максимум, на Светку из пятого подъезда подумают. Мы с ней в седьмом классе типа встречались. Целых две недели, — улыбнулся Матвей. — Детский сад, штаны на лямках.

— Детский сад сейчас тут происходит, — буркнул Полянский, слегка успокоенный такой версией, хоть она была ему и не совсем приятна.

— Я просто хотел поговорить, док. Вчера ты сбежал, а по телефону игноришь… Извини, я не удержался от серенады под окном. Согласись, вышло не менее эффектно, чем у этого мажора Дэвида Гаррета? Хоть и в другом ключе, — Соколов сделал шаг навстречу.

— Вот дался вам этот скрипач, а? Вы его затмили, это точно. Довольны?

— Доволен, — Матвей сделал ещё один осторожный шаг навстречу. — Во-первых, прости меня за вчерашнее. Если честно, я так и не догнал, где накосячил, но я не имел в виду ничего плохого! Док, я просто хотел сказать, что меня тянет к тебе. Очень тянет!

— Ладно, проехали, — пробормотал Полянский, понимая, что нужно срочно отодвинуться. Близость Соколова волновала и пугала, частично парализуя.

— А во-вторых… Кхм… Док…

— Да говорите же уже!

— Блямба! В общем, я понял, какая мысль мне пришла в голову. Помнишь, в тот день, когда ты спросил, не перегорю ли я, как лампочка?