– Запрещено появляться в общественном месте с дикими животными, – откашлявшись еще раз, твердо проговорил он.

– С дикими животными? – переспросил незнакомец, удивленно вскинув голову. – Кошки у вас, то есть у нас, всегда считались животными домашними, насколько я помню. И если я со своими кошечками вышел подышать перед сном свежим воздухом…

– Гражданин, не валяйте дурака, – перебил нарушителя сержант Волосепедов. – Кошки кошкам рознь. Вы бы еще льва себе завели. Предъявите-ка ваши документы.

Незнакомец молча пожал плечами и полез рукой во внутренний карман плаща. Покопавшись там несколько секунд, он вытащил наконец оттуда сложенный вчетверо листок плотной бумаги и протянул его милиционеру.

Тот, не спуская глаз с хищников, осторожно шагнул вперед и, взяв бумагу, тут же отступил обратно. Некоторое время сержант внимательно изучал предъявленный документ, причем лицо с каждой секундой все более вытягивалось от изумления, а щеки и уши то багровели от прилива крови, то становились мертвенно бледными. Наконец он осторожно сложил прочитанную бумагу и, беспомощно оглядевшись по сторонам, обратился к странному незнакомцу. В голосе его совершенно явственно слышались заискивающие нотки.

– Гражданин, я вас убедительно прошу пройти со мной в опорный пункт, это здесь недалеко. Там мы быстро уладим это недоразумение.

– Я вынужден подчиниться, – гордо вскинув голову, отозвался задержанный, – но предупреждаю, у вас будут крупные неприятности.

Милиционер с видимым облегчением перевел дыхание и молча развел руками, всем своим видом показывая, что ему и самому все это не нравится, но что поделаешь, коль служба такая. Потом он повернулся к собравшейся толпе и, взмахнув руками, краснея прокричал:

– Граждане, па-апрашу разойтись! Ничего страшного не случилось. Звери ручные, дрессированные! Опасности не представляют! А сейчас попрошу потерпевших и свидетелей пройти вместе с нами!

Последние слова возымели свое действие, и через три минуты около блюстителя порядка и "дрессировщика" с хищниками не было ни одного человека, если не считать какого-то малыша, с задумчивым видом запустившего палец в нос и не спускающего глаз с диковинных животных. Да и того в скором времени утащила переполошенная мамаша.

Сержант жестом показал странному незнакомцу, чтобы тот следовал за ним, и направился к ОПОПу, опорному пункту охраны правопорядка, находящемуся в здании летнего кинотеатра "Полярник". Название кинотеатра вполне соответствовало названию парка, в котором он находился, и довольно удачно с ним гармонировало. Однако среди горожан по этому поводу ходила невесть когда придуманная шутка. Смысл ее сводился к тому, что посещение сеанса в этом кинотеатре по ощущениям приравнивалось к путешествию за полярный круг, поскольку даже в летнее время из-за позднего начала сеансов в открытом зале было довольно прохладно. В народе даже укоренилось выражение "сходить на льдину", что означало – пойти посмотреть кино в "Полярнике".

Сейчас кинотеатр еще не работал, и в административной пристройке светилось только одно окно на первом этаже. Это и был опорный пункт охраны правопорядка.

Сюда-то и привел сержант Волосепедов странного задержанного. Открыв дверь и опасливо посторонившись, он пропустил гражданина в шляпе и мотоциклетных очках и его зловещих спутников вперед.

Опорный пункт представлял собой небольшую комнату, обставленную соответствующим ее назначению образом: два письменных стола, составленных буквой "Т", десяток жестких стульев, несгораемый металлический сейф в углу и стоящий на нем телевизор. К основному помещению примыкала небольшая комнатушка, отгороженная металлической решетчатой дверью и служащая, очевидно, своеобразной камерой предварительного заключения для задержанных нарушителей, а проще говоря – «обезьянником». Голые стены ОПОПа, выкрашенные зеленой масляной краской, были увешаны многочисленными плакатами уголовно-правовой направленности. Лейтмотив их можно было выразить двумя фразами: "Пьянству – нет!” и "Нарушителя – к ответу!"

Но среди всех этих произведений настенного жанра было несколько поистине выдающихся. Так, например, на одном из плакатов был изображен полицейский, строго взирающий на зрителя, указательный палец его правой руки был поднят в укоризненном жесте. Надпись внизу плаката гласила:

«Если влез в карман рукой, – убедись, что это твой!»

Другой шедевр сообщал:

"Зимой ли, летом ли, весной – девиз наш – хулигану бой!"

Какому конкретно хулигану объявили войну блюстители порядка, не говорилось. Не было также понятно, почему борьба с ним продолжалась только девять месяцев в году. Очевидно, осенью весь личный состав министерства внутренних дел и вверенных ему подразделений уходил в отпуск, и несчастный нарушитель мог, наконец, перевести дыхание и без помех заняться своими хулиганскими делами…

За письменным столом, подперев щеку ладонью и уставившись осоловевшим взглядом в экран телевизора, сидел милиционер с лейтенантскими погонами на кителе. Это был дежурный по ОПОПу, больше в помещении и примыкающем к нему обезьяннике никого не было.

Когда открылась дверь, и в комнату, шумно дыша, ввалились две громадные кошки с горящими зелеными глазами и странный человек в черном, лейтенант резко вскочил, едва не сбросив со стола телефон, и невольно потянулся рукой к поясу, где висела кобура с пистолетом. И только появление сержанта Волосепедова вслед за незваной троицей вернуло лейтенанту присутствие духа, рука его скользнула по портупее и одернула полу кителя.

– Сержант, какого дьявола? – раздраженно воскликнул он, пытаясь скрыть испуг.

Волосепедов изобразил глазами и всем лицом что-то невразумительное, одновременно осторожно подталкивая гостя к зарешеченной камере.

– А вас я попрошу сюда, – ласково приговаривал он. – Здесь вам с вашими кошечками будет поспокойнее. А мы пока все утрясем.

Странный любитель экзотических животных, нисколько не возмутившись и не произнеся ни слова, спокойно прошествовал в глухую комнатушку, увлекая за собой своих хвостатых питомцев. Лязгнула закрывшаяся за ним решетчатая металлическая дверь, щелкнул автоматический замок, и только после этого сержант Волосепедов облегченно перевел дыхание и, сняв фуражку, отер рукавом пот со лба.

– Это еще что за цирк? – строго спросил лейтенант, обретя наконец дар речи.

– Да какой там цирк, – махнул рукой вспотевший сержант. – Форменная психушка. Кстати, надо вызвать оттуда машину с санитарами. И в цирк звонить, видно, тоже придется. Без дрессировщиков тут не обойтись…

Ничего не понимающий лейтенант сердито хлопнул по столу папкой с бумагами.

– Слушай, Волосепедов, ты что это мне тут околесицу несешь. Я сейчас тебя самого в психушку отправлю. Ну-ка докладывай все, как положено. И по порядку.

– Так, товарищ лейтенант, – сержант, несмотря на полученный выговор, все еще оставался в несколько взбудораженном состоянии. – Это ж настоящий сумасшедший.

Тут Волосепедов оглянулся на решетчатую дверь и понизил голос до шепота:

– Видели, в каком он наряде? А звери? Я, говорит, имею право прогуливаться со своими кошечками по парку. Но самое интересное – вот!

И сержант с торжествующим видом протянул дежурному листок плотной бумаги, полученный от задержанного всего несколько минут назад. Листок содержал документ следующего содержания:

« Мандат.

Сей мандат высочайшим соизволением Президента нашего выдан особому агенту ВЧК НКВД Зенону Зуваровскому для подтверждения чрезвычайных полномочий, коими оный агент наделен есть, дабы не имел препятствий в своей деятельности во всех пределах Земли.

Городовым и околоточным оказывать З.Зуваровскому всяческое содействие.

Ослушавшемуся же быть биту батогами.

Такова Наша воля.

Президент Петр 1»

Документ был скреплен круглой печатью с изображением орла и надписью "Оне Доллар".