– Точно не помню, – пробормотал я.

– Да потому, что у него зубов не было. Перед обедом он всякий раз вставлял в рот протез из слоновой кости.

Я потерял дар речи. Володька рассмеялся:

– Что ты перепугался, как в кресле у дантиста.

Я не ответил. Но вспомнил эту в общем-то банальную историю про президентские зубы, вернее, про их полное отсутствие и про многочисленные протезы, которые ему мастерили умельцы со всего Нового и Старого Света. Об этом вам расскажет даже самый ленивый экскурсовод в музее Маунт-Вернона. От воспоминания вчерашнего дня я невольно сам прикрыл рот ладонью: «Бывают же совпадения!»

Я вернулся из аэропорта. В этот день у меня был выходной, и я решил пойти на званый обед в Маунт-Вернон. Но неожиданно я столкнулся с проблемой, которую сразу подметила моя супруга.

– Ты собираешься, как на встречу с президентом! – сказала мне Наташа, увидев, как я придирчиво примеряю уже третий костюм.

Я отшутился, что у меня важная встреча, с кем-то из администрации. Это люди консервативные, и мне бы хотелось соответствовать ситуации.

Действительно, выбрать одежду для приема в Маунт-Верноне было непросто. Я знал, что там устраивают званые обеды. Давно мечтал попасть на один из них, хотя и не прикладывал для этого никаких личных усилий.

Сначала я решил, что нужно надеть смокинг. Но мне показалось это чересчур старомодным, а может, как раз наоборот, если учесть, что вечеринка, скорее всего, будет снова костюмированной. Потом я примерил костюм-тройку. Наконец, одел клубный пиджак. Все смотрелось глупо и нестильно. «Ну не камзол же мне теперь заказывать в ателье!» – решил я и посмотрел на часы. Времени для выбора у меня оставалось немного.

Я не решался спросить совета у жены. После вчерашней истории с вязом она наверняка подняла бы меня насмех. В общем, я решил одеться попроще: темные брюки, водолазка, клетчатый твидовый пиджак, плащ… В конечном счете про дресс-код мне никто ничего не говорил.

На всякий случай я взял с собой диктофон. Мне почему-то казалось, что я могу завязать интересные знакомства и даже договориться об интервью. Ведь в Маунт-Вернон на званые вечера ходят всякие знаменитости.

Без пятнадцати шесть я уже подъехал к общественной стоянке у усадьбы-музея. Вообще-то я всегда опаздываю, но в этот раз я решил изменить своей дурной привычке. Хотелось соответствовать моменту. Правда, меня смутило, что на стоянке совсем не было машин. Значит, вечер был не такой уж и званый. В сомнении я вышел и прошелся мимо центрального входа в усадьбу. Было сыро и ветрено. Музей, работавший по зимнему расписанию, уже закрылся. Из здания вышли несколько припозднившихся служащих. Приветливо помахали мне. Сели в подошедший автобус. Из салона еще раз посмотрели на меня, но уже не приветливо, а, скорее, оценивающе. Я невольно съежился, отвернулся и поднял воротник плаща. Действительно, вид у меня был подозрительный.

Я постоял немного у каменных ворот. Разумеется, они были закрыты. Затем прошел дальше вдоль забора к железной калитке с кодовым замком. Она тоже была закрыта. Я не стал проверять ее на прочность. Здесь начиналась частная собственность и наверняка были установлены сигнализации и видеокамера. Еще не хватало мне проблем с законом.

Я глянул на часы: было четверть седьмого. Если говорят, что точность вежливость королей, то теперь я понял, почему генерал Вашингтон отказался принимать от своих офицеров-заговорщиков корону. Я потоптался еще четверть часа, пока наконец не признался самому себе, что меня разыграли. Дешево, как последнего простофилю. Хорошо еще, что я не уговорил поехать со мной на семейный прием мою жену. Это было бы покруче, чем «страсти под вязами».

Вообще я считаю, что для журналиста любой опыт – со знаком плюс. Теперь у меня был и вот такой опыт. Конечно, сегодня было не Первое апреля, но разве для дураков в году только один день? Я незло выругался на самого себя, еще раз посмотрел на часы и направился обратно к своей машине. Но не сделал я и двух шагов, как меня окликнули сзади. Голос бы мужской, но незнакомый. Я обернулся. В проеме открытой калитки стоял приземистый как гриб человек в нелепой широкополой шляпе и с масляным фонарем в руках:

– Простите, но хозяин не смог встретить вас сам. У него нежданные гости из столицы. Он просил вас проводить в дом. Идемте за мной, сэр.

Я повиновался. Мы вошли в калитку и двинулись вверх по узкой тропинке, посыпанной галькой. Влажная после дождя галька таинственно шуршала под ногами, масляный фонарь раскачивался в руке моего спутника и бросал пятна мутно-желтого света на высокие кусты жимолости. Где-то совсем рядом ухнул филин и потревоженный шумом пролетел прямо над нашими головами. Я никогда не входил в усадьбу по этой дороге и в сумерках местность показалось мне совершенно незнакомой. «Куда мы идем?» – уже собирался спросить я своего провожатого, но тут на пригорке показался силуэт президентского особняка. В доме, на первом этаже, горел свет. У главного входа фыркали встревоженные лошади, суетились какие-то люди. Со стороны кухни пахло жареной дичью, горелой шерстью и горячим хлебом.

Вдруг из здания вышел мой вчерашний знакомый в нарядном белом камзоле и, накинутом на плечи, сером плаще. Он поспешил ко мне:

– Добрый вечер! Простите великодушно, но ко мне неожиданно нагрянули гости издалека – из самой столицы. Я не мог их оставить.

Дом-музей Джорджа Вашингтона. Фото Сергея Москалева

Дом-музей Джорджа Вашингтона. Фото Сергея Москалева

– Насколько я помню, от Вашингтона до Маунт-Вернона всего 15 миль, – обиженно сказал я.

Я немного продрог и мне хотелось показать свое неудовольствие.

Мой собеседник что-то вспомнил и рассмеялся.

– Ну-да, пятнадцать, но из Филадельфии в десять раз больше. А в это время года вообще лучше добираться морским путем.

Я не ответил. Мне не хотелось начинать вечер с препирательств.

– Пойдемте скорей, а то мои столичные гости, того гляди, снова перессорятся и еще вызовут друг друга на дуэль.

– Из-за чего?

– Из-за власти, – улыбнулся Вашингтон, приглашая в дом.

В гостиной о чем-то жарко спорили двое мужчин, увидев нас они несколько стушевались. По их внешнему виду: походным камзолам, ботфортам, парикам – я понял, что костюмированное представление продолжается. И решив играть по предложенным мне правилам, я постарался не удивляться: ни словам, ни жестам…

Однако мужчины продолжали смотреть на меня с нескрываемым изумлением, как на инопланетянина, который вошел в человеческий дом, даже не соизволив снять на улице свой скафандр.

Подавив удивление, они наконец учтиво представились:

– Джон Адамс, – протянул руку один.

– Томас Джефферсон, – последовал его примеру второй незнакомец, тот что был помоложе и повыше ростом.

– Мой друг из России, – поспешил представить меня Джордж, которого оба величали не иначе, как мистер президент.

Удивление моих новых знакомых достигло апогея. Однако мистер Адамс, который был, видимо, старше не только по возрасту, но и по положению, постарался завязать светский разговор:

– В мою бытность послом в Париже, Гааге и Лондоне, мне не раз приходилось общаться с русскими дипломатами, но признаюсь, ни разу я не видел их в таких своеобразных национальных костюмах.

Замечание не показалось мне остроумным. Очевидно, что мой клетчатый пиджак по расцветке куда больше напоминал шотландский килт, чем русский кафтан.

Второй собеседник решил следовать международному этикету:

– Как здоровье вашего императора?

– Какого? – перепросил я.

– Разумеется, здравствующего. Или пока вы добирались в Америку, Россия из монархии превратилась в республику?

– Вы на редкость осведомлены в русской истории, – съязвил я в ответ. – Зачастую ваши сограждане даже не могут найти Россию на глобусе.