В кружке плавал чайный пакетик, над водой вился пар. Анлаф пилил туповатым ножом засохшие кексы на небольшие дольки, так было легче размочить их. Надо добраться до ближайшей заброшки (так он для себя называл города, оставленные жителями во время эпидемии). Нужны продукты, одежда, кое-что из мелких бытовых предметов. Неплохо было бы найти оружие. Но в первую очередь – шампунь. Когда жизнь состоит из бесконечного похода, гигиена едва ли не важнее, чем еда. Хотя сейчас даже найти чистый водоем, чтобы умыться, становится всё сложнее. Переполненные мегаполисы сбрасывают в реки тонны промышленных, бытовых и медицинских отходов. Это была одна из причин, по которой Анлаф старался держаться подальше от больших городов. Еще его ужасно злила оставшаяся после эпидемии «традиция» носить респираторы. Никто уже точно не помнил, зачем: чтобы не заразиться или чтобы не заражать, но все их носили. Пестрые, однотонные, с фирменными логотипами и текстовыми посланиями, но чаще всего одноразовые, так называемые «санитарные», из тонкого нетканого материала. Дышать в них было сложно, лицо потело, но все упорно их носили. В эпидемию их во всеуслышание объявили лучшим средством от ковида. Но в народе их в итоге шили из тонких пористых тканей, одноразовые респираторы носили месяцами, опускали под нос или на подбородок, чтобы легче было дышать, разве что на лоб не задирали. Так что даже если от них и была какая-либо польза, такое обращение сводило ее на нет. Были и те, кто отказывался носить респираторы. Таких звали «безреспир». Особенно впечатлительные пугались таких и держались подальше, особо агрессивные кидались с кулаками. А когда Цифра научилась распознавать лица, она списывала со счетов безреспиров кругленькие суммы в качестве штрафа. После, когда стали выдавать Гаджеты, при выходе за порог квартиры система направляла в мозг выходящего непреодолимое желание надеть респиратор, основанное на внушенной мысли «вдруг встречу вирус». Люди уже почти не узнавали друг друга при случайных встречах, особенно зимой, в толстой куртке, шапке, шарфе, да еще и с наполовину закрытым лицом. Старые связи терялись, друзья становились просто знакомыми, а знакомые – незнакомцами. Личная жизнь ушла в сеть, где все делились каждым своим шагом, каждой мыслью, общались «на безопасном расстоянии» друг от друга, а заодно и от потенциальных зараженных и террористов. Но Анлаф ушел из города еще до гаджетов. Он слышал о них от тех, кто бежал от Цифры позже.

СУЗДАЛЬ

Остатки чая в чашке уже остыли, на поверхности плавали крошки кексов, путник готовился к вылазке. Он склонился над картой, разложенной на крышке мотора под лобовым стеклом. Какие названия он встречал? Куда поворачивал? Мимо скольких деревень проехал? За годы странствий он научился запоминать дорогу даже в полной темноте. Он вел пальцем по провинциальной дороге. Здесь он видел табличку «р. Рпень». Если ехать вдоль нее на север до Каменки, а там взять восточнее, упрешься в Суздаль. Хороший вариант: бросили его давно, дорога мимо него не самая популярная, более широкая Р-132 вообще огибает его стороной, много частных домов, маленьких кафе и магазинчиков, а значит много и подвалов с заготовками, запасами и прочим. Лишь бы одичавшие собаки не бегали. Вокруг, конечно, поля. Но если ехать быстро и напролом, может удастся затемно добраться до города и найти укрытие для Тало. Как только стемнело, Анлаф снял маскировочную сетку, засыпал следы костра, закрепил в доме особенно шаткие конструкции и завел автобус. Старичок недовольно звякнул мотором и зарычал. В полумраке его подбрасывало на каждой кочке и яме давно неезженых дорог. Автодом вырулил на дорогу. У самого моста через Рпень он уверенно повернул на север и вдоль нее рванул по полям. Ночь уже вступила в свои права. Тьма вокруг казалась вязкой и холодной. Света притушенных фар едва хватало на то, чтобы осветить перед автобусом метра три, не больше. Из-под колес летела мягкая земля. В который раз Анлаф убеждался в правильности давнего решения переделать подвеску и привод. Теперь старичку ни горы, ни овраги нипочем. Вдруг перед Тало замаячил кусок жидкого неба – это гладь водоема, отражавшая звезды. «Цибеевское водохранилище, – понял Анлаф, – теперь направо». И резко развернул автобус. Полпути за плечами. Он подъехал к городу, когда уже начало светать. Темные очертания полуразрушенных домишек проступили на фоне серого неба. Жителей давно увезли отсюда, и город опустел. Когда-то тут приходилось по одной церкви и по три-четыре туриста на душу коренного населения, город полнился гулом голосов, народной музыкой, здесь даже снимали кино, а сейчас – только остовы домов, колонны печей и руины древних храмов. До Цифры за ним присматривала ЮНЕСКО, она же создала виртуальную экскурсию по достопримечательностям Суздаля, а сам Суздаль осиротел. Локдаун и противоэпидные ограничения извели туризм. Да и зачем современному человеку отрываться от стула, ехать за тридевять земель, чтобы увидеть то, что он может посмотреть онлайн? Но в ту секунду это было последнее, о чем думал Анлаф. Прежде всего нужно было успеть спрятать Тало до того, как окончательно рассветет. Иначе залетный коптер может его засечь. Автобус, бодро подскочив, пересек асфальтированную дорогу, проехал мимо небольших заводей, и Анлаф увидел несколько ангаров с припаркованными радом ржавыми грузовиками в одном из изгибов Каменки. «Если не получится загнать внутрь, оставлю на улице, как будто он тут так и стоял». – Решил он. Но один из ангаров оказался открытым. Анлаф загнал автодом туда и остановился. Несколько минут он сидел неподвижно, прислушиваясь и присматриваясь, но движения вроде бы не заметил. Он перелез в салон и принялся расставлять по местам всё, что свалилось за время бешенной гонки, потом открыл дверь и вышел. Наконец-то можно было потянуться, размять затекшие мышцы, сделать несколько упражнений. После чего он вернулся в автобус за плащом и рюкзаком, закрыл дверь и аккуратно выглянул из ангара. Вокруг царила тишина. Только ветер утробно завывал среди останков домов. Вооружившись куском арматуры, Анлаф отправился изучать местность. Ангары оказались мастерскими сельскохозяйственного колледжа, судя по тому, что гласила выгоревшая табличка над КПП. За ним начиналась узкая улочка, бегущая прямо по берегу реки. Недалеко виднелся полупрогнивший мостик. За рекой стояло длинное одноэтажное здание с колоннами и покатой крышей, некогда крашеной в зеленый. «Это, скорее всего, гостиный двор или торговые ряды, – подумал Анлаф. – Там должны быть какие-нибудь магазинчики. Может найду еду или что-нибудь полезное». В ста метрах от колледжа ожидаемо находилась церковь. Вернее, то, что от нее осталось. Из-под белой краски язвами проглядывал красный кирпич, крыша давно провалилась, хотя арки крыльца еще устояли. Заходить внутрь не хотелось, за годы странствий Анлаф видел сотни таких руин, потому прошел мимо. Они навевали на него тоску. Большинству людей нужна вера, чтобы оправдывать свои неудачи ниспосланным испытанием или происками нечистой силы. Вера тоже изменчива и разнообразна. Постоянен лишь один общий и вполне осязаемый бог – деньги. Ради них лились реки крови и потоки лжи, ради них рушили и строили, ради них перекроили самосознание человека. И ради них пришла Цифра. Старые храмы стали не нужны, ведь молиться и совершать пожертвования можно и нужно онлайн из дома. Всё ради эпид-профилактики, естественно. Чтобы добраться до гостиного двора, нужно было перебраться на другой берег реки. Деревянный мост достаточно сильно пострадал от стихий и времени, многих досок недоставало, а оставшиеся доверия не внушали. Но выбора не было. Нужно было как можно скорее затариться, плотно поесть и отправиться спать. Ночные перегоны сильно сбивали ритм сна и бодрствования, но деваться было некуда. Анлаф зевнул, мотнул головой, отгоняя сонливость, и ступил на мост. Зеленовато-бурая вода, покрытая ряской, медленно двигалась под ним. В это время года купаться неприятно: водоросли разрастаются, превращая плаванье в борьбу с оплетающими под водой ноги «щупальцами». Да и нырять в одежде и единственных целых ботинках отщепенцу не хотелось. Осторожно, словно в танце на тонком льду, Анлаф переставлял ноги с доски на доску и плавно переносил вес, напряженно прислушиваясь к скрипу дерева. На середине моста одна из досок со звонким «хрясь» проломилась под ним, пришлось неуклюже прыгнуть на другую, которая застонала, но устояла. Обломки булькнули, и течение увлекло их за собой. Выругавшись, Анлаф продолжил путь. На его голос из-за руин церкви выбежала свора собак. Анлаф ускорился, насколько мог. Они громко лаяли, рычали, но на мост не совались. Видимо, в воду им тоже не хотелось. Пометавшись с минуту у моста, они двинулись куда-то дальше по берегу. Путник же, наконец оказавшись на противоположном берегу, трусцой направился к гостиному двору. Появилось гнетущее чувство, что кто-то за ним наблюдает, и это были явно не собаки. Их лай всё еще доносился откуда-то из-за спины. «Другую переправу ищут, – понял Анлаф. – Надо спрятаться в торговых рядах». Забежав в здание, он запер дверь, используя какую-то балку как засов, и начал ждать. Действительно, свора подбежала к двери, собаки лаяли, рычали, скреблись в дверь, но внутрь всё-таки не пробились. Еще несколько минут они бесцельно бегали по Торговой площади. Анлаф помнил ее еще по фильму «Женитьба Бальзоминова». В голове неизбежно всплыли кадры пританцовывающего на площади Георгия Вицина. В детстве этот фильм так впечатлил четырехлетнего Лёшеньку, что маме пришлось клеить из картона цилиндр. Мальчик носил его целыми днями, даже строгой воспитательнице удалось убедить его расставаться со своей шляпой только на время тихого часа. На прогулке цилиндр надевался поверх теплой шапки и частенько слетал при попытке изобразить Михайло Дмитриевича, скачущего по площади. Теперь эта площадь почти полностью заросла травой. Брусчатка лишь в нескольких местах торчала, как проплешина, из-под зеленого ковра. Собаки некоторое время растеряно-выжидающе бегали по ней, перегавкивались, но в итоге собрались и убежали куда-то в сторону Кремля. Анлаф выдохнул и начал осматриваться. Ему повезло закрыться в каком-то ресторанчике. В полумраке зала он насчитал с десяток небольших столов со стульями. Он пошел искать кладовые или холодильники. В подвальном помещении, освещая себе путь фонариком, он наткнулся на пустые полки. Кто-то здесь явно уже побывал. Это насторожило отщепенца. Если в заброшке что-то менялось после эвакуации, ничего хорошего это не сулило. Анлаф поднялся обратно, тихо разбаррикадировал дверь и вышел. Постоял в дверях, прислушиваясь. Сделал несколько шагов в сторону церкви на площади и замер. Он был готов поклясться, что на колокольне мелькнула тень. Кто-то явно крупнее птицы спрятался между окнами. Анлаф задрал голову и ждал. Спешить ему было некуда, он был готов ждать хоть час, но тот, кто сидел наверху, вновь выглянул из-за стены.