На нём черная толстовка с капюшоном и военные штаны с накладными карманами. Короткий ёжик волос, высокие скулы, твёрдые губы и тёмная густая щетина на квадратной, чётко очерченной челюсти.
В руке у него чёрная куртка.
А его тело… оно… как машина. У него всё большое. У него настолько плоский живот, что на спортивной толстовке нет ни единой складки. Крупные бёдра и широкие плечи выглядят каменными. А на ногах у него просто огромные высокие военные ботинки.
Преградив ему дорогу, девушка упирает руки в бока и рычит:
– Ты просто баран, Максут! Я возьму с собой кого-нибудь другого.
– Не советую, – спокойно говорит мужчина, отодвинув её за плечи и, посмотрев прямо на меня поверх её головы, добавляет. – У тебя гости.
У него голубые глаза, а у меня перед глазами вдруг всё плывёт, а потом вообще исчезает, будто кто-то выключил свет. Сползая по стене, готовлюсь клюнуть носом пол…
Глава 2
Айза
Слышу чертыхания, топот ног и женский вскрик.
Звон бьющейся посуды, и мое лицо встречается с твёрдой, пахнущей стиральным порошком поверхностью, по которой я безвольно растекаюсь, с запоздание понимая, что это человек.
Уверенные сильные руки мягко меняют мое положение, подхватывая под коленями и поднимая на руки.
В ушах звон, а в горле так сухо, что не могу сглотнуть.
– Мммммм… – стону с мукой.
Шея выгибается, голова и рука безвольно свисают, как у драматической актрисы, только я совсем не придуриваюсь.
Кажется, я упала в настоящий обморок.
– Ох… бедненькая… – женский возглас.
– Куда её? – нетерпеливый мужской.
– Давай наверх…
Меня плавно качает.
Руки и ноги не работают, но я чувствую, как липнет к ногам сырая ткань джинсов, и тепло другого человека. Мне хочется прижаться к нему теснее, чтобы согреться, потому что в следующую минуту меня начинает потряхивать.
– Принеси воды… и еды, лучше бульон… – командует незнакомый мужчина над моей головой.
Я взмываю вверх и опускаюсь на мягкое, силясь открыть глаза. Мои ноги остаются без обуви. Мне холодно.
– Такая бледная…
– Отток крови и недостаток кислорода в мозге. Это обморок. Поживее, я опаздываю на самолёт…
– Что мне сделать?
– Вода и бульон.
Хлопок двери. Моё запястье обхватывают тёплые сухие пальцы. Я, наконец-то, могу открыть глаза.
Боже…
Он ещё больше, чем в прошлый раз.
Сидит на краю кровати, зажав большим пальцем мой пульс, и сосредоточенно смотрит в свои спортивные часы с кучей всяких циферблатов.
Боясь сделать лишний вдох, пялюсь на его лицо. Оно загорелое и очень мужественное. В нём нет ничего… мальчишеского, ни одной черты, хотя выглядит он молодо.
Скользнув глазами по мощной шее и рельефной груди, перевожу глаза на наши руки. Его ладонь тоже загорелая, очень широкая. Опутанная сухожилиями и венами. А его бицепсы… они толщиной с моё бедро, честное слово…
Опомнившись, поджимаю пальцы на руке, потому что мои ногти – это кошмар. И я не преувеличиваю. Они выглядят так, будто я пилила их пилой… это нервное, и это отвратительная привычка, за которую я себя ненавижу. Мужчина поднимает глаза, повернув ко мне практически лысую голову.
Они у него голубые. Без серого.
Голубые и очень внимательные…
– Как тебя зовут? – Отпускает мою руку.
– Айза… – шепчу шершавым голосом, не спуская с него глаз.
– Сколько пальцев, Айза? – Загибает он свой большой.
– Четыре…
– Когда ты ела в последний раз? – Берется за молнию на моей куртке, и я в панике шарахаюсь в сторону, саданув ему по руке.
– Спокойно. – Тут же убирается он к чёрту, а я сажусь, отползая к спинке кровати.
Быстро осматриваю комнату, похожую на персиковый кекс. Повсюду этот тон. На стенах, шторах и на полу. Две кровати, шкаф и окно, по которому лупит дождь.
Кошусь на дверь, предупреждая:
– Не трогайте.
– Нужно снять мокрую одежду. – Встаёт мужчина с кровати, и мои глаза поднимаются вслед за ним, а потом он забрасывает руку и стягивает с себя толстовку, потянув за ворот.
Край белой футболки поднимается, оголяя кусок живота. Мощная косая мышца убегает за пояс резинки спортивных штанов, из-под которой на меня смотрит полоска белых трусов с фирменной надписью… низ его живота покрыт тёмными волосками, которые также утекают под резинку.
С усилием проталкивая в пересохшее горло слюну, я уже смотрю на то, что у него ниже этой резинки, и щёки загораются так, будто к ним поднесли открытый огонь. В панике увожу глаза и смотрю в потолок, но фрагмент его тела от пупка до выпирающего паха навсегда отпечатался в мозгу.
Низ моего живота реагирует внезапным всплеском ноющей тяжести, от которой хочется сильнее сжать бёдра… это так неожиданно, что я впиваюсь пальцами в своё колено.
Перед моим носом возникает чёрная толстовка со словами:
– Брюки и носки тоже сними.
Вскидываю на него глаза, не шевелясь.
Он смотрит на меня в спокойном ожидании.
Не получив реакции, говорит:
– Я не ем детей.
– Мне восемнадцать, – хриплю я.
– А мне надо идти. – Тычет он толстовкой.
Забираю её машинально и прижимаю к себе, продолжая смотреть в неподвижное загорелое лицо.
Не говоря ни слова, мужчина разворачивается и идёт к двери, давя ботинками пушистый персиковый ковёр.
Проведя рукой по мокрому лбу, слежу за ним до самой двери.
– Как… – кричу ему вслед, прочистив горло. – Как мне её вернуть?
– Оставь себе. – Покидает он комнату, не оглядываясь.
Смотрю на дверь целую минуту, прежде чем поднести мягкую тёплую ткань к носу.
Порошок и запах чистой выстиранной одежды.
Кто он, чёрт возьми, такой?!
Глава 3
Айза
– Что ты сказала? – Гремит надо мной разъярённый голос.
– Отпусти! – Истеричный голос матери.
Слёзы заливают моё лицо. Пальцы царапают жесткую руку, вцепившуюся в косу.
– Тттты ккусок ддерьма! – ору до хрипоты, вонзая ногти в его запястья.
Со злостью и бешенством. С остервенением.
Вскрик матери, и она падает на пол. Брыкаюсь, как ненормальная. Но он сильнее. Сильнее нас обеих. Никто нам не поверит. Никто не захочет…
– Мама…
А потом все прекращается.
Падаю на колени, а за моей спиной на пол падает грузное, ненавистное тело.
Отползая, кричу. Утираю слёзы, сотрясаясь в рыданиях.
В руках матери – разбитая ваза. В глазах – ужас. В моих тоже.
– Собирай вещи… – хрипит она.
Горло сдавила паника.
Киваю, срываясь с места…
– Айза… проснись…
Сердце стучит в ушах. Дышать нечем…
– Айза… – сквозь мутный морок слышу я и распахиваю глаза.
Моя футболка прилипла к телу, в голову кто-то засунул огромный булыжник.
Глядя в свежевыбеленный потолок, сиплю:
– Можно мне воды…
– Сейчас…
Глотаю жадно, давясь и перхаясь.
– Не спеши…
Осматриваю залитую солнцем комнату.
Такую персиковую и тёплую.
Такую спокойную.
Вспоминаю, где я.
Целую минуту вспоминаю, где я.
Вцепившись в одеяло, жду, пока сердце перестанет скакать. В груди тянет. Перевожу глаза на мать и сипло спрашиваю:
– Они ведь нас не найдут?
Мама молчит целую минуту. Глядя в мои глаза. Они у нас похожи. Я бы умерла, если бы во мне было хоть что-то от него. Просто умерла бы. Может, это и ему самому не давало покоя? Надеюсь. Я надеюсь, что его собственные демоны пожрут его нутро и нутро всей его семьи. Так же, как он жрал наше все эти годы.
– Для этого нужно искать, – наконец-то отвечает она.
Киваю.
Чтобы кого-то искать, этот кто-то должен обладать хоть какой-то ценностью.
Щёку жалит горячая слеза, и я не могу сдержать всхлип. Мама протягивает руку, стирая её, а я глотаю ком и шепчу:
– Прости…
