– Подавись, тварь, – лицо старушки исказила гримаса ярости, – сдохни также как мы дохнем здесь, взаперти, без воздуха, без возможности когда-нибудь увидеть родных.

– Диана, – я нажал тревожную кнопку и встал из-за стола, – успокойтесь. К вам постоянно приезжают дети и внуки, вывозят вас на природу, в музеи.

Договорить не успел, потому что получил смачный плевок в лицо.

– Остальные боятся, а я тебе скажу, все скажу! Чтоб ты сдох!

Дверь кабинета открылась, и ворвались еще две старушки. Все стали галдеть, кричать, размахивать руками. Одна набросилась на меня и вцепилась в лицо. В кабинет ворвались санитары и оттащили разъяренных женщин прочь.

– Доктор Браун, – бросилась ко мне Стелла, – несносные старушенции! Что они с вами сделали! Нельзя же так!

– Спокойно, ничего особенного не случилось. Обычные будни социального врача. Кому понравится быть отправленным в дом престарелых из родного жилья?

– Ладно бы те, кто один остался, кого родственники выкинули, – Стелла притащила аптечку и стала обрабатывать мне рану на щеке, – но эти – полный дом семьи, каждые выходные приезжают, а все туда же.

– Ха, – в дверях застыл Ларри, – сижу я в кабинете, спокойно подписываю рецепты, а тут слышу грозные крики. Выскакиваю, а Адама хулиганы зрения лишают!

– Отстать, Ларри, иди лучше поработай, – огрызнулся я.

– Да я б так поработал, – он подошел к столу и шлепнул Стеллу по попе, – так бы поработал, что ух. Направь в следующий раз этих старушек ко мне, я и не так позволю себя исполосовать, лишь бы Стелла так вокруг покрутилась.

– Иди ты, знаешь, куда?

– Знаю. Сегодня как раз собирался, не хочешь со мной?

Я повернулся, собираясь дать другу хорошую затрещину, но тот предусмотрительно отошел подальше.

– Поверь, тебе это жизненно необходимо. Ты на работу приходишь весь выжатый, будто три смены отпахал. Твоя женушка загоняет тебя как жеребца.

– Жеребцом тоже быть неплохо, – огрызнулся я, – Лора хорошая жена.

– Ага. И все твои пациенты просто ангелы. Только глотку готовы перегрызть. Адам, мы знакомы тыщу лет, я тебя как облупленного знаю. Поверь, тебе это жизненно необходимо. Ты потерял сноровку, радость в жизни и желание чего-нибудь хотеть. Твои будни сожрали весь интерес к жизни, тебя нужно встряхнуть, да посильнее. Тогда и только тогда твоя жизнь изменится кардинально.

Не хотелось признавать, но Ларри был прав. Моя жизнь – один быт, иногда развлекаемой работой, которая преподносит вот такие сюрпризы в виде прокуса.

– Ладно, – решился я, осматривая в отражение шкафа огромный пластырь на шее, – куда ты там хотел ехать в выходные?

Выходные наступили очень быстро, с Лорой пришлось поругаться и отвезти детей свекрови, чтобы она присмотрела за внуками. Усаживая детей в машину, я точно знал, что вернусь другим человеком. Ларри слов на ветер не бросает, если обещал, что встряска будет капитальной, так оно и будет. Лишь бы не как в прошлый раз с полным автобусом проституток.

Мать Лоры удостоила меня беглым взглядом, схватила Маркуса за руку и потащила к дому. Оливия сама вылезла из машины, подхватила рюкзачок и посмотрела на меня снизу вверх.

– Пап, а как называется, когда мужчина и женщина не должны жить вместе?

– Что значит не должны? Откуда у тебя такие мысли?

– Мама говорит, что ни одна нормальная женщина не должна жить с таким мужчиной, как ты.

– Меньше слушай маму, – я поцеловал дочь в лоб, – мы с мамой иногда ссоримся, но все равно любим друг друга.

– Вы постоянно ссоритесь, а Маркус всегда плачет, мне надоело его успокаивать, я поиграть не успеваю.

– Хочешь, я привезу тебе новую куклу? Которую мы видели в витрине магазина?

– Хочу. Но ты сказал, что она стоит как космос, а мне космос не нужен, там ничего нет и играть не интересно.

– Я все равно тебе ее привезу. И мы завтра поиграем в дочки-матери, согласна?

Дочь пристально посмотрела на меня, склонив голову на бок.

– Хорошо. Только ты будешь ребенком, а я мамой.

– Вот и договорились, – я подтолкнул ее к дому бабушки, а сам сел за руль. Нужно было выехать далеко за город, чтобы найти то место, в которое мне велел приехать Ларри.

«Отдыхать – это не работать», – всегда говорил мой приятель, отправляясь в самые невероятные места, о которых я и подумать не мог. Поэтому ожидал чего угодно, только не такого. С шоссе навигатор меня увел на щебенку, а с нее на наезженную лесную тропу. Попрыгав по ухабам и оцарапав машину ветвями деревьев, я выехал из лесной чащи. Передо мной открылся удивительный пейзаж: посреди бескрайнего поля стоял небольшой ангар, а вокруг него, будто охраняя, выстроились несколько самолетов. Припарковав автомобиль, я вышел и сразу увидел Ларри. Он бежал ко мне, облаченный в синий комбинезон, и размахивал шлемом.

– Думал, струсишь, – запыхавшись, произнес он.

– Чего я мог испугаться, если даже не знал, куда еду. Ты бы хоть предупредил. Я боюсь высоты, ты в курсе?

– Это не важно. Когда смотришь с трех километров вниз, все боятся. Пошли, покажу, где переодеться, скоро инструктаж начнется.

Он потащил меня в маленькую пристройку, где уже переодевалось три человека. Без особой радости поприветствовав меня, они показали на стопку комбинезонов. Облачившись и став а-ля «Мастер Феликс», я взял шлем и вышел наружу. Все уже собрались вокруг инструктора, который рассказывал о строении парашюта, технике безопасности и этапах прыжка.

Сердце билось, пытаясь вырваться из груди, отдавало в голову, слова слышались через слово. Инструктор что-то показывал жестами, спрашивал, остальные довольно кивали, я делал то же самое, не понимая, что я здесь делаю, и зачем Ларри притащил меня сюда, хотя знает, насколько я боюсь высоты.

– Первый раз? – на моем плече оказались рука инструктора.

Я судорожно сглотнул и кивнул.

– Делай то же, что и все остальные. Небо очищает. Ты потеряешь в нем все, чтобы получить свое истинное Я.

Он отошел, а у меня в горле встал ком. Терять ничего не хотелось, у меня семья, дети, работа, меня все устраивает. Я тихий, спокойный доктор, помогаю старикам, зачем я согласился на это? Встряхнуться? Да не нужно мне никаких встрясок, я с семьей хочу побыть, а не разбиться в самом расцвете лет.

Ларри подхватил меня под руки и потащил к заведенному самолету. Пока мы поднимались, у меня заложило уши. Резкий писк оглушительной тишины резанул по ушам, заставляя закрыть голову руками.

– Надели шлемы, – раздалась команда инструктора.

Все натянули шлемы, я дополнительно провел рукой по рюкзаку за спиной. Выстроилась очередь, Ларри шел впереди меня. Шаг, еще шаг, все ближе к разрывающему ветру снаружи, врывающемуся в салон самолета и теребящему нервы парашютистам. Вот передо мной осталась узкая полоса твердой поверхности пола.

– Пошел! – крикнул инструктор и подтолкнул меня вперед.

Почва ушла из-под ног, ветер ударил в лицо, заставив зажмуриться. Я расправил руки и ноги, как учили на тренировке, замедлил падение и только тогда решился открыть глаза. Где-то внизу была земля, такая родная и такая твердая. Хотелось быстрее вниз и, одновременно, не хотелось приближаться к ней. Рядом, ниже, выше зависли в немом полете мои товарищи. Ларри помахал мне рукой, показал позу супермена, свел руки вместе и молнией полетел к земле. Я же старался не сводить руки, оттягивая момент, когда придется дергать за кольцо. На инструктаже говорили, что именно в тот момент, когда парашют берет управлением полетом на себя, именно этот рывок вверх меняет тебя полностью, делает перепрошивку.

Рядом стали рвать кольца, взлетая мимо меня вверх. Парашют Ларри раскрылся, тот схватился за стропы, но успел показать мне фак. Я зажмурился и рванул кольцо. Ничего. Ни рывка, ни хоть какого-то движения за спиной. Я дернул еще раз. Ничего. Где-то должно было быть кольцо запасного парашюта. С усилием открыл глаза, земля приближалась стремительно. Вот оно. Тянуть или резко дернуть? Боже, если бы я не отвлекался и слушал все, что говорят! Дернул. Резкий толчок в спину, и что-то потащило меня наверх. Я поднял глаза, над головой колыхался белый купол. От сердца отлегло, я спасен, я буду жить.