Когда ты пытаешься построить свой мир по твоему разумению, живёшь иллюзией и загоняешь в своё жизненное поле других людей – Красный командир и, когда они отказываются играть по твоим правилам, ты обижаешься на них или на себя, проклинаешь или с шашкой наголо атакуешь их. Когда пытаешься переделать другого человека или себя под условия навязанной тебе игры – Марионетка, когда любые его требования к тебе, даже абсурдные, кажутся совершенно нормальными и естественными, и ты ставишь на пьедестал первого попавшегося манипулятора, мага или колдунью, и поклоняешься им, как живому Богу.

Когда нелюбовь к себе достигает критической точки, включается программа самоуничтожения, и ты с упоением и исступлением используешь разные методы, от заедания проблем сладким до злоупотребления алкоголем и асоциальным поведением – Маргинал, чтобы уничтожить эту боль, гнездящуюся в тебе и медленно разрушающую твои тело и душу, вплоть до полного и окончательного забытья. Когда у твоего Духа нет сил противостоять этой вакханалии темноты. Ты живёшь в грехе и думаешь, что Бог никогда не простит тебя. И это самое страшное…

Но на самом дне своих разбитых иллюзий, ты всегда можешь посмотреть вверх, и несмотря ни на что снова ползти, идти, лететь к небу. А вернее, возвращаться в себя, внутрь своего естества. Некоторым надо упасть на самое дно, чтобы понять, что это не то, что хотела твоя душа. На пепле разрушенных иллюзий заново строить жизнь, учиться её правилам и возрождаться.

Когда больно душе, самое главное – это научиться слышать её, и делать всё, чтобы она выздоровела и стала счастливой. Именно твоя душа, а не другие люди. Если в тебе очень много таких искажений, и все они переплелись между собой, то, как в туго скатанной бобине с разноцветными нитками, из которой ты ткёшь ковёр твоей жизни, самое важное – найти начало или конец нитки, и не останавливаться в Пути, с одним Учителем или без него, или слушая только свой внутренний голос. Ты танцуешь своё бытие, как великолепный танец созидания…»

С утра на вилле начали происходить странности с электричеством: розетки искрили, телевизор на первом этаже не работал. Жаннина позвонила Алану и попросила заехать к ним, когда у него будет свободное время. Ксения не была предупреждена о его приходе. И когда он пришёл – небритый, в грязной майке, пахнущий сигаретами и вином, резко открыв входную дверь, как неуправляемый вихрь, она заканчивала жарить рыбу к обеду и подметала кухню.

Ксения не знала, что её с мужем поселили в бывшей спальне Алана. Его первый вопрос в лоб: «Как спится на моей кровати?» выбил её из спокойной колеи, далее пошёл достаточно серьёзный прессинг. Вопросы были более чем прямыми, которые приводили её в смущение и растерянность, а намёки слишком откровенными. Изредка она отворачивалась спиной к гостям, которые сидели в зале, и смеялась от души или краснела. Она не знала, как себя вести, хотелось спрятаться и переждать, пока он уйдёт.

Иногда он подходил очень близко к ней, выразительно смотрел в глаза, подмигивал безумным глазом, совершенно не обращая внимания на её присмиревшего мужа, который, обычно грозный, тихонечко сидел в углу на диване, и казалось, интересовался только своими ногтями. Когда Соланж в сотый раз спросила, как зовут месьё, Поль устало и смиренно объяснил, что это его племянник Алан Гризар.

Высокий, живой с горящим взором притягивал её как магнит, и этот факт начинал её немного настораживать и волновать. Сегодня удалось рассмотреть его глаза – серые, как всегда, фатальные для неё серые глаза. Вот так, вскочил в её жизнь и внёс в неё ещё большую сумятицу, которую она всё пыталась наладить и разложить по полочкам, после непростых виртуальных отношений. Но сегодня это был другой Алан, полная противоположность того нежного Алана, пошлый, грубоватый и какой-то. Она даже не могла определить, что с ним происходило, но из его глаз шёл странный свет, что-то нездоровое и лихорадочное.

Алан смотрел на Ксению в коротком бежевом платье, в мочках её ушей синхронно раскачивались странные украшения в виде креста и круга, и не узнавал себя. Он слышал разговоры в деревне о том, что она колдунья, но только недавно начинал понимать значение этого слова и понятия. В день их приезда, два дня назад, за ужином он смотрел в её зелёные глаза, и в какой-то момент произошёл сдвиг в сознании, в ушах тонко зазвенело и он начал затягиваться в них.

В её глазах перед стеной огня танцевала босоногая женщина в зелёном платье и коралловых бусах, отбрасывая длинные рыжие волосы назад. О чём он с ней говорил тем вечером, он почти не помнил, только эту пляшущую и управляющую огнём женщину, которая ему потом снилась всю ночь. Так же он плохо помнил, как вернулся домой.

Красное вино он начал пить на следующее утро уже за завтраком. Как обычно, по утрам, жена устроила небольшой скандал, но он даже не обратил на это внимание. Ему необходимо было понять, что происходит и кто эта на вид милая иностранка, какое она имеет право довлеть над его психикой. Алан разозлился. Он выпил ещё пива и виски, стало полегче, зелёная женщина исчезла, тёплая расслабленность накатила и унесла это привидение из глаз. Он попросил жену подвести его на работу – он помогал строить дом приятелю, недалеко от Вильфранша.

А теперь, на вилле родителей он чувствовал себя всё хуже, особенно после бокала виски, который ему подала Жаннина. Когда он приблизился к Ксении, возникло такое физическое электрическое притяжение, что ему срочно захотелось отвести её с собой в комнату и выполнить все фантазии.

Зелёная плясунья снова прыгнула ему в глаза и закружила в танце. Алан говорил первые попавшиеся на его опьяневший ум слова, и он их не выбирал. Надо было срочно уходить, потому что он начал терять контроль над собой и ему становилось очень страшно от неконтролируемых видений. Алан пробормотал матери что-то невнятное про бетонные блоки, почти бегом выскочил из дома, трясущимися руками завёл машину и поехал на стройку.

Зачем-то он заехал в бар «Лоза» по дороге на работу. Бармен потом рассказывал патрону, что Алан выпил три порции двойного виски и когда он не хотел пускать пьяного за руль, тот ударил его по лицу и разбил бутылку пастиса о барную стойку. Патрон незамедлительно рассчитал бармена, так как не смог поверить такой наглой лжи о старшем сыне Гризаров.

Всю дорогу и потом на стройке особняка, он думал о ней и представлял их вместе. Она была такой реальной в его мечтах, что ему даже казалось, что он начинает улавливать аромат её духов.

После работы, совершенно вымотанный Алан, поехал домой. Перед гаражом в углу кто-то копошился. В сумраке он не мог понять, кто это: чужая собака или бомж? Он осветил место фарами: никого. Показалось, может, тень какая-то. Алан пультом открыл гаражные ворота и начал заводить машину в гараж. Боковым зрением он снова увидел какое-то копошение, и картинка вдруг проявилась более конкретной – два чёрта с рожками и копытами, как их изображают в фильмах, но почему-то одетых в костюмы, дрались друг с другом. Такого страха он не испытывал никогда в жизни. Он даже не знал, что сказал сокровенную, известную всем русским фразу «Надо меньше пить!»

Лара ожидала его за накрытым столом с привычным недовольным выражением лица. Но Алану это показалось за счастье. «Родная, любимая моя! – он бросился к ней так, как будто они не виделись сто лет. Жена очень удивилась его неожиданному жесту и тем более словам, которые он говорил лишь в далёкой юности. В последнее время они почти не общались по разным причинам. Он неистово обнимал свою жену, как на их первом свидании, но видел лицо Ксении. Лара интуитивно почувствовала, что муж чего-то сильно испугался и ищет у неё защиты. Именно поэтому он оставил на ночь в спальной Боша – немецкую овчарку, на всякий случай. Но что его так напугало?

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».