После того как я не взяла трубку, Кэти прислала сообщение, в котором говорилось, что ей очень жаль и она за меня переживает. Она пообещала устроить взбучку Лукасу и Картеру. Я лишь ответила, что сама виновата, и ей не стоит так за меня беспокоиться. Я соврала, что все в порядке. На самом деле мне было очень обидно и больно. Никогда я еще не чувствовала себя настолько униженной и беспомощной. И еще больше я переживала, как теперь прийти в школу в понедельник.

 Прошло три недели. Я стала вроде изгоя в этой дурацкой новой школе, которую теперь ненавидела. Прозвище «грязнокровка», которым Кристалл обозвала меня тогда в кафе, плотно ко мне прицепилось. Все меня дразнили и ни во что не ставили. Писали на моем шкафчике ругательства, иногда заваливали его мусором, портили мои учебники и тетради. В общем, для меня в школе настал ад. Лишь Кэти защищала меня. Когда она была рядом никто не смел меня оскорблять. Она и правда устроила взбучку Лукасу и Картеру, рассорившись с ними. Теперь она не обедала за общим столом вместе с друзьями, а обедала только лишь со мной. Иногда к нам присоединялись Эшли и Джулиет, реже Нэйт.

Со слов Кэти, Лукас и Картер повздорили тогда в кафе, поэтому почти не общались. Может, Картер все-таки заступился за меня после того, как я ушла, но все это уже не имело значения. Картер делал несколько попыток помириться, но я его игнорировала. Мне даже видеть его не хотелось.

В библиотеке я больше не задерживалась, стараясь как меньше времени проводить в школе. Я брала книги и усердно занималась дома. И больше не пыталась списывать у Лукаса и вообще не поворачивалась в его сторону. На испанском мы даже не разговаривали, игнорируя задания учителя, хотя Лукас поглядывал на меня время от времени. Я его терпеть не могла. Если бы не он и его подружка Кристалл, то ничего бы этого не случилось. До сих пор помню его надменный тон и ледяной взгляд.

За эти три недели я очень устала эмоционально. Почти каждый день я плакала в своей комнате и делилась со своей лучшей подругой переживаниями в мессенджере или во время телефонного разговора. Лучше бы мы никогда не уезжали. Я ненавидела свою новую жизнь. Чувствовала себя беззащитной в этом жестоком мире. Иногда я порывалась все рассказать отцу, чтобы он перевел меня в простую государственную школу. Но мне не хватало смелости. И не хотелось огорчать папу, он-то полагал, что такая престижная школа даст мне хороший старт для колледжа.

Поначалу я надеялась, что насмешки надо мной прекратятся, что им рано или поздно наскучит. Но вот уже почти середина октября, а я по-прежнему предмет издевок номер один. На первых порах я огрызалась в ответ, старалась дать сдачи, но что толку, когда их целая толпа против меня одной? Через неделю я эмоционально выгорела и стала всех игнорировать.

Однажды день выдался особо неудачным. С утра я раскрыла свой шкафчик, чтобы взять учебник, и тут же на меня посыпалась гора мусора. Все начали смеяться, а я с ужасом посмотрела на свою белую рубашку, которая была заляпана чем-то похожим на джем.

Проклиная всех на свете, я бегом вбежала в туалет, пытаясь застирать пятна. Ткань рубашки намокла, но бледно-красные пятна так и остались. От обиды на глаза выступили слезы. Как же мне все это надоело! Я не могла больше терпеть! Решила, что сегодня же поговорю с отцом о переводе в другую школу. Я устала быть сильной, я не смогу терпеть все это еще несколько месяцев до конца учебного года.

Прозвенел звонок. Я посмотрела на себя в зеркало: глаза красные, волосы растрепаны, рубашка мокрая. Но ничего не поделать. Я застегнула пиджак и вышла из туалета, бегом направляясь в кабинет химии.

Я опоздала, но учитель что-то писал у доски и не заметил. Тихонечко прошла и села за парту, тяжело дыша после бега. Только сейчас поняла, что, растерявшись тогда у шкафчика, даже не взяла учебник.

– Ты в порядке? – услышала тихий голос Лукаса.

Я проигнорировала его, раскрывая перед собой тетрадь, которая была в моем рюкзачке. Вдруг Лукас схватился за мой пиджак, оттягивая его в сторону, и взглянул на мою мокрую рубашку, прилипшую к телу.

– Что случилось?

Я подняла на него растерянный взгляд, и по моим красным глазам он понял, что я плакала. Его обычно безразличное лицо сейчас выражало беспокойство, брови нахмурены.

– Ничего, – прошипела я, вырываясь.

Я пыталась писать конспект трясущимися руками, игнорируя назойливого соседа по парте. Боковым зрением видела, что Лукас по-прежнему буравил меня взглядом. В середине урока учитель решил провести тест, к которому я, естественно, была не готова в таком состоянии.

 Так вовремя, черт возьми!

Я положила тест перед собой и нервно вывела свою фамилию в графе. За десять минут я ответила всего на три вопроса из десяти. Я читала вопрос и просто не понимала его суть, постоянно отвлекаясь на другие мысли. Поэтому перечитывала его снова и снова, а затем пыталась вспомнить нужный ответ. В какой-то момент у меня произошел нервный срыв, и я просто откинула ручку в сторону, накрывая лицо руками. Я пыталась дышать глубже и не думать о том, что моя рубашка испорчена, и о том, как расстроится отец, когда я все ему расскажу про эту чертову школу.

Вдруг услышала шелест бумаги и открыла глаза. Лукас взял мой тест и стал в нем что-то писать. Я попыталась выхватить листок, но он не дал, зло сверкнув глазами.

– Отдай сюда, – зашипела я. Наверняка портит тест, чтобы вновь посмеяться надо мной.

– Заткнись, Лилли! – так же зло в ответ пригрозил мне Лукас.

Я подумала, что раз я все равно перевожусь, то не стоит так переживать из-за какого-то дурацкого теста. Пусть делает, что хочет. Спустя минуту прозвенел звонок. Лукас небрежно швырнул листок на мою половину парты, а затем встал и вышел из класса. Я уставилась на тест. Вопреки моим ожиданиям, он не испортил его, а указал ответы. Учитель подошел и забрал листок, и я уже ничего не могла с этим поделать.

На обеде я старательно делала вид, что все нормально, чтобы Кэти ничего не заподозрила. Мне было стыдно признаться, что я выдохлась и хочу перейти в другую школу. Я не рассказывала подруге всей правды о том, что со мной происходит. Наверное, стеснялась. Да и кому вообще хочется делиться таким и чувствовать себя еще более жалким?

После обеда я шла по коридору в другую часть школы на следующий урок. Рубашка уже высохла, но все равно я слышала насмешки от окружающих. Наверняка слухи уже разошлись по всей школе. Я думала о том, как всех их ненавижу и как переведусь, и весь этот кошмар закончится.

Внезапно я услышала крик: «С дороги!». Кто-то пронесся мимо и сильно толкнул меня в сторону. От неожиданности ноги подкосились, и я отлетела к окну, где стояла компания парней. Налетев на одного из них, я повалилась на пол. Ощутила сильную боль в колене и услышала проклятья, сыпавшиеся в мой адрес. Чья-то сильная рука обхватила за талию помогла мне подняться.

– Лилли, ты в порядке? – услышала знакомый голос.

Я подняла голову и увидела Нэйта в компании Лукаса и еще какого-то парня.

– Сильно ударилась? – спросил он, обсматривая меня с ног до головы.

Лукас вдруг наклонился к моим ногам, и я, испугавшись, быстро отпрянула. Он поднял что-то черное, вертя в руках.

– Ты сломала мой телефон, – обратился он ко мне. Его глаза словно прожигали во мне дыру. Я молчала, не зная, что сказать, вмиг растерявшись.

– Брось, чувак, – закатил глаза Нэйт. – Она могла переломать кости!

Лукас строго глянул на него, и тот замолчал. Я огляделась по сторонам. Многие ребята смотрели на нас. Кто-то перешептывался, кто-то ухмылялся, ожидая мести «короля школы». Я нервно сглотнула.

– Извини, – пролепетала я. – Я куплю тебе новый.

Хотя я не чувствовала своей вины. Если бы тот придурок не толкнул меня, ничего бы этого не произошло. Но отвечать перед Лукасом приходилось мне.

– Ты хоть знаешь, сколько он стоит? – усмехнулся он. – Где ты возьмешь столько денег?