Но Семен не реагировал на выпады в свой адрес, и вот уже пульс разговора делал резкий скачок, и рассказчик, позабыв, что он делал в Сенькины годы, уже рассказывал что-то совсем другое.
Семену, между тем, все сильней и явственней казалось, что это утро – не похожее, а именно это – уже случалось, уже было однажды в его жизни. Хотя самое начало дня все еще было укрыто от него рваным покрывалом из сизого тумана вперемешку с небесным конфетти, он каким-то странным и даже сверхъестественным образом предугадывал слова, движения и поступки людей, ему даже казалось, что он точно знает, что произойдет в следующую минуту. И это происходило или не происходило, а он находил объяснение и тому, и другому. В чувствах он был, как вы понимаете, расстроенных и противоречивых, и при этом совсем не старался предугадать, но с обреченным восторгом наблюдал, как некие его действия и слова, и даже отсутствие слов, порождали иные, ответные чувства и продолжения действий, и это было ужасно. Потому что таким образом ему было известно, и это было знание, а не предчувствие, что что-то нехорошее произойдет с ним сегодня. Он понимал, что мироздание, исходя из какой-то своей логики, запустило по второму кругу какую-то цепь событий, в которой ему предложено участвовать, и даже отведена главная роль, его вовлекало в водоворот, и у него не было сил противостоять этому влечению. Но самым худшим было воспоминание-ощущение, что однажды в схожей ситуации он уже совершил некую ошибку, и теперь он не знал, достанет ли у него сил не повторить ее.
«Неужели, а может?..» Он не облек в словесную оболочку, в формулу даже мысленно имя той, о ком подумал, стараясь не думать, и даже от этого тончайшего, как поветрие, намека ему стало невозможно дышать.
«Ну, это уж черта с два! – приведя дыхание в норму, неизвестно на кого зло подумал Семен. – Это мы еще посмотрим». И он даже не предполагал, как скоро судьба предоставит ему случай – посмотреть.
На что посмотреть? Об этом речь впереди.
Время, спокойно и размеренно текшее утром, ближе к полудню пустилось вскачь, без устали формируя события и запуская их наперегонки. Иногда оно останавливалось, концентрируясь на каком-либо активизировавшемся Сенькином чувстве или на странной мысли, посетившей его голову по дороге в вечность, и растягивало миг до бесконечности, испытывая их на прочность. А после вновь срывалось в галоп, опрокидывая на полном скаку целые пласты и осыпая Семена событиями и другими проявлениями жизни так обильно, что у него не оставалось времени на обдумывание и колебания.
Так ему казалось и так им воспринималось.
Не успели они добраться до объекта, как к Сеньке, тряся рыжими кудрями, похожий на балаганного Петрушку, подбежал капитан, фамилия которого была соответствующей – Петрушкин, которого, однако, все запросто звали Митрофаныч.
– Переборцев! – закричал он еще издали, и замахал руками. – Где друг твой?
– Кто? – не сообразил сразу Сенька. – Гринев, что ли? Так он же в наряде.
– Ну, ладно, – согласился Петрушкин, – пусть будет в наряде. К нему это в меньшей степени относится. А вот тебе хочу сказать, товарищ Сеня, что ни черта вы, холостяки, жить не умеете.
– Почему? – справедливо задался вопросом Семен.
– Потому что! – настаивал на своем Митрофаныч. – Объясняю для тех, кто не понимает: не за теми подругами вы ухаживаете. То есть, в принципе не умеете себе невест искать.
– Как это? – все еще не понимал сути претензий Семен.
– А вот так! В городе, в спорттоварах, одна девчонка работает, продавцом, так ей бабка из Канады, кажется, шестьсот тысяч на свадьбу прислала. Вот как!
– Чего, долларов?
– Не знаю чего, но шестьсот тысяч – точно. Не рублей. Это же больше, чем полмиллиона! А теперь все пропало, вам не достанется. Прошляпили вы все.
– Получи я такое приданное с женой, я бы тут с вами не работал, – не поддался на соблазн Семен.
– Так и я бы не работал, – на свой лад понял его слова Петрушкин. – На кой черт оно мне надо было бы? Мыкаться!
Петрушкин был бесквартирным, лет уже семнадцать искал удачи в очереди на жилье, но пока все мимо. Неделю назад ему в очередной раз пришлось съезжать со съемной квартиры, эту неделю он с семьей перебивался в гараже у Кузнецова, по причине чего был зол и легко вспыльчив.
Митрофаныч исчез так же внезапно, как и появился, оставив Семена в смущении и с незаживающей мыслью в голове: шестьсот тысяч, конечно хорошо, но…
Определиться со своим отношением к озвученной сумме Семен не успел, потому что на него налетел его начальник, самый непосредственный начальник:
– Ты что стоишь, раскрыв рот, Сеня? – спросил он, не ради того, однако, чтобы получить ответ. – Работай, работай!
Сеня каким-то мистическим образом понял, что пришла пора действовать, и обрадовался, что все так удачно складывается, и тут же принялся действовать.
– Товарищ майор! – схватил быка за рога Семен. – Товарищ майор, мне нужно в город, в Сальви-Крус, на пару дней съездить.
Товарищ майор от этих его слов удивился всем своим полным телом, но хитрое мясистое его лицо стало еще хитрей.
– На праздники? Почему такая необходимость возникла?
– Девушка у меня там…
– Я понимаю, что девушка. У всех есть девушки, и у меня тоже. Но почему именно на праздники? Ты же знаешь, что празднуем мы условно, одним глазом, а на самом деле находимся в состоянии повышенной готовности. Даже лишнюю рюмку не можем выпить, потому что должны быть готовы по сигналу… Ну, ты знаешь.
– Знаю я, товарищ майор, – промямли Сеня. – Нужно, понимаете, кое-какие вопросы решить. Прямо сейчас.
– Жениться надумал? – возмутился майор. – Чепуха это! Поверь мне, Сеня, не дело ты задумал. Ты еще молодой, еще успеешь. А женишься, станешь на меня похожим. Хочешь? Я на твоем месте не стал бы очертя голову бросаться в этот омут. Хорошее дело, Сеня, браком не назовут! Ты посмотри, сколько вокруг девок и возможностей – только не зевай! Вон, в городе, кстати, молодая девчонка, красавица, институт недавно закончила, а уже директор магазина «Спорттовары». Мало того, еще шестьсот тысяч наследства от бабушки из Канада получила, еще имеет машину и мечтает выйти замуж за офицера. Что тебе еще нужно? Ты только подойди, поздоровайся – все остальное случится само собой, уверяю тебя!
