– Юрка! – пришел на помощь другу Леонид. – Мог бы и без фокусов.

     Юрка только развел руками – какой, мол, есть, принимайте, и с отвращением проглотил ту субстанцию, которая не позволяла ему говорить и которая пивом уже не являлась – а куда, собственно, еще ее девать было?

     – Ребята, – взял инициативу в свои надежные руки Володя, – здесь, между прочим, кроме пива еще и вино подают. Кто – за?

     За были все.

     Принесли вино. Сухое белое, марочный «Рислинг» выдержкой два года. На Юркин вкус, вино было слишком кислым, хоть и с хорошим вкусом, но ничего, пошло на ура.

     После дегустации вина, компания сплотилась значительно тесней. Все заговорили, все одновременно, как старые знакомые, лишь Юрка никак не выбирался из своего окопа, молча потягивал винцо из бокала, молча наблюдал. Это было в его натуре, отойти в сторонку, как бы отойти, ну, а сегодня и настроение было подходящим.

     Наблюдал Юрка, конечно, за девушками.

     Наташа ему не то чтобы не нравилась, не в его она была вкусе, толстушка и хохотушка, каких много. Волосы, правда, у нее роскошные, густые, каштановые завитки, да еще, пожалуй, едва намеченный тенью пушок над верхней губой придавал ее лицу своеобразную прелесть. Но, нет, не его эта прелесть. Вот Алла – совсем другое дело. Алла ему приглянулась сразу. Русые волосы, простое в своей красоте лицо и какая-то затаенная печаль за зеркалом серых глаз притягивали к себе Юркин взор. Вот так сидел он в своем окопе и оттуда пытался угадать, что за печаль, про что печаль, о ком печаль.

     Девушка почувствовала, что ее рассматривают, и с вызовом взглянула в ответ. И когда их взгляды встретились, никто не хотел уступать первым. Не выдержала все-таки Алла, пожала плечами и отвернулась.

     Юрке совершенно неожиданно сделалось неловко. Он почувствовал, как щеки лизнул пламень румянца. «Наблюдатель чертов!» – обругал он себя и попытался сокрыть лицо наклоном головы. Удалось ли? Он не знал. Захотел вновь сосредоточиться мыслями на далекой своей любви, но уже не смог этого сделать. Что-то изменилось, что-то мешало ему настроиться на нужную волну, что-то отвлекало внимание души.

     Выпили еще вина, и, когда в зале запульсировала, задавая ритм вечера, музыка, все, даже горбун, отправились танцевать. Юрка лишь лениво махнул рукой и остался за столом. Вот что-что, а прыгать ему сейчас ну совсем не хотелось.

     К его удивлению, через минуту к столику вернулась Алла.

     – Что так быстро? – поинтересовался Юрка, помогая даме сесть. – Не тот размер? В смысле музыки?

     – Какие, однако, у вас смыслы… – покачала головой девушка, от ответа на вопрос, тем не менее, уклонившись. – Налейте мне вина, – попросила и, принимая бокал, спросила: – Почему вы все время на меня смотрите?

     – У вас, наверное, неприятности? – вопросом на вопрос рубанул Юрка. Вот словно кто-то специально за язык дернул.

     – Неужели это так бросается в глаза? – с деланным безразличием спросила Алла.

     – Простите… – попятился в свой окоп Юрка.

     – Да чего уж там, – остановила его отступление Алла и, вздохнув с безнадежностью, поиграла длинными бледными пальцами на воздушных струнах. – Мы с вами не знакомы, поэтому не стыдно поделиться, да и просто ничего не сдерживает. Мы ведь попутчики здесь, только попутчики. И – да, действительно, что-то в последнее время жизнь не ладится. И дома, и вообще. Ну, да ладно, это все преходяще.

     – Правда, – согласился с ее утверждением Юрка, – все пройдет. Жизнь все исправит сама, все расставит по местам. Она это умеет, и она делает это неожиданно, внезапно. Тем и забавна.

     – Забавна? – удивилась девушка. – Философ!

     – Философ, – согласился с определением Юрка. – Местами.

     Ему стало жаль эту девушку, он сам не понимал, что в ней было такого, отчего вдруг захотелось ей чем-то помочь. Какие-то вопросы к ней закружились в его голове, но озвучить их он не успел, да и вообще поговорить им больше не удалось. Танец кончился совсем некстати, все вернулись за стол, и вечер шумным балаганом покатился дальше в ночь.

     И настало время, когда курсанты должны были уйти, чтобы вовремя поспеть в училище на поверку.

     Юрка надевал шинель в вестибюле, когда к нему подошла Алла.

     – Хотите, я пойду с вами? – спросила она, пристально глядя ему в глаза.

     – Конечно, хотим, – согласился Юрка. Он был невозмутим, внешне невозмутим, но внезапное волнение и смятение потрясло его душу тайного романтика и мечтателя. Жизнь приоткрывала перед ним дверь, войти в которую он к собственному удивлению не был готов.

     – Да нет же, с вами, – нервно поправила его Алла. – Ну… с тобой, понимаешь?

     – Да-да, конечно, – как-то очень уж неуверенно закивал он головой. – Собирайся, я подожду…

     Алла вернулась к столику, взяла сумочку, что-то шепнула Наташе и бросилась к выходу. Юрка видел, как налитые стеклом глаза горбуна зло смотрели ей вслед.

     – А как же он? – спросил Юрка, кивнув головой в сторону секретаря.

     – Кто? – не сразу поняла Алла. – А, этот! Да ну его! Я с ним и не знакома-то. Это все Наташка.

      На улице шел снег, тихо шел, неспешно, возникая из темноты, проявляясь лишь в свете фонарей, витрин и фар автомобилей, и в темноту уносясь, как чисто неземное и призрачное явление. Морозный воздух срывался с губ облачками разноцветного пара. Природа была спокойна, как спокойно, наверное, бывает на душе у завершившего свое трудное дело человека.

     Неспокойно было на душе у Юрки.

     Вся компания, за исключением горбуна, собралась на остановке.