- Разгони его как следует, болван, и выводи на вираж! – раздраженно орал Син.

Майрис не ответил, а лишь напрягся как мог, из последних сил. Главное было сконцентрироваться, собрать волю в кулак, убрать посторонние мысли и сосредоточиться на цели. Хотя какие к черту мысли, когда все сознание заполняет животный страх перед высотой.

- Майрис, ты проделывал это уже несчетное количество раз, - вклинился в эфир голос Грэя. – Ничего нового не произошло. Выполняй заход.

«Но почему же так страшно? И раньше было страшно, но сейчас особенно. Так и быть. Полный вперед. Газу!»

Казалось, неповоротливая машина задрала нос и ее повело юзом в воздухе, но Майрис быстро подкорректировал рычаги, выровнял самолет, как по инструкции проверил высоту, горизонт, расстояние до цели, высоту до глиссады… и только затем, невольно задержав дыхание, наклонился на сидении влево и нырнул с самолетом в вираж.

Датчики сигнализировали цифры и показатели прямо в сознание, дублировались на всякий случай на боковой слайдер. Обширный колпак кабины позволял видеть почти во всех направлениях, и даже панели под ногами имели экраны проецирующие вид с нижних бортовых камер. Снижение было штатным, скорость подходящей…

- Выравнивай горизонт! – завопил не родным голосом Син.

И вместо того, чтобы мысленно отдать команду машине на крен, вместо того, чтобы наклонить всю конструкцию, выравнивая вектора гравитации, Майрис перепугался еще больше и увеличил скорость. Двигатели взревели, самолет рванулся вперед и по изящной идеальной дуге стремительно врезался в диспетчерскую.

Клубы огня вырвались из башни, и оглушительно взорвался энергоотсек самолета. Мелкие осколки разлетелись в стороны, а стеклянный купол диспетчерской дождем осыпался на землю.

Поперек всего поля зрения неторопливо выплыла из глубины взрыва простая и такая обидная фраза: «ВЫ ПОГИБЛИ».

Колпак авиасимулятора плавно отъехал в сторону, являя Грэю и трем курсантам до остервенения разозленного Майриса. Красный, как помидор, парень сжимал в руках рычаги симулятора и скрипел зубами, невидящим взглядом уставившись в экран перед собой.

- Идиот. - смачно и хлестко выразил общее мнение Син. – Он снова себя убил…

- В который раз... – протянул Бейли, сидя рядом за партой.

- Нефига было орать на меня, когда я садился! – сорвался Майрис, резко оборачиваясь на Сина. – Между прочим это было больно!

- Боль – это дисфункция твоей нервной системы, пытающейся подстроиться к воспринимаемой информации, - ковыряя когтем яблоко, сообщил Грэй. – Симулятор не может передать тебе болевые ощущения. А ты не Второго поколения, чтобы суметь их принять.

- И, тем не менее, это было НЕ приятно, - словно обиженный на весь свет, заявил Майрис.

Отстегнув ножные ремни и пояс, удерживающий его за талию, Майрис слез с сидения симулятора и с удовольствием распрямился и размял шею. Без реальной нагрузки и специальных костюмов полулежачая поза на животе немного утомляла.

- Прям хоть снова тебе класс показывай и объясняй как надо, - наигранно возмущенно всплеснул руками Син. – Ну что, Грэй, пустишь?

- Иди, - махнул яблоком равнодушный инопланетянин. – Хотя свою норму ты уже сегодня отработал.

- У нас еще есть пятнадцать минут до конца учебки. Успею, - подмигнул Син. – А ты, Май, садись и вникай.

Мигнул экран на стене, дублируя все, что видел своими глазами Син. Курсанты вновь повернулись к нему, а Майрис распластался по парте, угрюмо наблюдая за лихими виражами друга.

«…Еще две недели мы проводили время за занятиями на симуляторе и регулярными пробежками и упражнениями на улице. Времени вести записи не было абсолютно. Приходя после занятий, мы просто дружно падали на свои койки и отрубались без сил. Спать-спать-спать! «Жрать и спать» - как не переставая бубнил Дик во время минут отдыха на улице – вот что хотелось всё это время. Какие развлечения? Какое личное время? О чем вы? Нам не давали продохнуть ни единой лишней неуставной минуты. Занятия-физуха-занятия-чистка полов-наряды… А куда ж деваться без нарядов и чистки сортиров? Все уже через это успели пройти. Дай только повод. Хорошо еще, что мы изолированы от старшего потока курсантов, а то и у них могли бы найтись поводы. Но как же убивает физуха! Мы же не спецназ и не десант! Зачем нам столько нормативов? Да еще этот Янки (да, мы не первые, кто так прозывает его за глаза) со своими лекциями и теорией по внутреннему оснащению самолетов… Короче, выживаем едва».

Глубоко за полночь Майрис закончил делать короткую запись в слайдере и собрался уже ложиться спать, как вдруг в коридоре за дверью он услышал чьи-то шаги. Без особого любопытства парень встал с кровати, убрал планшет в тумбочку, лениво подбрел к двери и прислушался. Отбой объявили давно, а уборная была в другой стороне, поэтому поинтересоваться, кто и с какой целью расхаживал по общежитию, повод у Майриса был.

Парень взялся за ручку двери, рассчитывая резко распахнуть ее и припугнуть шарящегося по общежитию курсанта, но вовремя расслышал голос в коридоре. Это был прапорщик Янкинс, по долгу службы ночевавший со своим потоком курсантов на одном этаже.

- …Сэр, я мог бы зайти к вам и сам.

- Это внештатное. Не стоит фиксировать.

«А с ним Командир!» – удивился Майрис, как только узнал голоса. Парень невольно пригнулся и напрягся, и затем украдкой приоткрыл дверь на узкую щелку. В дальнем конце коридора около лестницы действительно стояли прапорщик с полковником и в манере их поведения не было привычной глазу военной уставщины.

- Ян, мне нужно поручить тебе проверить один участок, - тихо сказал Джейкоб. – У тебя найдутся свободные и верные ребята на эту неделю?

- Без проблем, сэр. Как раз двое таких пока имеются на Базе. А в чем дело?

- «Тараканы» беспокоят, - язвительно отметил старший. – Вернее их затишье.

- Понял, проверим, - кивнул Янкинс. – А какой сектор?

- Я передам координаты.

Прапорщик кивнул снова, будто это снимало все вопросы. А Джейкоб снял кожаную перчатку и протянул ладонь. Янкинс ответил на рукопожатие, а после впал на несколько секунд в глубокую задумчивость.

- Доброй ночи, Ян, - «отрезвил» его Джейкоб.

- Доброй ночи, Командир, - бодро козырнул Янкинс.

Майрис тихо прикрыл дверь и юркнул в койку, не дожидаясь пока командование разойдется.

Весь следующий день Майриса не покидали тревожные мысли о подслушанном разговоре. То, что на Базе вполне могла обсуждаться нестабильная остановка на границе с кваари, было нормой. Тем более это было нормой для постоянного военного положения, в котором находились Воздушные Силы. Но Майриса настораживало то, что чего-то опасался зафиксировать даже сам командир Базы. Вставал резонный вопрос: почему?

Как-то в промежутке между обедом в столовой и часом свободного времени Майрис задал этот вопрос Сину.

- А что тебя удивляет? – был его очевидный ответ. – Это обычное дело обычной разведки. Любая разведка первым делом будет прослушивать кабинет начальства и курилку. А так же следить за всеми исходящими сообщениями и, особенно, за зашифрованными.

- Но просто странно. Я вот, например, стал невольным свидетелем, и облом секретности, - задумался Майрис.

- Ну и кому ты это сейчас сольешь, олух? Да и кто тебе поверит? Мы, курсанты, сейчас пока хлам на Базе и самое беспонтовое отделение. Да мы даром никому не нужны со своей «информацией», половина из которой – восторженный бред и сплетни.

- А я бы наоборот следил постоянно за такими, как мы. Опять же, мы можем больше сболтнуть лишнего.

- Ну вот ты умный и хитрый – ты бы и стал следить. А кваари тупые на все свои «тараканьи» мозги.

- Да вот не думается мне, что они от кваари шифровались…

Син лишь отмахнулся и предпочел как обычно подремать часок. Хитрости военной разведки его не волновали.

С начавшейся новой недели курсантам прибавилось новых профильных занятий. Теперь время на физическую подготовку сократили, а «окно» в ежедневном графике заняли подготовкой в центрифуге. На классическом, неустаревающем, живущем в веках тренажере для начинающих летчиков и астронавтов, которым светят на работе немалые перегрузки. Сначала курсантам дали просто попробовать на себе все прелести перегрузки и радости проваливания в кресло сидя «на старый лад». И только потом, тщательно проконтролировав здоровье каждого, опустили сидение на манер современных истребителей. Полулежа за штурвалом перегрузки воспринимались тяжелее, кровь отливала от головы и норовила скопиться где-то в районе пяток, в глазах довольно быстро начинало мутнеть, и центрифугу часто приходилось останавливать. Удивительно, но такие крепкие бойцы, как Дик, ломались даже при меньших «же», чем более мелкие и подтянутые Син и Майрис. Бейли оказался и вовсе героем на фоне всей четверки. Его выводило из строя самое крайнее по нормативу значение «же». И то, для своего хрупкого на вид тела, парень держался рекордное количество секунд на предельной норме.