Итак, достаточно ещё молодая по тем временам 32-летняя женщина, переживающая тяжкий период своей жизни, подпадает под чары некоего Дмитрия Бажунова, поступившего на службу в имение в качестве дворника, а позже и лакея, "для которого была отведена комната при передней для охранения баронессы в ночное время", – явно беспринципного жиголо. Об этом недвусмысленно говорят отзывы о Бажунове из большинства свидетельских показаний:
• Спрошенная крестьянка Петербургской губернии Лужского уезда Турской волости деревни Горки, Мария Григорьевна Григорьева, ранее служившая у госпожи Врангель горничной, подтвердила, что "между служащими стали носиться слухи, что Бажунов находится в связи с баронессой и пользуется особым её расположением", что "когда осенью 1906-го года Бажунов приезжал в Петербург навещать Жукову, у которой проживает Григорьева, то он в её присутствии говорил, что он в связи с Врангель, и что она в его власти", а также, что он "помещался в квартире баронессы и ему отведена была лучшая комната, обстановка этой комнаты была роскошная, баронесса накупала дворнику разных вещей и одела его с ног до головы".
• Спрошенная жена крестьянина Петербургской губернии Лужского уезда, Дарья Семёновна Жукова, проживающая по Малой Охте в Проходной улице №14, кв.2 (квартирная хозяйка Григорьевой) объяснила, что "крестник её Дмитрий Бажунов, бывший лакей Врангель, бывая у неё в конце прошлого года, говорил ей в присутствии Григорьевой, что он находится в любовной связи с баронессой Врангель, что она его очень любит и делает всё, что он пожелает; он пользуется её полным доверием и по поручению Врангель ездил в Петербург закладывать её вещи".
• Спрошенная девица Ковенской губернии Новоалександровского уезда Понедельской волости деревни Ойдзяны, Эмилия Иосифовна Каунетис, утверждала, что "у Бажунова находилось дамское на меху пальто, дамские золотые часы и браслет; Бажунов в присутствии баронессы зазывал к себе татар и продавал пальто дамское за 45 рублей, но продано ли оно – она не знает; Бажунов говорил ей, что эта дама его сестра, а потом объяснил, что это была Врангель".
• Упоминавшийся выше Викентий Михайлович Трембицкий, рассказал, что "1-го октября 1906-го года, в день Покрова, в деревне Колпицы Петергофского уезда был местный праздник, на котором был Дмитрий Бажунов, а также и он, стражник Трембицкий, и соседние крестьяне из деревни Рогатино – Иван Евдокимов и другие; на замечание их, что Бажунов тратит много денег, тот ответил, что ему деньги нипочём, так как он любовник госпожи Врангель и та исполнит все его требования и ни в чём ему не откажет; бывший дворник при имении Терпилицы Анисим рассказывал стражнику, что после увольненья Бажунова тот несколько раз приезжал к баронессе в имение, оставался до позднего вечера у неё и вывозил оттуда какие-то узлы".
Также в подавляющем большинстве показаний свидетели дают детали, не оставляющие никаких сомнений в интимном характере отношений между Мэри и её работником: "Я почти каждый день видела, как баронесса часов в 11 вечера отправлялась в комнату дворника и проводила там час и два. Отношения между баронессой и дворником были такие, какие обыкновенно бывают у людей близких. Сама баронесса и дворник не скрывали своей близости, и в доме связь их не составляла секрета" или "Во время его проживания (на съёмной квартире – А.Б.-С.) баронесса Врангель три раза ночевала у него, и спали на одной кровати … Когда она приходила, то приносила с собой в корзинах угощение, и когда оставалась с ним, то запиралась на ключ … Оставаясь у него ночевать, она приходила часов в 6 вечера и уходила на другой день около 12 часов дня" или "Видела баронессу и Бажунова целующимися и вообще я уверена, что они жили как муж и жена".
В конечном итоге амурная связь с многократными альковными свиданиями, имевшими место то в Терпилицах, то на нескольких съёмных квартирах либо в близлежащем к имению посёлке Волосово, либо в Санкт-Петербурге, продлилась около трёх месяцев, практически до середины декабря 1906-го года. Однако уже с конца ноября между любовниками начинают происходить ссоры, выливающиеся сначала в то, что Мэри оповещает супруга, что "была обнаружена накануне кража разных вещей, при чём было высказано косвенное подозрение на бывшего конюха, крестьянина Дмитрия Бажунова", а тот незамедлительно запрашивает расследование случившегося силами петербургской сыскной полиции, затем она лично вместе с Бажуновым приходит к следователю, делая заявление о том, что пропавшие вещи находятся у неё, и умоляя оставить запрос мужа без движения, и, в завершение размолвки, изменяет уже самому Бажунову с его родным братом. Согласно поведанному дознавателю Дарьей Семёновной Жуковой, крёстной матерью Бажунова, тот "говорил, что у него с баронессой было недоразумение и неприятности из-за того, что брат тоже с ней в связи, о чём знает его сестра Евдокия Бажунова, горничная в Терпилицах, ныне проживающая на родине". Эдакие сведения в собранных свидетельских показаниях заставляют начальника сыскной полиции Филиппова в своём донесении о результатах разбирательства начертать следующий вердикт: "Баронесса Врангель – женщина безусловно ненормальная, безвольная и страдает эротоманией".
В течение всех трёх месяцев адюльтера, особенно когда один из любовников отлучался на какое-то время, они держали связь через доверенное лицо – прачку имения "Терпилицы", Хильму Ивановну Каукас (которую Мэри в шутку прозвала "тёщей"). И когда после всего происшедшего Мэри, разлучив с детьми, "ссылают" в Орловскую губернию, причём не в родное Троицкое (где родители, похоже, не были готовы принять опозорившую себя дочь), а в имение мужа её сестры Ольги, Георгия Беннигсена, в Карачевском уезде, она пишет оттуда Хильме для передачи своему возлюбленному проникновенное письмо, текст которого мне хотелось бы привести полностью: "Митя дорогой мой, жизнь моя, разлучили нас с тобой злые люди и погубили меня и тебя. Не нахожу я себе нигде покоя, тоска такая, что хоть руки на себя наложить, плачу и страдаю по тебе. Как вспомню всю нашу любовь, какой ты для меня хороший был, так горькими слезами обливаюсь. Митя, не брось меня, вспомни все твои клятвы, как ты мой образ целовал и клялся до гроба меня любить. Не женись, Митя, подожди меня! Я свою клятву свято буду хранить, тебя одного любить до гроба, и никогда тебя не забуду. Любила я тебя страшно, люблю и век буду любить. Никто меня от тебя не оторвёт теперь, в разлуке ещё горячее буду любить. Митя, зачем ты отдал мои письма и фотографии? Меня бы зарезали, я бы не отдала никому на свете твои письма, для меня твои письма – святая память, и все твои вещи я люблю и целую, ложась спать, точно ты около меня стоишь, твоё милое лицо со мною днём и ночью. Очень мне было горько и больно, что тебя обидели, мой бедный, дорогой Митя. Век не прощу тем злым людям, которые нас сгубили. Ну, дорогой мой, будем молить Бога. Он нас не оставит и соединит нас опять. Только ты не брось меня и не забудь. Митя дорогой, не скучай, не пей водку. Если можешь, пиши тёще нашей доброй Хильме, а она мне напишет о тебе. Митя, жди меня, дорогой, я тебя никогда не брошу, и как развод будет, я хочу быть твоей женой. Не забывай свою Мульку, которая день и ночь только о своём Мите думает. Дурак твой брат уехал, не знаю куда. Всё просил, чтобы его взять с собой, ну, ему меня теперь век не видать. Он всю нашу жизнь сгубил, негодяй. Митя дорогой, приезжай ко мне когда-нибудь на праздниках. Адрес: Риго-Орловская ж.д., ст. Хотынец, им. Богородское. Надо ехать на Москву, Орёл, с Орла по Риго-Орловской ж.д. Ну, пока прощай ненадолго, дорогой мой, целую, обнимаю тебя. Храни тебя Бог, и не забывай, жди всегда свою Мулю. Твоя до гроба". Однако послание не доходит до адресата, а оказывается в архиве барона. Участь быть перехваченным постигает и письмо Бажунова, желающего отыскать Мэри, но его оригинала нет в портфеле Врангеля, а это означает, по всей видимости, что он был уничтожен, хотя в рапорте сыскной полиции сохранились слова всё того же Викентия Михайловича Трембицкого, объяснившего, что "он получил с почты письмо, адресованное на имя прачки госпожи Врангель, Хильмы Ивановны Каукас; письмо это было вскрыто, а прочитав его он узнал, что оно писано Дмитрием Бажуновым для передачи госпоже Врангель, которой в то время в Терпилицах не было; в письме этом Бажунов упрекает Врангель, что она разорвала его фотографию, что она позабыла его и изменила ему, отдавшись брату его Михаилу, и что не позволяла ему, Бажунову, жениться, и просит прачку прислать адрес баронессы, если её нет в Терпилицах; это письмо стражник не передал прачке". На этом и закончились навсегда любовные взаимоотношения баронессы и дворника.
