Темно вокруг, я вижу свои руки. Они слегка мерцают в темноте. Я смотрю на себя и вижу призрачный силуэт. Медленно встаю на ноги и пытаюсь пойти, почему-то ноги не слушаются меня. Так трудно сделать несколько первых шагов вперед.

Невесомое мое тело падает, я поднимаюсь снова и пытаюсь идти, выставив перед собой руки. Вокруг меня сплошная темнота. Ноги заплетаются, и я громко плюхаюсь на твердый пол. Всматриваюсь в темноту.

Кажется, я вижу конец этого странного темного места. А в конце его сидит кто-то, похожий на ребенка, и плачет.

Снова встаю и иду к нему медленно, неуверенно, пошатываясь. Еще шаг, другой, вот становится светлее. Вижу перед собой старинное зеркало, а в нем я – такой живой, настоящий, но будто замерзший. Отражение сидит в полной темноте, обняв колени, спит.

Делаю шаг к зеркалу, протягиваю руку сквозь серебряную поверхность, прохожу сквозь зеркало и трогаю осторожно за плечо отражение. Тот отрывает голову от колен и непонимающе смотрит на меня. Даю ему руку и помогаю встать. Мы какое-то мгновение смотрим друг на друга и пытаемся вспомнить кто мы такие. Отражение улыбается мне и крепко обнимает. Мое тело чувствует тепло и легкость, мы сливаемся в единое целое и на свет появляюсь я – живой и настоящий.

В комнате горит мягким светом лампа на прикроватной тумбочке. За окном звездное ночное небо, кроны деревьев слегка колышутся на ветру и тонкий серп луны освещает их верхушки.

Я лежу на кровати, рядом открытый блокнот и несколько цветных карандашей. «Интересно, смогу ли я нарисовать то, что сейчас еще помню?» Постепенно на листе бумаги появляются две еле уловимые фигурки, что скоро встретятся. Часы тихо тикают надо мной, мне хорошо и спокойно.

Просыпаюсь от того, что тело затекло. Кровать какая-то жесткая оказалась. Почесываю затекшую руку и скатываюсь куда-то вниз, пытаюсь встать и больно ударяюсь макушкой о … кровать?!

Видимо, я проспал на полке в комнате с гигантской кроватью и высоченной мебелью.

Взгляд падает на руки – они полупрозрачные, такие же какими были во сне. «Боже, это мне не приснилось, значит? Надо что-то сделать, не могу же я ходить так запросто полупрозрачным. Что про меня люди скажут? Внезапно мне стало невыносимо страшно, и я кинулся бегать из стороны в сторону, пытаясь понять, что со мной происходит. Я что умер? Ну конечно, свалился с полки и склеил ласты, вот и начал светиться. Ну что за день-то такой невезучий. Мне же надо было встретить друга и передать ему эту, ну эту, какую-то важную штуку. Теперь придется звонить этому, не помню имени, и выкручиваться, ведь он ни за что не поверит, что я стал призраком».

В животе громко заурчал голодный червячок, и я успокоился. «Если мне хочется есть, то я не умер.

Итак, что мы имеем? Живой полупрозрачный психующий тип, который не знает кто он такой, где живет и что делать дальше. А может это сон? Ну конечно, я сплю и вижу всякую непонятную ерунду. Сейчас я снова закрою глаза, а когда проснусь, то весь кошмар исчезнет».

Зажмуриваюсь, жду минут десять. Кажется, что-то изменилось. Осторожно щупаю руками пол. «Блин, я снова в кровати, настоящей, и комната больше не выглядит огромной. А руки? Черт, они все такие же полупрозрачные. Ладно, фиг с ними. Пойду осматривать свои владения».

Как выяснилось позже, жил я в двухкомнатной квартире в большом многоквартирном пустом доме. Постепенно в нем начали появляться первые жильцы, мир вокруг меня оживал и расцветал яркими красками. Я заметил одну приятную особенность – вместе с призрачным телом я получил способность проходить через стены, предметы и тому подобное.

Конечно, я подглядывал за новоселами, и меня никто не замечал. Периодически шутил или пакостил, то дверью скрипел, то котам в миску пыли накидывал, по ночам шуршал в коридорах и пугал до мурашек чувствительных дамочек.

Однажды в моей квартире №33 поселились незваные гости. Ярости моей не было предела. Люди спали в моей постели, готовили на моей кухне и совершенно меня не замечали. Я психовал от бессилия, когда человек разбил мое любимое блюдечко. По моей спине пробежала волна гнева, я и не заметил, как вытянул в сторону руку и притянул к себе веник из кладовой. С каким удовольствием я запустил его в голову надоевшего мне жильца. Тот вздрогнул и, наконец, посмотрел в мою сторону. Я открывал дверцы шкафов на расстоянии, вываливал посуду, гремел крышками от кастрюль, хлопал входной дверью и всячески изводил самозванцев. В тот же вечер мои жильцы сбежали из «страшной» квартиры и долгое время я жил спокойно.

Фокусы с моим ростом периодически повторялись, и я переселился в чуланчик на одну из верхних полок. Почему-то в этом помещении я не менялся и мог спокойно вздремнуть.

Много раз я пытался выйти на улицу, прогуляться по парку, да и просто подышать свежим воздухом, но каким-то волшебным образом дом притягивал меня назад. Меня окутывало мягкое сиреневое облако и переносило в чулан. Иногда меня потрясывало во время возврата и я представлял, что на мне подтяжки, и кто-то невидимый тянет меня обратно. А может это мне все мерещилось. Возможно, я все еще сплю и вижу бесконечный кошмар.

Иногда я встречал в доме странных лохматых существ, что при виде меня обеспокоенно выглядывали из чуланов или с антресолей. Я понимал без слов, что соваться в эти квартиры больше не стоит, а то может влететь. Не знаю, почему я так думал, но внутренний голос твердил, что получу я по самое не балуйся, так как территория занята. Существа провожали меня строгим немигающим взглядом, а мне казалось, что они хотят мне что-то сказать.

Однажды одно из таких существ смело направилось в мою сторону, остановилось в нескольких шагах и прошелестело: «Приветствую тебя, домовой. Я – Нафаня, тоже домовой, только из 60 квартиры. Пришел выразить тебе свое почтение и немного уму разуму поучить. Ведь ты, как я погляжу из новеньких».

«Что?! Какой я тебе домовой, я … я – человек,» – пулей я кинулся к зеркалу, так что предметы, преграждавшие мне путь, падали на пол; сердце готово было выпрыгнуть из груди от волнения. Не мог нащупать выключатель в ванной, наконец, свет зажегся и я уставился в зеркало. С той стороны на меня смотрел странный малый со взлохмаченными волосами, слегка острыми ушами и перекошенным от страха лицом. А еще и цвет глаз изменился – стал насыщенным зеленым.

Наверное, мой гость заметил ту бурю чувств, что ураганом пронеслась по моему заросшему шерстью лице.

Нафаня по-отечески положил ладонь мне на плечо и принялся успокаивать. «Не переживай, домовым быть очень весело. Ты быстро привыкнешь. Следишь за домом, творишь чудеса всякие разные, нерадивых хозяев поучаешь, а трудолюбивым – помогаешь и все. Мы – домовые живем долго, на наш век приключений и чудес хватает, тебе попросту некогда будет горевать».

Нафаня окинул меня обеспокоенным взглядом, задумчиво почесал подбородок и шепотом продолжил, – «Не знаю, кто тебе вбил в голову, что ты человек, видимо в школах стало модно учить молодежь всякой ереси. Но сейчас у тебя проблема, сынок: тебе нужно поверить в самого себя и тогда ты перестанешь мерцать, словно дух. А если ты не сможешь принять свою долю домового, то” … Он многозначительно помолчал – «то конец неминуем! Да, вот что, не шали ты в квартирах, где мы живем. У многих домовых этого дома столетняя репутация хороших хозяев, а ты только все портишь своими шалостями. Ну, бывай».

Я не успел и рта раскрыть, чтобы расспросить моего гостя поподробнее, как домовой исчез в темном коридоре квартиры. Хоть бы намекнул, что за неминуемый конец меня ждет. Растерянный и подавленный побрел я гулять по дому. Нужно было выпустить пар и о многом подумать. Даже скрипеть дверцами шкафов и рассыпать крупы по полу кухни сегодня не хотелось. Для меня мир мгновенно стал серым и пустым.