Но она все же направилась к тому месту. Именно тому, где, по ее достаточно изменчивой памяти, находилась та комната, из которой в последний раз виднелся доктор, только на два этажа ниже; полтора, если быть точным – высоту половины первого этажа занял мусор из недогоревших конструкций, обгорелых досок, штукатурки и расплавленного рубероида.

Погрузившись в свои размышления, Юля даже не заметила, как ее треволнения и беспокойства сменились расслаблением и умиротворением, обволакивающим ее словно пледом. Такого спокойствия у нее не было уже очень давно. Со дня выписки из больницы. Возможно, она задалась бы и этим вопросом, обрати она свое внимание на такую деталь, но кто же задумывается о наличии хорошего, пока оно не исчезнет?

Теперь она стоит будто бы высоко над всем этим и вдыхает все еще насквозь пропитанный горечью воздух от недавнего пожара, невольно продолжая поднимать из памяти мелкие события и интерьер лечебницы до происшествия. Только ничего не выходит, потому как это был даже не кабинет Высокова. И это снова начало выводить ее из себя.

Кабинет главного врача располагался на первом этаже – диагонально слева от нее. А в той комнате, в которую направлено все ее воображение, она никогда не бывала. Физически она находится сейчас в главном холле, правой его части от входа, всеми силами стараясь сделать невозможное и мысленно перенестись на третий этаж, в тот самый день и помещение, в котором видела доктора в последний раз.

«Что же ты хотел мне показать?» – сперва проговорила она мысленно, но потом голос пробился сквозь пелену тишины, начинаясь с едва различимого шепота, а уже через пару секунд окрепшего голоса, срывающегося чуть ли не в крик:

– Что? Что?! Что ты хотел мне показать? – требовала она у пустоты. – С чего ты вообще взял, что я способна понять твои чертовы предсмертные намеки?

Она гневно пнула ногой угловатую доску перед собой, тем самым отбросив ее в сторону. На том месте, где лежала доска и прочий мусор, Юля заметила что-то коричневое, густо засыпанное пылью и сажей. Она притихла и оглянулась по сторонам, будто бы ребенок, что украл шоколадку в супермаркете и теперь боится быть обнаруженным и пойманным с поличным. Убедившись, что по-прежнему одна, она неторопливо наклонилась, брезгливо стряхнула наст пепла и обнаружила толстую книгу в кожаном переплете.

– Сукин ты сын! – сорвалось с ее губ.

Она осторожно подняла книгу и покрутила в руке: обложка сильно потрескалась, края замялись и потемнели, видимо, от температуры; на лицевой стороне из-под грязи проглядывался какой-то рисунок, похожий на узор, которыми воины прошлых веков украшали щиты и рукоятки топоров. «Достаточно тяжелая, – смерила она книгу в руке, пытаясь помочь себе удержать ее второй, пока еще слабой рукой. – И пережила такой пожар? Невероятно».

Юля сгорала от нетерпения открыть книгу и узнать, кто же ее автор, если страницы и вовсе не окажутся пустыми, потому не стала отказывать себе в этом удовольствии и одним быстрым движением перелистнула все листы от корки до корки. Края их изрядно подгорели, но текст вполне читабелен – содержимое страниц практически нетронуто огнем, что неслабо удивило девушку. Она ожидала увидеть если не выгоревшие до пепла остатки бумаги, то как минимум растекшиеся от высокой температуры чернила. Но нет. Кроме весьма неразборчивого почерка, не было ничего, что могло бы воспрепятствовать ей прочесть книгу полностью. Только не сейчас. Единственное, что она поспешила выяснить – авторство рукописи. Вчитываться в текст первой страницы Юля не стала, а лишь бегло прошлась взглядом по строкам и остановилась на подписи – Димитрий Высший.

– Кто бы сомневался… – протянула она, – что твоя фамилия на самом деле не является фамилией, а лишь прозвищем. Высший. Ты роста немалого был, да. И стал ты Димитрием, значит. Или был, а для того, чтобы имя не так сильно бросалось в глаза, изменил его на «Дмитрий». Умно. Но почему не Руслан? На бедже ведь было написано «Руслан Дмитриевич Высоков».

Снова погрузившись в свои мысли, которыми овладела ее находка, она совсем забылась. Встрепенувшись, она настороженно огляделась по сторонам, убеждаясь, что ни ее, ни найденную ею книгу никто, кроме ее самой, не видел.

Выглянув в опаленный проем, где когда-то было окно, Юля увидела машину такси, по-прежнему стоявшую недалеко от ворот, и слабое движение в салоне.

«С такого расстояния он видеть нас не мог, как и слышать, надеюсь, тоже», – подумала она, не осмеливаясь снова заговорить вслух.

В следующие секунды, словно убегая от погони, она поторопилась спуститься с руин на землю и вернулась к машине, скомандовав водителю везти ее домой. Тот потянулся, буркнул что-то не совсем разборчивое, до чего, впрочем, девушке дела вовсе не было, и откинулась в сиденье, крепко прижимая к себе книгу. Водитель не стал повторять свои слова, лишь бросил на нее подозрительный взгляд через зеркало заднего вида и запустил двигатель.

Они отъехали от места всего на несколько метров, после чего Юля попросила водителя остановить машину, торопливо и озираясь по сторонам вылезла из салона и вбежала в лесополосу. Там она надежно спрятала книгу под стволом старого дерева, забрасывая его ветками и травой, все так же не переставая параноидально оглядываться на предмет посторонних глаз. После чего уже вернулась в машину и отправилась домой, оплатив водителю нескромно большую сумму за простой и поглаживая разнывшееся плечо.

По возвращению Юли домой в квартире никого не оказалось. Никита, бросив не разобранный рюкзак на кровати, а в мойке немытую посуду, ушел гулять – это она поняла по отсутствующим бутсам на обувной полке. Артем же, по всей видимости, снова ушел по своим делам, в суть которых посвящать жену в последнее время не утруждался. Впрочем, все это, как и почти всегда, оставалось тайной, если она сама не начинала выспрашивать о его планах на день или о том, куда он так торопится. Работал ли он сейчас в гараже или же снова уехал выручать кого-нибудь советами – она тоже не знала.

Судя по его недавним словам, он взял отпуск именно ради того, чтобы проводить больше времени дома, помогая ей прийти в себя после пережитого и поскорее вернуться в привычную струю жизни. Говорил, что так у него будет больше свободного времени на оказание для нее как моральной, так и физической поддержки. На самом же деле все обстояло совсем иначе: большую часть времени он где-то пропадал, ища различные очень важные и безоговорочные причины не задерживаться в квартире дольше часа-получаса, исчезая при первом удобном случае. Оно и к лучшему.

Хорошо, что она перед уходом не забыла захватить с собой ключи от входной двери, иначе бы сейчас пришлось идти искать мужа, а заодно и оправдываться насчет причин, почему так надолго задержалась, а возможно, даже выдумывать какую-нибудь ложь по поводу книги, которую так и не привезла домой. Хотя первоначальная ее цель заключалась именно в этом. Подобной дотошностью и придирчивостью Артем никогда не отличался, но специально нарываться на подобные вопросы ей совсем не хотелось.

«Может, стоило ее все же привезти с собой? – спрашивала она саму себя, доедая остатки уже засохшего рулета и запивая его остывшим кофе. – Не пришлось бы сейчас терзаться догадками, о чем же все-таки там писал Высоков. То есть Высший… А вдруг ее дождь намочит? Твою ж мать, ну и дура! Зачем оставила?»

Юля заметалась по комнате, выглядывая в окна на предмет грозовых туч, начав переживать о сохранности книги. Уже чуть было не решила вернуться за ней прямо сейчас, но вспомнила, что та пролежала несколько недель под открытым небом, до этого пережив страшный пожар, и осталась невредима. Какой-нибудь денек-другой еще потерпит непогоду, лежа в рыхлой земле и будучи присыпанной сырой травой.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.