Рыночная площадь в Венгерберге шумела как стая гарпий и воняла, как гнездо потревоженных гнильцов. Гезрас разглядел на противоположной её стороне, поверх голов толпы продавцов и покупателей, вывеску «Махакамские скобяные изделия». Если верить его спутнице, то за лавкой с этой вывеской им нужно было свернуть в проулок, обойти пару домов и спуститься в подвал. Аэлирэнн, однако, торопиться не собиралась.
— Объясни, будь добра, зачем нам это нужно? — без особой надежды спросил Гезрас. Он успел понять, за те несколько дней, что довольно бессмысленно болтался по лесу вместе с эльфами — не возвращаться же на большак брать и дальше заказы, если ты сам на этом самом большаке только что своих заказчиков и перебил — что планы Аэлирэнн существуют исключительно в её голове и делится она ими очень и очень неохотно.
— Нужно — потому что со всем добром, которое мы, — тут она улыбнулась так, что Гезрас начал всерьёз сомневаться, хочет ли он дальше слышать хоть слово, — благодаря тебе, надо сказать, украли, надо что-то делать. А господин Якопо Мацца любезно согласился встретиться со мной и рассказать, кто из краснолюдских промышленников недоволен внешней политикой Махакама и готов бы был нам подсобить.
Это ему было хорошо известно — aen Seidhe не были сильны ни в строительстве, ни в инженерии, а сам он из украденного обоза с взрывчаткой мог бы сделать разве что обоз с ведьмачьими бомбами — однако никак не объясняло того, чем они собирались заняться сейчас.
— Нам, — продолжила Аэлирэнн, — потому что Доран скорее проглотит свой меч, чем станет всерьёз разговаривать с краснолюдом, а Мэв просто-напросто открутит этому краснолюду голову. Ещё мне очень бы нужен настоящий махакамский сигилль, ну, а ты в самый раз годишься для, хмм, небольшого устрашения.
Что правда, то правда. Вряд ли кто-то мог бы с первого взгляда подумать, что хрупкая эльфка, в которой едва ли наберётся пять с половиной футов роста, может убить кучу народа чужими руками. Да и своими собственными, в общем-то, тоже.
— Ладно, — кивнул Гезрас. Не то чтобы он услышал что-то для себя новое. — Но зачем нам нужен…
— Жареный миндаль? А! Потому что это самая вкусная еда на свете.
Что на большаке, что в городах ходили слухи, что ведьмаки не могут испытывать никаких эмоций, а если вдруг кто и может, то ведьмачьи лица лишены всякой способности их выражать. Гезрас в этом сильно сомневался. Лица взрослых ведьмаков, которых он видел ещё в том, первом замке, с эмоциями справлялись вполне хорошо. Лучше всех ему запомнился один, почти весь покрытый скеллигийскими татуировками — у него от уголков глаз расходились лучами морщины, которые, как он слышал когда-то давно, бывают только у очень хороших людей. С ним же самим, Гезрасом из Лейды — вообще-то не совсем из Лейды, но это и не важно — и его товарищами всё, что могло пойти не так, пошло, и потому «коты» едва ли были образцовыми ведьмаками. Что касается эмоций — уж точно, потому что сейчас всё его недоумение явно отражалось у него на лице.
— Если ты украл его у dhoine, — уточнила Аэлирэнн. А потом обняла его за пояс и легко прижалась всем телом. — Ну, давай же. Отвлеки мне вон тех стражников.
Говорить «нет», как Гезрас уже успел понять, у него не было совершенно никаких сил.
***
Пара стражников, один с гизармой, другой с арбалетом, составлявшие патруль аэдирнской королевской стражи, оказались людьми деловыми, хотя и разговорчивыми. Когда Гезрас вытащил из-под куртки медальон с выгравированной кошачьей головой, принялись вспоминать, нет ли в округе работы для ведьмака. Беда была лишь в том, что…
— Эх, жаль, ведьмин, поздновато ты к нам пожаловал, — вещал арбалетчик густым басом, — пять годков тому было бы тебе раздолье. А сейчас поизвелись у нас все страховидлы.
— Поизвелись, ага, — поддакивал ему тот, что с гизармой, — только нелюди-то и остались. Недобитки сраные, тьфу, чтоб им на том свете гореть.
Гезрас зыркнул глазами через плечо. Всё в порядке. Рефлексы его были быстрыми, даже для ведьмака, и стражники, да если бы и пытались, ничего не заметили бы.
— А ты, милсдарь ведьмин, на нелюдей, стало быть, не охотишься? Оно бы кстати пришлось, — продолжил арбалетчик.
Гезрас пожал плечами, поправил капюшон. В который уже раз порадовался, что с самого первого дня на Пути завёл себе привычку носить его, почти не снимая.
— Это раньше был эльфский город, — произнёс тихо. Но уверенно.
— Ну и что с того? — хором удивились стражники. — Теперь-то наш. А меньше нелюдей — оно и людям-то только лучше.
Гезрас изо всех сил сжал кулаки. Вот-вот обещало наступить оно, то самое мерзкое жгучее чувство, после которого ты оказываешься посреди мостовой, перепачканный чужими кишками и кровью, с пустой головой и колотящимся, как если принять слишком много эликсиров за раз, сердцем. Лучше бы стражникам теперь замолчать, а Аэлирэнн поторопиться.
— Сука эльфская! — раздался где-то позади него истошный ор. — Обокрасть меня вздумала?! Да я тебя, пизду драную… Эй, стража!
Гезрас обернулся. Скрюченный лавочник кричал на Аэлирэнн что есть мочи, а она смотрела ему, Гезрасу, прямо в глаза и едва заметно махала ладонью у пояса. Всё нормально. Не надо.
Было для этого слишком поздно — он уже выхватывал из-за спины стальной меч, другой ткнув одного из стражников прямо в лицо знаком Игни.
***
— Bloede vatt’ghern! — кричала ему Аэлирэнн — Esseath foile?!
Гезрас Старшую Речь понимал постольку-поскольку, но слова эти явно не значили ничего хорошего.
— Бежим отсюда! Давай!
Для эльфки, большую части времени проводящей посреди леса, она удивительно хорошо знала все проулки и тупики Венгерберга, и удивительно хорошо понимала, как скрыться от толпы набежавшей стражи.
***
Деревянная приставная лестница едва не рухнула под ними, когда они взобрались на почти что плоскую черепичную крышу какого-то не то цеха, не то склада. Никто за ними больше не гнался, стражники успели заплутать и потеряли их из виду ещё с четверть часа назад, но всё же залезть сюда и переждать всяческие волнения было, в их ситуации, лучшей идеей. Он бы и сам так, наверное, поступил.
Аэлирэнн села на краешек крыши, откинулась на локтях, тяжело переводя дыхание. Гезрас опустился рядом с ней. Взглянул вверх: дело шло к закату, по небу пробежала пара облаков, чуть поодаль виднелась струйка дыма — похоже, именно с рыночной площади. От его Игни, поджёгшего сухую солому.
— Котик, — сказала Аэлирэнн, наконец отдышавшись, — я, конечно, ненавижу dhoine, но не до такой же степени.
— Угу, — пробормотал Гезрас.
Глупо было бы пытаться объяснить, что он вряд ли смог бы сдержаться, даже если бы и хотел. И что он, вообще-то, и не хотел — хотя они с Аэлирэнн и были знакомы меньше недели, мысль о том, что кто-то станет так её оскорблять, вызывала в нём гнев.
— Ну или всё-таки до такой, — спустя минуту раздумий протянула она. — Но давай в следующий раз попробуем хотя бы ничего не спалить.
— Попробуем, — повторил за ней Гезрас. Мысль о «следующем разе» была намного приятней, чем ей следовало бы.
Крыша нависала над оживлённой улицей, одной из тех, должно быть, которые ведут к городским воротам и потом плавно перетекают в большак.
— Ты вообще знаешь, где мы теперь? — спросил Гезрас. И спустя мгновение добавил. — И ты же не орехи у этого лавочника собиралась украсть?
— Нет, — просто ответила Аэлирэнн. Вытянула ноги в перепачканных пылью сапогах, прямо над головами прохожих внизу, достала из кармана куртки кулёк — действительно, с жареным миндалём, ведьмачий нюх сразу уловил запах специй и карамели — и отправила несколько из них в рот.
— Правда?
Она только пожала плечами и улыбнулась. Неправда, значит. Или не совсем правда.
— Знаешь что?.. — притворно-задумчиво протянул Гезрас. А потом одним быстрым движением выхватил кулёк у неё из рук.
В нём не было ничего особенного. И правда — только жареные орехи.
Под правым ребром вдруг вспыхнула внезапная, хоть и не сильная, боль — Аэлирэнн ткнула его сложенными пальцами левой руки. Он быстро, не успев даже подумать, повинуясь ведьмачьему рефлексу, оттолкнул её, вскочил на ноги, сложил пальцы, собираясь было сотворить знак Аард.
