Рывком меня выдёргивает из состояния, похожего на транс. Подрывает как на гранате, и только нечеловеческим усилием, вцепившись в подлокотник дивана, удерживаю себя на месте. Тот же архив. Тот же диван, стол, Виктор, сидящий за ним перед монитором, положивший голову на руки — будто дремлет. Экран не рябит, а от бездействия погас и зияет чёрным квадратом. Но это был не сон. Я знаю, как ощущаются сны, даже если под препаратами, я сам в кошмарах почти каждую ночь, и увиденное было, сука, взаправду! Но сейчас Бойко дышит, спит уставший, измождён, морально истрёпан, но дышит! И катись к чёрту любая реальность, если там я не буду слышать этого дыхания!!! Хотя бы на расстоянии…

Будто услышав нужный сигнал, открывается теневая, и оттуда бесшумно выходит вторая сущность Вика. Лохматый, с остатками тающего прямо на ходу снега, волк топает ко мне, не забыв осмотреть Вика. Он тоже волнуется, это видно, и понимает, как никто, что проблемы из-за меня у него случаются чаще, чем хлопоты с полнолуниями. Я бы тоже меня ненавидел. И глотку бы грыз, и пытался бы избавиться. Всегда. Пока мог бы бороться. От всего на свете я Вика не смогу защитить, а он сможет. Он его сила. Его смысл. Его правда. Его часть. Не я. Тогда почему так хреново как никогда? Почему ноет каждое сухожилие, тянет и выкручивает, сил нет устоять, падаю обратно на диван, где совсем недавно был счастлив. Я. Был. Счастлив. Рядом вон с тем парнем. Просто был, без условий и пожеланий, без каких-то усилий и хитростей, абсолютно счастлив. Как и в том ебучем лесу, засыпая на шишках с еловыми иголками на и в жопе.

Такое бывает.

Нам не суждено.

Нас создали друг для друга, чтобы преподать урок. Есть что-то невозможное для «долго и счастливо».

Его урок — стать сильнее и, заботясь обо мне, понять своё истинное предназначение, стать опорой для стаи и возмужать, а меня… меня нужно было научить жить и эту жизнь любить. Быть её частью, а не стараться уничтожить мир из-за своей несправедливой судьбы. Возможно, сделать что-то хорошее. Хотя сейчас больше желание спалить всё дотла, а пепел закопать глубоко, чтобы даже сам не нашёл. Единственное… я ничего не хочу забывать. Всё прошедшее, всё пережитое: наше приключение, крики, скандалы, драки, близость, чувства, то, какой горячей бывает его кожа после бега, как он стонет, кончая, и как всегда пересаливает яичницу. Как ворчит, что снова не сплю, или беспокоится по той же причине. Каким бывает в гневе и пьяным, хотя последнее случается редко и в основном с моей лёгкой руки. Каким бывает счастливым. Моим. Со мной.

— Я отпущу его, — говорю достаточно тихо, чтобы не разбудить Бойко, говорю зверю, вставшему напротив и смотрящему на меня из темноты своих звериных глаз непонятным нечитаемым взглядом. — Уйду в сторону, — киваю и ухмыляюсь тому, насколько Вик сделал меня лучше, и как же я ему за это не благодарен. — Он никогда мне и не предназначался, — голос садится, невидимая рука берёт за горло и легонько сжимает, мешая говорить. — Я буду неподалеку… — всё, сел.

Опускаю голову вниз. Сейчас надо сделать глубокий вдох. Перевести дыхание. Побыть одному немного и собраться. Но ни хрена не получается. Трясёт всего и колотит, сердце замирает от каждого слова и колющей болью напоминает — всё ещё живой. Оно отказывается без Вика биться. От этого и силы на исходе, и из глаз вода. Без шмыганья носом, без истерик, без вздохов. Вода, которая бежит и бежит, и должно становиться легче по законам жанра, а мне всё хуже. Пустота внутри растёт, и я помогаю ей стать больше. Сам с мазохистским наслаждением, принимая и эти чувства, потому что связаны они с ним. Такой вот пиздец. Это конец всему. Во благо. Но ебись оно, это благо, конём, и будьте все прокляты — я вас ненавижу!

Волк утыкается носом мне в макушку и ерошит волосы. Это решение нелегко даётся и ему. И ещё не раз зверь замрёт в человеке, пока тот будет переживать чувства, которые не помнит, но и не чувствовать их не может.

— Береги его, — через силу поднимаю руку и треплю его по холке. Жёсткая шерсть так привычно царапает ладонь. — Давай только быстро. Как пластырь снять.

Теряю тепло и себя теряю, поднимаю лицо, когда перестаю чувствовать дыхание зверя на себе. Вытираю глаза. У демонов они не бывают красными от слёз, демоны вообще не плачут, так что вычеркнем этот момент из биографии.

Откидываюсь на спинку дивана. Слежу, как с каждым шагом зверя рушится моя жизнь. Красиво рушится, грациозно, мощно, зрелищно. Особенно, когда встав за спиной Бойко, зверь замирает, оборачивается на меня и смотрит… смотрит так знакомо, я даже на секунду даю себе шанс поверить, что это мой Вик, и сейчас он осуждает моё решение, просит бороться, хочет разразиться одной из своих воспитательных тирад, но видение проходит так же быстро. Одним прыжком хищник растворяется в человеке, окутав его ненадолго светлым облаком дыма.

Вожак поднимает голову и выпрямляет спину. Крутит головой по сторонам, а я до сих пор вижу, как в моём видении у него из разорванного горла капает кровь. Он живой. Немного в недоумении и раздражён, что потерял счёт времени. Потом находит глазами меня. Я ухмыляюсь. Больше ничего не остаётся. Улыбка становится шире, когда слышу:

— Вы не подскажете, где тут выход?..

Замок щёлкает, как по команде, и я киваю головой на дверь. Оборотень встаёт и уходит, пока идёт — трясёт головой и трёт глаза. Наверное, мигрень.

А выхода тут нет. Это как лабиринт, войдя в который за тобой закладывают вход. Игра без победителя. Цель — занять время.

Вожак проходит мимо даже не обернувшись. Вику сейчас не до меня. Как перестроили его память, знает только тот, кто это сделал. Но так будет лучше. По крайней мере пока. Я дам Бойко время доказать всем, что именно ему нужно. Я не уйду. Буду неподалёку, если понадоблюсь, больше не стану попадаться на глаза, пока не пойму, что пора. Пока не найду… кто всё это начал и не сотру его с лица земли. А пока Бойко будет жить. Своей новой жизнью. Без меня. У него всё получится. А я ещё полежу тут немного, совсем чуть-чуть, и тоже начну, правда, только ещё пару минут…

— Ты долго будешь тут штаны просиживать? — Славка возникает из-за спины как чёрт из табакерки, и не хлопнуть его с локтя удерживает только стаканчик с кофе, поставленный передо мной. — Волков, ты жить тут собрался?

Скептически осмотрел архив, видоизменённый мною за два года. Почему нет? К дивану я привык, дополнил его холодильником и столом, на котором удобно банкам с выпивкой, в зависимости от настроения алкоголь заменяется газировкой. Душ есть у Славки в кабинете. Мне много не надо. Единственное, что здесь запрещено — курение. Поэтому именно этой пагубной привычке можно сказать спасибо, что я вообще выползаю на свет божий хлебнуть свежего воздуха.

— Вроде никому не мешаю, — пожимаю плечами и убираю очередную папку на тележку. Рукописи настолько древние, что рассыпаются в руках, но главное, я их уже прочёл — восстановим!

— Как ты можешь кому-то мешать, если сюда все боятся зайти?

— Кусаюсь?

— Орёшь по ночам.

— Кошмары, — снова повторяю простое движение плечами и тянусь за следующей стопкой листов. Сколько я уже перелопатил? Не сосчитать. Сколько тварей выловил лично. Сколько из них были неразумны и опасны, так что их ликвидация была даже кстати, но нужного мне как будто не существует. — Как дела дома? — надо ненадолго переключиться, возможно, тогда ответы выберутся на поверхность.

— Нормально. Девчонки всё время хотят с тобой познакомиться. Не надумал к нам?..

— В Салан?.. — кожу неприятно укололо, как будто искрами от костра осыпало. — Меня ещё в волчьем логове не хватало, — отмахиваюсь и собираюсь перевести тему, хочу спросить про позавчерашнее дело и всех ли поймали, но вместо этого… — Как там вожак?..

— Бойко? — Как будто их сотни. Киваю. Очень хочу пить, отпить остывший кофе и промочить горло, но сижу не двигаясь, чтобы не выдать волнения. — Отлично. Женится на выходных. Я чего и пришёл, он скоро заедет за мной, у меня колесо спустило, а запаски нет, меня не будет недельку. Надо отдохнуть…