- Верно. – Свифти расплылся в улыбке. В кабинет зашел Миллер.

- Привет. - Он подошел к Мейсону, и они поцеловались в знак приветствия. Улыбка Дина стала еще более яркой. – Мне необходим кофе. Буду внизу, так что присоединяйтесь.

- Чуть позже. – Кивнув, он вышел из кабинета, сталкиваясь в дверях с Анной. Вообще офис был еще далеко не в порядке. Компьютеры, рабочие зоны и прочее оборудование необходимо было чинить. Не пострадала лаборатория Пола, где он и обитал с самого утра, и чудом уцелел принтер Дасти. Парень был так счастлив, что не отходил от него ни на шаг и даже разговаривал, чаще всего оскорбляя Анну и жалея технику за то, что злая женщина неправильно ее эксплуатировала.

- Ты в кафетерий? – Спросила девушка, махнув хвостом. – Можно составить компанию? – Миллер пожал плечами, и они вдвоем пошли пить кофе. Сейчас кроме основной команды в офисе находилось несколько самых смелых сотрудников, решивших помочь разгрести тот хаос, что остался после нападения.

Они сели за центральный столик. Миллер улыбнулся, мешая кофе в чашке. Анна внимательно его рассматривала. Для нее этот человек был не слишком понятен, а от того интересен.

- Выглядишь счастливым.

- Так и есть. – Анна прищурила глаза. Мимо них демонстративно прошла дамочка в узкой юбке, цокая невысокими каблуками. Анна тут же сделала кивок в ее сторону, намекая на шикарную фигуру, но Миллер не отреагировал.

- Это Джейн. Она давно смотрит на тебя, как и все остальные, собственно. А ты даже не взглянул.

- Не интересно. – Миллер снова улыбнулся, открыто на нее посмотрев, он понимал, к чему она ведет.

- Можно спросить?

- Раз уж начала.

- Почему у такого мужчины не сложилось ни с одной красоткой? Наверняка женщин было с дюжину, не меньше.

- Не меньше. – Сказал он спокойно, от этой информации даже у Анны побежали мурашки по коже. – Наверное, странно будет услышать, но я довольно груб в обращении с ними. Я не всегда был таким, что б ты знала. Возможно, многих из них оттолкнула излишняя настойчивость и изощренность. Я очень властный и несдержанный человек, мне сложно себя контролировать, это опасно, и женщины этого не понимают и не выносят.

- Заходил слишком далеко? Насколько серьезно? – Спросила она, приподняв бровь. Потому что по честным и светлым глазам этого человека никогда нельзя было бы этого сказать.

- Просто … применял чуть больше силы, чем требовалось, если не вдаваться в подробности. Что б ты понимала, у меня были не только женщины. У меня нет предрассудков по этому вопросу. Бизнес дело грязное. Не стал бы я тем, кем являюсь, если бы не проявил гибкость в некоторых вопросах.

- Разделяю такой взгляд на жизнь. – Кивнула девушка. – Я тоже весьма разносторонний человек. И что же?

- Веришь, нет, я старался держать себя в рамках общепринятой нормы. Даже начинал кое с кем встречаться. Но не испытал никакого удовольствия от подобного общения. Я изучил не с один десяток разных людей. И с тех пор я был один, больше даже не стараясь это исправить.

- А потом встретил этого парнишку. Неужели настолько хорош?

- Он потрясающий. Он … я старался обходиться с ним предельно аккуратно, в связи с тем, что пришлось ему пережить. А он, напротив, ты не поверишь, потребовал максимальной честности с моей стороны. То есть, ты понимаешь, как это важно для меня. Быть собой. Со всеми странностями. А он требователен и смел в своих желаниях. Боже … Я счастлив на столько, насколько это возможно. Для меня он та любовь, ради которой можно сойти с ума и сгореть заживо. – И он действительно преображался, пока рассказывал о нем. Светился этими чувствами, забыв даже о том, кому именно он это говорил. И Анна понимала, что тут без шансов для кого-либо еще заполучить это сердце. Даже для нее. Миллеру позвонил Свифти, попросив их вернуться в кабинет для обсуждения принятых ими решений. Они допили кофе и не спеша присоединились к остальным.

И пока Хэмерсон рассказывал о том, что ему удалось увидеть на базе Паркера, Миллер смотрел на него, как на личное солнце, как на радугу после прошедшего урагана. А Дин смотрел на Ханса, наблюдая за реакцией. Уже, кажется, все кроме Мэя заметили его воодушевленный и переполненный любовью взгляд. Однако это светлое чувство как-то резко сменилось огнем и всепоглощающей страстью в глазах. Дин толкнул его ногой под столом, намекая, чтобы он не увлекался. В конце концов, нужно было скорее прекращать это собрание и отпустить их домой, что Дин и сделал.

- Ладушки. Всем все понятно, расходимся.

- Но, как же на счет новых кадров? - Спросил Хэмерсон. Он не понял, почему все улыбаются и собираются расходиться.

- Ты слишком увлечен работой. – Сказал Дин. Он подождал, пока кроме них не останется никого в кабинете. – Разве ты не видишь, как нужен ему? – Спросил он, подмигнув.

- Я был занят. – Мэйсон закатал рукава и принялся подписывать некоторые бумаги. Дин тут же обратил внимание на синеватые следы на его запястьях.

- Эм … или я поторопился с выводами. Мэй? Уверен, что все в порядке? – Он указал на его руки, серьезно забеспокоившись.

- О, не волнуйся. Он не сделал бы чего-то, о чем бы я его не попросил. – Закончив с документами, он подхватил свою куртку. Дин крепко обнял его, действительно веря в то, что все счастливы. Он волновался, даже не представляя, что было на душе у этого человека после всего пережитого. Он был в курсе истории с Джулианом. И был благодарен своему отцу за то, что тот не отказался от такого безобразного сына.

Он провожал Мэя, смотря в окно, пока тот не сел в машину Миллера. Дин желал ему лучшего. И надеялся, что Миллер именно тот человек, который сможет сделать его по-настоящему счастливым. Он понимал, как должно быть тяжело Хэмерсону принять происходящее, ведь до Миллера он был, в общем-то, традиционен во взглядах, и ответить взаимностью на подобную любовь не мог, по крайней мере, сразу. Нужно было время. И Дин был рад замечать положительную динамику их отношений. Почему-то сейчас ему было не до себя, не до собственных прихотей. Он беспокоился за друзей.

Наверное, особняк уже стал родным домом. Возвращаться в него стало делом привычным. У Мэйсона была вторая пара ключей, которые он, тем не менее, старался не брать на случай, если что-то вдруг произойдет. На случай, если он снова столкнется с Паркером. Невозможным стало предугадать его дальнейшие действия. Из головы все никак не уходили воспоминания о встречи с ним. Его крайне тяжелое состояние и то, как они становились все дальше друг другу.

Мэйсон смотрел в потолок, думая об этом. Его светлые волосы отливали золотом на белой подушке. Солнце садилось, бросая лучи сквозь жалюзи.

- Знаешь, он был похож на человека с крайней стадией неизлечимой болезни. Видел бы ты его полный боли взгляд. – Одетый на половину Миллер придавливал его собой, обнимая и ненавязчиво целуя в шею. В конце концов, не для того ли была создана белая хлопковая рубашка от пижамы, чтобы забираться под нее ладонями? Вот и Миллер так подумал. – И в какой-то момент мне захотелось просто забрать его оттуда и попытаться вылечить, помочь, потому что он, я видел, просил об этом. Умолял хотя бы облегчить его страдания, пустив пулю в лоб.

- Это больше по моей части. Поверь, я бы не отказал ему, если бы он попросил. – Мэйсон прогнулся в спине навстречу его рукам, поцелуи стали настойчивее. Миллер удивительным образом одними лишь руками мог творить чудеса, разбивая все внутренние барьеры и исцеляя, при этом разбудив всех демонов его грешной души. Еще в первую встречу стало понятно, вместе им не будет скучно. И было уже не до мыслей о Паркере, всем вниманием завладевал Миллер. Он сгорал в своих чувствах, и чем больше отдавал, тем сильнее любил. До невыносимого. А Мэйсон был рад сжигать.

- Хани. Хани, посмотри на меня. – Но у того конкретно съезжала крыша, и он уже плохо соображал. И это именно тот эффект, которого добивался Хэмерсон. Ему нравилось то влияние, которое он оказывал на сознание Ханса. Миллер приклонялся перед его красотой. Иногда говоря что-то вроде «Посмотри на себя. Ты создан для того, чтобы тебя боготворили». И в такие моменты они были уже не в состоянии остановиться. За всю свою жизнь Миллер лишь с ним получал ответную инициативу и поддержку всех смелых мыслей.