«Что-то другое, не украшение. Под ёлкой. Подарок?» — спросил Луан и глянул на Варю. Саму коробочку он пока не брал, боясь, что вдруг это какой-то важный элемент ёлки.

— Да, подарок для тебя, — подтвердила девушка кивком. Она и положила эту коробочку незаметно, пока ставила ёлку на пол. — Только подарок не коробка, а то, что в ней, — и всё же поспешила уточнить Варвара, правильно подозревая, что он мог принять картонную упаковку за подарок.

Сам же Луан удивился и растерялся. Глянул на коробку, потом снова на Варю. Девушка даже заволновалась, подумала, что дарить подарки у них так не принято или есть ещё какие-то издержки культурного барьера. К счастью, всё оказалось не столь критичным, и русал, видимо, просто продолжает считать себя безучастным наблюдателем на этом празднике, а потому и удивляется, что на него обращают внимание и даже вовлекают в их традиции.

Пожалуй, то, что в том, кто способен наивно радоваться, словно ребёнок, живут и взрослые сомнения, могло с лёгкостью сбить с толку.

Луан же всё-таки наконец-то решился взять подарок. Достав коробку, он некоторое время её рассматривал и вертел в руках, пока с помощью когтей не открыл. Точнее он открыл, буквально разорвав когтями картон. Варе, конечно же, хотелось его поправить, но она всё-таки сдержалась. Не надо. Не стоит каждый раз поправлять его, когда он делает что-то не по их правилам.

Когда тритон открыл коробочку и достал оттуда браслет, все взрослые насторожились. Основой браслета были пуговицы. Варя добавила к ним игрушечные миниатюры привычных людям вещей, начиная от сумочки из старого кукольного набора и заканчивая колесом из конструктора, помня об интересе тритона к людским вещам. Отец же ради такого дела даже поделился блёснами из своей уже буквально рыболовной коллекции, чтобы придать творению большей яркости. А все эти компоненты собирала воедино мама, стараясь повторить технологию плетения подаренного Дане браслета, чтобы русалу он не доставлял неудобства. Они старались, все загорелись идей Вари порадовать их хвостатое чудо. В конечном итоге браслет получился, хотя и весьма… своеобразным. Это изделие любой из людей бы назвал хламом, которому и цену в три копейки стыдно дать, потому что собран из бытовых мелочей. И хотя дарить-то они всё-таки решились, но всё равно разочаровались в своей идее. Он Даньке подарил настоящие глубоководные ракушки, а они что? Пуговицы?

Одна только Варя продолжала верить, что они сделали всё правильно, так, как понравилось бы именно любопытному морскому созданию, а не охочему до драгоценных металлов человеку. Она всё ещё помнила искренний восторг друга, когда он рассматривал починенное ею украшение и пуговицы, заменившие выпавшие ракушки.

И… сейчас они увидели в серых глазах тот же восторг. Неизвестно, как именно устроена его дыхательная система, но русал точно умудрился задохнуться от избытка впечатлений, пока крутил в руках и изучал подарок. Когда же он привык к его внешнему виду, он начал рассматривать его тщательнее. Натыкаясь на очередную игрушку, он вспоминал или старался угадать название этой вещи. Если угадывал, то начинал радостно махать ушными плавниками, если — нет, то тут же просил рассказать ему об этой неизвестной «штуке».

Снова присев за стол, Варя счастливо улыбалась от того, что они всё сделали правильно, и едва успевала отвечать на сыпавшиеся на неё от тритона вопросы.

Только спустя какое-то время, когда он узнал название всех вещей, чья миниатюра была вплетена в украшение, Луан успокоился, попривык к подарку и наконец-то глянул на людей. В порыве радости он опять забыл, что они его голоса не понимают, но сейчас никому несложно было догадаться, что новая симфония из тресков и свистов была его способом сказать «спасибо».

Виктор хоть и хмыкнул, мол, как мало этому водяному надо для счастья, но всё равно, как его жена и дочь, улыбнулся. На самом деле так приятно видеть, что в их хмуром, сером мире есть те, кто способен радоваться таким мелочам.

Дальше Луан уже практически начал вертеть руками, чтобы решить, где подарок будет лучше смотреться, однако вдруг он поднимает взгляд и обеспокоенно смотрит на людей. Радости как не бывало.

«Но у меня нет ничего для вас», — расстроенно произнёс тритон, рассматривая свои украшения и не считая ни одно из них равноценным по красоте подаренному.

— Вот только глупостей не говори. Это подарок для тебя, а не торг какой-то, — махнул рукой Виктор.

Конечно же, приятно видеть радость, кому ты даришь подарок, а вот когда он начинает смущаться, в панике торговаться по типу «нет, это слишком дорого, я не могу это принять», стыдно и неуютно становится уже дарителю.

К счастью для них, русал больше торговаться не стал. Что там сказано было выше? «Радости как не бывало»? Ага, ещё чего! Мгновение — и серые глаза морского создания снова загорелись радостью, а сам он продолжил пристраивать подарок на руку. Заодно в коробке оказалась ещё и связка пуговиц. Девушка помнила, что он хотел самостоятельно что-то из них сделать, вот и решила отдать. Их литровая банка от этого особо-то не обеднеет, зато у тритона будет желанный материал.

Теперь все только в очередной раз удивились скорости, с которой русал способен меняться в эмоциях и настроении. А пока гость был занят подарком, остальные вернулись за стол.

Смена обстановки, впрочем, не сильно сказалась на любимой Варе традиции собираться вместе за одним столом. Как она и говорила, именно сегодня никто не встанет изо стола и не уйдёт раньше, не полезет в телефон, потому что всегда найдётся тот, кто упрекнёт, заставит его убрать. Отец, как всегда, будет рассказывать о том, что связано с его любимым хобби, чересчур жестикулируя. Разбавит рыбную тематику анекдотами. Пусть старыми, иногда больше подходящими для компании закадычных друзей, а не для семейного застолья, но всё такими же смешными. Анекдоты рассказывать он умел — этого у него не отнять. А если даже будет не смешно, все всё равно хотя бы улыбнутся из вежливости, потому что гробовое молчание на семейном застолье, когда все заняты лишь мыслью прекратить поскорее эту формальность и поскорее вернуться в свою зону комфорта, будет хуже любого даже самого старого затёртого до дыр анекдота.

Говорили и остальные. У всех было, что сказать, за этот прошедший в вечной спешке год. Молчал только Луан. Не потому что о нём забыли, совсем нет, а скорее потому что он не мог быть столь же открыт в своих словах. Всё, что он мог рассказать о себе, не подвергая, как он думал, свой народ опасности, тритон уже рассказал девушке, а она — остальным. Поэтому заставлять его повторяться не было смысла, а уж тем более будет неправильным стараться выведать от него то, что он называет «секретом». Так что тритон в основном слушал людей, лишь изредка проявлял активность, когда Виктор заговаривал о рыбе и рыбалке. В первом русал разбирался, а о втором, о способах ловить живность вне родной — водной — для людей стихии, ему хотелось узнать подробнее. Так же иногда он понимал, благодаря объяснениям Вари, анекдоты и смеялся сам, парочку даже понял без дополнительного разъяснения.

Так незаметно проходило время.

«Железная птица. Я видел такую же», — воскликнул вдруг Луан, перетягивая на себя всё внимание, когда на экране ноутбука рассмотрел самолёт.

Пусть понимать речь, издаваемую электроникой, он не мог, да и они только с горем пополам смогли объяснить, для чего нужна эта «штука» и что именно она показывает, но это не мешало ему смотреть на «движущиеся картинки» на экране. Порой на экране появлялось то, что даже будучи во внутренних водах континента, тритон не смог бы увидеть. Конечно же, ему было интересно. А вот однажды одна из картинок его особо сильно привлекла.

— Где ты мог видеть самолёт? — удивилась Варя, не понимая, на какой аэропорт он мог заплыть, чтобы увидеть эту машину, учитывая, что он боится громких звуков поверхности.

«Самолёт», — повторил произнесённое слово Луан и будто бы хотел его точно запомнить. «Я был рядом с большим железным островом. Видел, как человек зашёл в «птицу», а потом она зашевелилась. Было громко и страшно. Но я видел, как она взлетела. Правда! А человек был там», — пожалуй, таким будораженным, аж плавники вздыбились, его не видела даже Варя. Видимо, людская «вещь», способная подниматься в воздух, словно живое существо, его тогда очень впечатлила.