========== Часть 5 ==========
В очередной день Варя бродила по набережной среди зимующих лодок. Погода стояла хорошая, бесснежная, только вот уже становилось холодно. Разумеется, ведь обещанные стужа и мороз уже скоро. Окинув взглядом тёмные воды, девушка только вздохнула.
Уже не один день она приходит сюда, надеясь увидеть наконец своего нового знакомого, последняя встреча с которым так неожиданно завершилась. Она не понимала, что случилось, почему он сбежал. Тогда Варя, стоя на опоре моста, прождала его ещё долго, думая, что он успокоится и вернётся. Но он не вернулся. Не вернулся он и на следующий день, и на последующий, сколько бы раз она ни приходила на набережную, сколько бы ни звала его. Даже родители уже не понимали, куда их расстроенная дочь постоянно бегает.
Варя действительно была расстроена. Чем больше времени проходило с их последней встречи, тем сильнее она огорчалась. Во-первых, девушка не понимала, что происходит, чем она могла его так напугать или обидеть, чтобы он пропал. Она же озвучила очевидное — он был ранен! И это было, во-вторых. Он ранен, запутался в сети и не может освободиться. Иначе бы сделал это давно. Значит, ему необходима помощь человека, и Варя, конечно же, хотела ему помочь: не могла же она позволить бросить в беде беззащитное существо, разумное создание, которое ещё и само её спасло. Но он не попросил помощи, а просто сбежал! И девушку это возмущало, одновременно, и печалило.
Вытоптав своей ходьбой из стороны в сторону уже целую тропу, Варя села на лодку и вновь глянула на воду. Но опять никого. Девушка вздохнула. Она буквально не знала, что ей делать. Есть ли смысл сюда вообще приходить, может, этого вредного тритона уже и нет поблизости. Почему вредного? Да потому что мог бы хоть прийти, попрощаться, сказать, что уплывает, а не вот так вот молча исчезнуть.
И как же Варя обрадовалась, когда спустя столько дней ожидания, она наконец-то вновь его услышала.
«Варя…», — раздался вдруг его тихий голос. Тишина как бы подтвердила его настроение, потому что сейчас не было даже привычного всплеска, каким обычно русал говорил о своём появлении.
Девушка тут же вскочила, подошла к спуску, осмотрелась. Правда, её опять встретила только вечерняя тишина. Но она и не подумала сваливать всё на «показалось», а продолжила ждать. Не зря. Спустя где-то минуту, ломая головой едва образовавшийся лёд, русал наконец-то вынырнул из воды. Но вынырнул долгожданный гость очень медленно, неуверенно, смотря на человека с той же неуверенностью в больших серых глазах.
— Луан! — радостно воскликнула Варя и поспешила спуститься ещё ниже к воде. Однако вскоре, убедившись, что тритон вновь не собирается сбегать, она сменила свою милость на гнев. — Где ты был? Я столько дней тебя жду.
«Я был здесь, видел тебя», — признался он, что просто отмалчивался.
— Так ты, значит, надо мной издеваешься? Я тебя жду, зову. Думала, что с тобой что-то случилось. Думала, уплыл. Да хотя бы предупредил. Ты, гуппи-переросток, понимаешь, что так не делается? Я, между прочим, за тебя волновалась! — возмущённо тараторила Варя, сложила руки на груди, надулась и с тем же возмущением посмотрела на него.
Под тяжёлым взглядом той, у которой, он считал, было полное право на него злиться, тритон поник, загрустил, снова опустил уши.
«Извини», — произнёс Луан и стыдливо отвёл взгляд в сторону. — «Ты будешь спрашивать о хвосте. Я этого боялся.»
— Но почему? — девушка совсем его не понимала. То есть заплывать на континент, лезть к людям он не боялся, а тут вдруг вспомнил о безопасности, надо же! — Я же могу тебе помочь.
«Я никогда не просил у человеков помощи. Не уверен… можно ли это делать.»
Варя снова хотела выразить в виде возмущения все скопившиеся за эти дни ожиданий чувства, но потом русал поднял взгляд, глянул на неё, и девушке оставалось только вздохнуть. Он был растерян, очевидно, до сих пор путался в двух противоречивых мыслях. Хотел ей рассказать, она видела это желание в его глазах, но там же видела страх, сомнения, попытку обмануть себя уверенностью, что помощь ему не нужна, тем более помощь человека, и он справится сам.
Видимо, в этой растерянности он и пробыл последние дни, поэтому не показывался.
Варе очень хотелось осудить его избирательную осторожность. Бояться ему надо было ещё тогда, когда он полез их с Данькой спасать на глазах у нескольких свидетелей, когда потом впервые ей показался, а уж никак не сейчас. Но девушка промолчала, только покачала головой. Ладно уж. Он слишком увлечённый и любопытный, чтобы не лезть к людям и не рисковать. Но он здесь совсем один, окружён враждебным миром, не имеющий возможности хоть у кого-то попросить помощь, поэтому и боится показывать свои слабости, покидать безопасную водную среду.
В конечном итоге Варя решила больше на него не давить.
Уже совсем не боясь приближаться к воде, когда он рядом, девушка продолжила спускаться по лестнице. Получилось не без проблем. От холода ступеньки снова покрылись льдом, ходить по ним надо осторожно. Варя была осторожна, но за одной ступенькой всё-таки не углядела, и при очередном шаге её нога поскользнулась. Видя это, Луан среагировал молниеносно. Но на этот раз он дёрнулся, не чтобы отплыть подальше, а, наоборот, оказаться рядом и спасти человека от падения. К счастью, его помощь не понадобилась, и Варя смогла сохранить равновесие и устоять. Поворчав от своей неуклюжести и неудобной лестницы, девушка присела на одну из последних ступенек и оказалась совсем у воды. Русал подплыл ближе.
— Луан, покажи, пожалуйста, хвост. Позволь тебе помочь. Ты же должен понимать, что, отмалчиваясь, лучше тебе не станет, только ещё хуже.
Тритон снова стыдливо опустил взгляд. Сказать в оправдание ему было нечего.
«Ты сможешь?» — неуверенно спросил он через некоторое время.
— Я сделаю всё, что в моих силах, — пообещала Варя, но поняла, что этого не хватает. — Ну не грусти. Новый год ведь скоро. Спасём твой хвост, и сможешь вернуться в море.
«Я говорил, что остался здесь не поэтому…» — хотел возмутиться Луан.
— Да-да, так я тебе и поверила, — Варя, конечно же, была уверена в причине, почему он до сих пор не покинул эти грязные холодные воды. — Врун хвостатый, — хихикнула девушка и шутливо ткнула его в нос, как делала Даньке, когда тот врал.
Конечно же, от такого неожиданного и неизвестного для него прикосновения Луан удивился, растопырил уши, глянул на девчонку, но увидел только безобидную улыбку на её лице. Более-менее разобравшись в эмоциях людей, тритон понял по её улыбке причину такого прикосновения и улыбнулся сам (по-своему, разумеется, — закачав ушами).
Ещё несколько минут понадобилось русалу, чтобы, спустя столько дней, принять решение. Согласившись, что без чужой помощи он справится с трудом и что такого шанса попросить помощи у человека вряд ли представится в ближайшем будущем, тритон наконец-то отплыл от девушки, но чтобы изогнуться, поднять на поверхность хвостовой плавник и выбросить его на ступеньки лестницы.
Что могла сказать Варя, когда получила возможность изучить его хвост? То, что её догадки полностью оправдались. Кусок сети из толстой лески обмотал очень плотно. У основания хвоста натянутая леска столь сильно впилась в его тело, что вскоре от трения прорезала чешую и кожу, оставив глубокие красные порезы. А спицы хвоста оказались сдавлены, из-за чего он не мог полностью раскрыть свой плавник. Всё это вылилось в то, что наверняка каждое движение хвостом приносило ему боль, а из-за скованности по сути главного органа передвижения он не мог развивать привычную скорость и манёвренность. В океане, где сильные морские течения и много хищников, он будет просто беззащитен. Вот почему он остался в реке, где фактически нет для него природных врагов, и почему в прошлый раз оговорился, что «не смог» покинуть эти воды до наступления холодов. Но на одной только сети проблемы не заканчивались. Как Варя заметила ещё в прошлый раз, из его хвоста торчала железка — крючок. Хотя «крючком» это назвать язык не повернётся — настоящий крюк. Большой острый. Из похожих крюков состоял крюк-кошка её деда, с помощью которого он вылавливал утонувшее в колодце ведро. Но то было просто сельским инструментом, в деревне, а вот увидеть что-то похожее сейчас девушка никак не ожидала. Но, как и положено уважающему себя рыболовному крючку, этот имел лопаткообразную головку, которая не позволяла высвободиться от крючка так же просто, как в него попасть. Видимо, о таком свойстве оголовка тритон не догадывался и слишком уж поторопился его вытащить, из-за чего крюк ещё глубже застрял в его хвосте, принося боль при любой попытке его подвинуть.
