— Всё правильно.

«И под большой ёлкой будут подарки?»

— Нет, конечно. Максимум, что под этой ёлкой может быть — это детский хоровод. Он сейчас, кстати, и идёт. Сегодня праздник для детей, на котором зажгут ёлку.

«Зачем сжигать?!» — шокированно воскликнул Луан, неправильно поняв смысл её слов.

— Не сжигать, а зажигать. На ёлке помимо игрушек и мишуры, есть ещё и гирлянда — она же висит на других деревьях на набережной и светится.

Девушке вновь стало смешно, когда она представила, что для него точно будет шоком, если он узнает, что на масленицу действительно принято сжигать красивую куклу.

Судя по виду, Луан ещё больше проникся пониманием важности ёлки, раз её даже зажигают отдельно, сопровождая каким-то ритуалом. И теперь он продолжил с помощью бинокля изучать, что происходило на площади, хотя это выходило у него с трудом, потому что людей в такой дали не мог помочь рассмотреть даже бинокль.

«Варя, я, кажется, вижу Деда Мороза. Как ты описывала. Но как это возможно? Ты же говорила, что его не существует.»

— Так он и не настоящий, это переодетый взрослый. Детям это нравится.

«Взрослый создаёт чудо для мальков и сам прикасается к чуду?» — вспомнил сказанное ранее девушкой Луан и заметил, что её слова как раз похожи на то, что он сейчас наблюдал на площади.

— Всё так, — улыбнулась Варя.

«Получается, в этом и есть смысл праздника?» — обрадовался тритон, думая, что он постиг суть этого людского праздника.

— Нет, Луан, не в этом. Точнее не только в этом.

«Тогда в чём?» — воскликнул русал от осознания, что опять что-то не понимает.

Варя вздохнула. Опять он требовал ответа, а она не знала, как его дать. Ведь даже всё то, что она ему описывала, это праздник, каким видит его именно она, а ведь сколько людей, столько и мнений. И как это всё объединить в один ответ для любопытного русала?

— Я уже говорила, что не могу тебе ответить. Для каждого из нас этот праздник что-то своё. Кто-то его даже не празднует. Поэтому что бы я тебе ни ответила, всегда найдётся тот, кто скажет, что суть Нового года не в этом.

«А что этот праздник значит тебя?»

— Для меня… — обрадовалась Варя, что вопрос наконец-то стал более конкретным, однако она на какое-то время задумалась. — Семья. В первую очередь, я ценю этот праздник за возможность побыть с семьёй.

«Вы редко видитесь?»

— На самом деле, нет. Мы живём в одном доме.

«Тогда почему?»

— Из-за нашей занятости. Все всегда заняты своими делами. А когда всё-таки освобождаемся, всегда есть множество способов, на что потратить свободное время. В настоящее время это стало совсем не трудно сделать. Так что становится и не до семьи, и не до общения. И Новый год остаётся единственным праздником, когда накануне все собираются вместе за одним столом. Ждать курантов, полуночи, — это традиция. Никто не уходит раньше, потому что встать изо стола и уйти — это просто неприлично. В этот единственный раз в год, кажется, весь мир замирает, и мы никуда не торопимся, не спешим, а просто проводим время вместе и разговариваем. Для меня это бесценно.

Сейчас это место, на которое совсем не принято и часто — запрещено забираться, погрузилось в какое-то уединение, отгородилось от внешнего мира, даже от шума грохотавших над головой машин. Два существа двух разных миров, которые никогда не должны были встретиться, остались здесь совсем одни.

— У тебя есть семья, Луан? — спросила вдруг Варя и глянула на своего столь неожиданного знакомого. После того, как она рассказала что-то своё, личное, поделилась своими мыслями, наверное, что-то подобное хотелось услышать и от собеседника.

Впрочем, вся эта неожиданно накатившаяся на них атмосфера тайны могла и сойти, стоило русалу в очередной раз напомнить, что она спрашивает о том, о чём он не хочет говорить. Но на этот раз Луан отчего-то промолчал, упустил момент для возмущения. Кажется, слова девушки погрузили и его в ту же задумчивость и желание поделиться чем-то своим, личным.

«Из родителей только мама.»

— А что случилось с твоим отцом?

Эти слова погрузили русала в ещё большую растерянность, заставили что-то вспомнить, даже загрустить, потому что его уши слишком уж жалобно затряслись. Варя даже закусила губу, отругав себя, что спросила.

«Первые ваши вещи я получил от отца. Он любил подниматься на поверхность. И делал это часто. Но всегда возвращался. Но не в последний раз. Однажды, уплыв, он не вернулся. Когда я вырос, то последовал за ним. Думал: смогу найти. Но ваш мир оказался слишком большим. Искать в нём бесполезно. Зато я понял, чем поверхность его привлекала.»

— Думаешь, люди виноваты в исчезновении твоего отца?

«Не обязательно. В воде опасности не меньше, особенно для таких, как он. Он любил возиться с акулами. А эти твари тупые. Сегодня видят друга, готовы делиться добычей, а завтра — уже конкурента и нападают. У отца было много шрамов, даже плавник откусан. Но это его ничему не научило.»

Теперь Варю не удивляло, почему её собеседник такой непоседливый, ведь есть в кого. Заодно её порадовало, что Луан не во всём копирует своего родича, а ведёт себя осторожнее. Как минимум шрамов от акульих зубов на нём не видно.

— Твоя мама, наверное, волнуется, когда ты здесь.

«Наверное. Я давно не был дома, не знаю.»

— И тебя не беспокоит, что ты оставил её одну?

«Беспокоит? Почему? Она дома, в безопасности. Остальные о ней позаботятся, даже если я не вернусь.»

Для девушки такое легкомысленное отношение к родительнице казалось неправильным, но как-то возмущаться она не стала. Русал не выглядел эгоистом и самовлюблённым, он искренне удивился её вопросу. Может, такое мышление для них — норма. Может, очевидно, более малочисленный народ, чем люди, имеет более тесные отношения друг с другом, а не только внутри одной семьи. Что-то вроде общины. Поэтому он точно был уверен, что «стакан воды в старости» поднесут и без него. Варя этого не знала наверняка, но и спрашивать его, значит, нарушить обещание не лезть в его секреты, так что лучшим решением было просто больше не поднимать эту тему.

Но русал так скоро не смог вернуться к праздничному настроению, а продолжил блуждать в своих мыслях, который ещё и развеяли его былую браваду.

«На самом деле… С исчезновения отца мама перестала одобрять моё увлечение. После каждого возвращения она запрещала мне возвращаться на поверхность. Но я не слушал. Мы ругались перед каждым моим отплытием. Но в последний раз — очень сильно. Она сказала, что, если поверхность меня волнует больше собственного народа, мне следует там и остаться. Поэтому не думаю, что моё скорое возвращение её порадует.»

— Я уверена, это она сказала не всерьёз.

«Я знаю. Но, если я вернусь, она опять расстроится и разозлится. Я не могу остаться, даже если она этого хочет. Поверхность — слишком удивительный мир. Поэтому лучше не возвращаться.»

— Но ты же скучаешь по ней?

«Скучаю. Мне жаль, что я не могу быть сыном, который её не расстраивает.»

Увидев грусть тритона, его опущенные уши, Варе стало его искренне жаль. Она, желая его поддержать, легонько обхватила лежащую руку русала; склизкую и холодную, но сейчас ей было не до брезгливости.

— В таком случае зачем ты мучаешь себя и её? Вместо ссор и побега ты не пробовал просто с ней поговорить? Она же твоя мама, она тебя поймёт.

«Просто? У вас, человеков, это считается простым?»

— На самом деле, нет. Всегда сложно первому начать разговор. Но всем известно, что множество ссор действительно можно решить простым разговором по душам. Поэтому, если есть возможность поговорить, почему бы не сделать сначала это, а не идти на крайности вроде твоего побега?

«Не уверен, что она…»

— А ты не сомневайся, а просто попробуй. И знаешь, очень хорошо оставлять все обиды уходящему году. Потому что новогоднее чудо должно объединять людей.

«У нас нет такого праздника.»

— Это не столь важно, потому что ты же помнишь, кто создаёт всё это чудо?