— Кто о чём, а ты всё о китах… — Сказала муза. — Запомни, напишешь такую песню потом. Надо набирать… — Тут её лицо исказилось. Она резко замолчала, прижав руку к голове.

— Что случилось? — напряглась Ника.

— Гул. Я слышу его. Как будто громче обычного, — сказала Эльпис.

— Может…

Эльпис поднялась с земли. Задумчиво пошла на недоступный для ушей Ники звук. Она брела, заплетаясь ногами в глубоком снегу вдоль входа в храм, мимо его колонн, достающих до неба, куда-то дальше. Ника встала и последовала за ней. Эльпис вдруг опустилась на колени, подобрала с земли громадную алую раковину и поднесла к уху.

— Быть не может, — эмоция истинного страха родилась на лице девушки. Брови насупились задумчиво, глаза наполнились смятением.

— Что такое? — спросила Ника, подойдя к ней ближе.

Эли протянула подруге ракушку.

— Этот гул. Он шёл отсюда.

Но ведь это невозможно! Как?

Ника подняла раковину и прислонила её к уху. К её изумлению, она услышала вовсе не шорох волн, который обычно носили в себе морские раковины в память о своём прошлом доме. И не запутавшийся в лабиринте изгибов воздух. Ника услышала в раковине музыку. Глубокую, грустную и пронзительную. Где-то в её переливах звучали голоса, но отдельных слов было не разобрать и, скорее всего, они пели не на элла, и даже не на антропе. Из раковины лилась печальная и трагическая песня прямо из соседнего мира. Прислонившись к гладкому боку ракушки, они вдвоём могли услышать истинную музыку Океании.