Юджин и Катрин вернулись по своим местам за полчаса до общего подъема. Их вечеринка не была замечена руководством, но осталось ощущение, что Рубикон пройден, и мир уже никогда не будет таким, как прежде. Поздоровавшись, Владимир и Юджин молча занялись своими обычными приготовлениями к очередному рабочему дню. Они вышли на новый уровень взаимопонимания, теперь многое было ясно и без слов.
Сигнал срочного общего сбора безжалостно вернул их к реальности.
– Что-то произошло, – сказал Владимир, резко вскочив, – что-то серьезное, но не экстренное.
В экстренных ситуациях каждый член экспедиции получал персональные инструкции по внутренней связи и реагировал немедленно. Если у них есть время на совещание, значит обстановка не критична. Раньше такой сигнал Владимир слышал лишь однажды, тогда пришлось практически всем составом экспедиции на руках вытаскивать застрявший грузовик из кратера. Хотелось надеяться, что и в этот раз все будет так же просто. Он вдруг снова почувствовал себя старым добрым нефритовым зайцем, вчерашней меланхолии как не бывало. «Пойдем», – бросил он Юджину твердым голосом более опытного космонавта. «Так-то лучше», – подумал Юджин, хлопнув дверью.
Денисенко стоял посреди столовой, широко расставив ноги. Даже в таком положении его седеющая макушка почти касалась низкого потолка. Руководитель экспедиции коротко приветствовал и пристально оглядывал каждого прибывающего сотрудника. Что-то в его облике подсказывало, что сегодня ночью он не спал ни минуты. Владимир и Юджин, как и Мишель с Екатериной, пришли и расположились одними из первых, ведь они проснулись на полчаса раньше обычного. Не их ли ночные увеселения стали причиной этого сбора? Денисенко вполне мог устроить им разнос при всем персонале, если бы что-то узнал. Впрочем, нет. На его лице скорее читалась серьезная озабоченность, чем гнев. В течение десяти минут в столовой собрались все поселенцы, за исключением нескольких, несших дежурство на различных постах.
– Коллеги, – начал Денисенко, как только вошел последний сотрудник из тех, кому полагалось присутствовать, – прошу вас сосредоточиться. То что у нас есть время на разговоры, совсем не означает, что ситуация не является критической. Нас ждут неприятности куда серьезнее застрявшего грузовика.
В зале повисла зловещая тишина. Их руководитель не мог применить такие выражения как «критическая ситуация» и «серьезные неприятности» для красного словца, они значили именно то, что значили. Он продолжил:
– На данный момент мы располагаем только фактами, в причинах и следствиях еще предстоит разобраться. Факты таковы: сегодня ночью была потеряна связь со всеми лунными спутниками, в том числе с орбитальной станцией, на которой работают люди. Все наши попытки восстановить связь оказались безуспешными. Спутники отслеживаются радиолокационными станциями, но никак не реагируют на наши сигналы. Ни телеметрии, ни ретрансляции, ни связи, ничего. По невыясненным пока причинам, внезапно и одновременно, они стали космическим мусором. А учитывая наше географическое, а точнее селенографическое положение, наше поселение теперь полностью лишено какой бы то ни было связи с Землей. Как вам такой день независимости? Ирония судьбы в действии… Теперь наш ход. Я составил краткий список первоочередных мероприятий, которые следует проводить, пока ситуация не разрешится. Первое, что необходимо сделать – спасти людей, которые остались без связи и без долговременных средств обеспечения жизнедеятельности в отрыве от поселения. Я говорю о группе, которая ведет добычу водяного льда в пятидесяти километрах к северу и, конечно, об экипаже орбитальной станции. С первыми проблем быть не должно, потеряв связь, они наверняка примут решение о самостоятельном возвращении на базу. Дорога укатана, даже с отказавшими средствами навигации, они вернутся без труда. Тем не менее, мы должны направить спасательную партию им навстречу. Юджин, горные разработки – ваша сфера, предлагаю ехать вам вместе с Екатериной Филипповой. Возьмите грузовик, три запасных скафандра, медикаменты, кислород и выезжайте немедленно. По пути подумайте, как нам быть с добычей воды в дальнейшем, с учетом необходимости обеспечения бесперебойной связи, как в месте добычи, так и по маршруту перевозок.
Юджин и Катрин отправились выполнять полученное задание, а Денисенко продолжил.
– В случае же с орбитальной станцией, как бы ни было трудно это признать, мы практически бессильны. Мы даже не можем узнать, жив ли экипаж. Но, не убедившись в обратном, будем исходить из того, что с ними все в порядке. Средств для полета к станции на данный момент в нашем распоряжении нет. К станции пристыкован корабль, на котором они могут, как сесть на Луну, так и вернуться на Землю. Не имея ни связи, ни понимания обстановки, что-либо им рекомендовать мы не можем. Единственное, что в наших силах – попытаться дать им сигнал, о том, что Луна готова их принять. Есть идея применить лазеры, используемые для разгона фотопарусников: снизив мощность и частоту импульсов, облучать их в видимом диапазоне волн. Даже если детекторы лазерного излучения не в строю, останется шанс, что они просто увидят импульсы в иллюминатор. Это возможно?
Акено Тиба, японский инженер, отвечающий за лазеры, ответил, что попадание в станцию возможно, но для ведения ее лучом по орбите не хватит угловой скорости. Можно соорудить простое устройство, чтобы сделать пучок шире, и давать несколько коротких вспышек на каждом пролете, но передача каких-либо сообщений исключена.
– Хорошо, – Денисенко кивнул, – это лучше, чем ничего, давайте реализуем эту идею. А теперь перейдем к более длительной перспективе. Не нужно тешить себя надеждами, что уже завтра все наладится. Связь пропадала и раньше, но таких обширных отказов еще не было. Вспышка на Солнце, метеоритный рой или другие случайности не могли отключить все и сразу. Думаю, проблемы возникли на самой Земле. И если они не в состоянии установить с нами связь, то невольно возникают сомнения в возможности поддержания регулярного транспортного сообщения между Землей и Луной. Чем раньше мы смиримся с этой мыслью и организуем переход на автономное функционирование лунной базы, тем больше у нас шансов дожить до ближайшего грузовика с Земли, прибытие которого, по-видимому, откладывается на неопределенный срок. А о своевременном возвращении к родным березкам, кленам и сакурам, даже при самом благополучном исходе, не может быть и речи.
Он обвел аудиторию взглядом и не прочел ни тени волнения на лицах собравшихся профессионалов. Именно на это он и рассчитывал.
– Мы прекращаем строительство телескопа и всех других объектов, не относящихся к системам жизнеобеспечения, все научные эксперименты, требующие энерго- и трудозатрат приостанавливаются, биологов прошу подумать, какие помещения и оборудование необходимы для организации выращивания плодовых растений внутри административно-жилого комплекса. Эта мера втройне полезна: и овощи, и кислород, и положительный психологический эффект от живой зелени в помещениях – все это в символических количествах, но те не менее. Заранее прошу понимания у тех, кому придется потесниться. Всем без исключения на своих местах необходимо принимать меры для снижения энергопотребления. Запасы ядерного топлива небезграничны, солнечная генерация не покрывает всех нужд поселения, а электроэнергия необходима для производства кислорода. Также необходимо беречь ресурс скафандров, любые выходы на поверхность, не связанные с обеспечением жизнедеятельности базы, запрещаются. Прошу каждого принять участие в выработке дополнительных мер по продлению автономности поселения. По нашим прикидкам, принимаемые меры позволят нам функционировать автономно как минимум в течение года, не испытывая недостатка ни в кислороде, ни в воде, ни в пище.
На секунду задумавшись, Денисенко обратился к Малову:
– Владимир Александрович, Вы согласны с такими оценками автономности по электроэнергии?
– В целом согласен, – Владимир уже все просчитал, – действующего реактора хватит на ближайший месяц, запасного – еще на год. Заметно повысить срок их службы не удастся. Реактор сконструирован так, чтобы его обслуживал инженер-электрик, а не физик-ядерщик. Автоматика не позволит эксплуатировать реактор с отклонениями от номинальных параметров, а после выработки ресурса – отключит его и сделает запуск невозможным. Добраться до систем управления реактором и повлиять на их работу в лунных условиях мы не сможем. Так что 13 месяцев у нас есть и это весьма надежный расчет. После этого срока, если с Земли не будет доставлен новый реактор, в нашем распоряжении останется только солнечная генерация, мощности которой недостаточны. Учитывая, что во время двухнедельного лунного дня придется заряжать резервные батареи и запасать кислород на ночь, мы будем вынуждены постоянно жить практически в полной темноте и ограничивать двигательную активность, чтобы поменьше дышать. Но даже в таком режиме концентрация кислорода в воздухе, по-видимому, будет медленно, но неуклонно падать и снизится до критической уже через несколько лунных циклов.
