На всё ушло не больше полутора секунд. Офицер держит меня на мушке, но я старательно прикрываюсь телесами комстанции, благо он разожрался на казённых харчах. Что, съел, земной? Не у вас одних инструкторы хорошие были!

– Оружие на пол! – ору офицеру.

– Делай, что говорит, – хрипит комстанции.

Офицер кладёт ствол и медленно выпрямляется.

– Руки поднял и марш на выход, собака земная! Если кто зайдёт, я этого урода пристрелю на месте, понял?!

Он понял. Он медленно пятится к двери, столкнувшись с заглянувшим на крики охранником. Створка закрывается, и мы остаёмся одни.

– Ты что задумал, парень? – хрипит толстяк.

– Что я задумал? А может, решил тебя на месте порешить, за пацанов моих!

– Не дури. Моя смерть тебе ничего не даст, убьёшь меня и через секунду рядом ляжешь. Взлом это не остановит. Но у меня есть предложение.

– Засунь своё предложение…

– Погоди, сначала выслушай. Убить меня ты всегда успеешь.

Надо отдать ему должное, даже перед лицом смертельной опасности толстяк ведёт себя хладнокровно. Очень жаль, что он переметнулся, кадром комстанции явно был ценным. Что же его, интересно, заставило? Чем его купили?

– Говори, – рявкаю ему в ухо.

– Твои ребята живы. Я могу вас отпустить, дать личный шаттл. Летите к своим, там вы нужнее. Если хочешь – можешь отправить командованию сообщение, всё равно среагировать они не успеют. Наш флот на подходе, периметр вот-вот рухнет, и каждый солдат у вас будет на вес золота.

– Врёшь, гад, я сам слышал, как вы моих бойцов расстреливали! И видел кровь на стенке, к которой их по твоему приказу поставили!

– Ты ошибся, мы казнили пару человек из персонала, но твою группу не трогали. Не веришь – я могу показать.

Подходим к терминалу. Комстанции отдаёт голосовую команду, и я вижу на экране бойцов, сидящих по камерам. Что за чёрт?

– Откуда я знаю, что это не подделка?

– Я прикажу, чтобы их доставили сюда. Зачем мне врать? Как только ты заподозришь подвох, ты же меня сразу убьёшь! Послушай меня, мальчик. Здесь вы проиграли и можете только погибнуть. Берите шаттл и летите на Фарсиду. Там у вас есть шанс, пусть и призрачный. Здесь – нет.

Заманчиво, даже весьма. Собрать бойцов и рвануть на фронт, отправив отсюда сообщение. Ведь мы сделали всё, что могли! Но только вот неспокойно на душе. Снова встаёт перед глазами дед, снова слышу его слова: "Марс не сдаётся". А мы, значит, сдаёмся? Летим домой, поджав хвост и позволив ЭТИМ доделать своё чёрное дело? Что толку от нас на фронте, если отключатся защитные спутники, ослепнут и оглохнут орбитальные станции и башни противокосмической защиты? Если земные перещёлкают нас из космоса, как щенков?

Ну уж нет, воевать – так воевать. Моя жизнь сейчас значения не имеет. У Марса каждый боец на счету, и каждый должен драться до последнего. Так учили!

– Блокируй дверь!

Он подчиняется и активирует с терминала замок. Слышу щелчки. Стальная дверь кабинета, выпустив стержни, намертво застывает в пазах.

– Подключайся к реактору, – рычу я.

– Что? – не верит ушам комстанции. – Зачем это?

– Подключайся, тварь!

Обильно потея, он пробегается по клавиатуре побелевшими пальцами. На экране появляется схема реактора.

– Разгоняй до упора!

– Я… я не буду! Это же… он же… мы же…

Ага, проняло, слетел весь лоск. Ты, поди, о красивой жизни мечтал, а тут я на тот свет за собой тяну. Ясное дело, не хочется. Ну ничего, сейчас я тебя замотивирую.

– Разгоняй реактор, или подыхать будешь долго и страшно! Ну!

Вдавливаю ствол в висок так, что из кожи сочится кровь.

– Хорошо, хорошо!

Он набирает на клавиатуре команду, по экрану начинает ползти наливающаяся красным полоска. Через несколько секунд станция взлетит на воздух. Не будет вам периметра, не будет вторжения. Не будет Марса на блюдечке.

В коридорах срабатывает сирена. В дверь барабанят, бьют чем-то тяжёлым. Стрелять не решаются – рикошетом поубивает их самих. Я закрываю глаза, готовясь испариться в ослепительной вспышке.

Внезапно всё стихает. Я уже умер? Что-то непохоже. Открываю глаза и вижу довольную рожу комстанции. Он усмехается и хлопает меня по плечу:

– Красавец!

То есть как это? Почему я жив, почему не взорвался реактор?!

– Ты что сделал, падла? – я срываюсь на яростный хрип.

– Тихо, парень, ты молодец! Сейчас дверь откроем и всё тебе объясним. Что-то у них там, похоже, заело.

– Я тебе покажу – "молодец"! – рычу я. – Я тебя в почву зарою!

Навожу на него пистолет. Осечка. Затем ещё одна. Швыряю оружие на пол и бросаюсь на врага. Толстяк неожиданно оказывает упорное сопротивление. Он уходит от ударов, прикрывается и пару раз болезненно меня достаёт.

– Остынь, я тебе говорю! Свои!

– Твои теперь на Земле, гнида!

За спиной слышу звук открывающейся двери. Сейчас меня расстреляют в упор. Пытаюсь взять предателя "в замок", чтобы прикрыться, но он выворачивается и больно хлопает меня по затылку.

– Отставить! – слышу позади знакомый голос, навсегда врезавшийся в память. – Я сказал отставить, гвардии капитан!

Разворачиваюсь и вижу… моего вербовщика в чёрном десантном скафандре. Того самого, что спас меня тогда от лоялистов. Замираю прямо посреди драки, забыв даже разжать кулаки. Я ничего не понимаю.

Он улыбается и подходит ко мне. Аккуратно жмёт руку закованной в броню пятернёй.

– Молодец, сынок. Экзамен сдал на твёрдую "четвёрку" с плюсом. И экзаменатора чуть не прибил по ходу дела, – кивает он, смеясь, на предателя.

Пытаюсь собраться с мыслями, но он, не давая мне ответить, продолжает:

– Добро пожаловать в Отдел Д. Добро пожаловать в "дьяволы"!

Мы сидим в кабинете комстанции. Я и он, тот самый, уже слегка постаревший, капитан–вербовщик. Теперь уже, наверное, не капитан, а может, и тогда им не был.

Он внимательно оглядывает меня и подвигает стакан с чем-то крепким.

– Пей.

Залпом глотаю "огненную воду". Меня отпускает, внутри растекается предательская слабость. Я устал, устал смертельно. Устал, как никогда ещё не уставал. Больше всего на свете мне хочется лечь и закрыть глаза.

Вербовщик замечает это:

– Мы не обязаны говорить сейчас, сначала можешь отдохнуть. Столько, сколько захочешь. Это не очередная проверка, я ведь вижу, что ты на пределе. Экзамен – штука непростая.

Ну уж нет. Сначала я должен понять, что здесь вообще происходит.

Некоторое время думаю, с чего начать. Вопросы роятся в голове, как стая мух над… текущей ситуацией.

– Про Отдел – это вы серьёзно?

Вопрос идиотский, но уж очень трудно поверить, что элитное подразделение марсианской Безопасности заинтересовалось моей персоной. Несмотря на серьёзный допуск, я почти ничего о них не знаю. Поговаривают, что отделом СБМ они являются лишь на бумаге, получая приказы напрямую от партийной верхушки. Ещё говорят, что земные боятся "дьяволов" до дрожи в коленках.

Вербовщик выслушивает мой вопрос без тени раздражения.

– Абсолютно серьёзно, – кивает он.

– Так это всё, – делаю неопределённый жест, – ненастоящее? Это не узел связи?

– И да, и нет. "Маринер-Зета" принадлежит нам, но по документам действительно проходит как метеостанция. Его настоящую функцию тебе знать необязательно, по крайней мере – пока.

– А война? Вторжения не было? – вскидываюсь я.

– Нет, – успокаивает вербовщик. – Всё это было частью антуража.

Облегчённо выдыхаю. Пытаюсь думать, но картинка всё равно не складывается.

– Откуда вы знали, что мы приземлимся поблизости? Вы не могли подстроить поломку реактора, это было бы слишком опасно.

– Ну почему же? Могли и подстроили, – он слегка усмехается, любуясь произведённым впечатлением.

– А если бы мы разбились?

– Ваше "аварийное" приземление было многократно отработано, за штурвалом сидел один из лучших наших пилотов, которому ассистировал ИИ последнего поколения. Поверхность была расчищена от крупных камней, неподалёку дежурила спасательная группа. Вероятность аварии была ничтожна. Вот, посмотри сам.