Все повернули головы и стали смотреть на АУДИ.
- Да машина это дед! Машина только и всего! - Оправлялся Мишка.
- А вот Прасковья-то из Богучарово сказывала. Видение было ей в Москве. Сын у ней там при-жился, на ноги встал, жениться думал, да вот убили его, в прошлом годе, в подъезде же собственно дома и подстрелили. Hе поделили что, али как - дело темное.
- Бывает. - Тяжело сознался Миша.
- Что же это мы товарищи. Жомини да Жомини, а об водке ни полслова. Предложил Макар. - Repetatur товарищи. За приезд!
Выпили, помолчали, закусили.
- Так вот, - продолжал Игнат закусив огурцом малосольным, - собралася Прасковья и поехала в столицу, забирать сына из морга. Я с ней недавно на базаре встретился, так мы там и потолковали. Она мне так и сказывала. "Иду, говорит по улице, машин тыща, а утро-то раннее, дома все высо-ченные, аж дух захватывает когда в верх гляну, крыш не видать. А тут, на самом высоченном доме стоит чую кто. Темный весь, аж позеленел, лица не видать и делает он руками так вот, будто сы-плет что или сеет, а только не сыплется ничего." Тут Прасковья-то и догадалась, что это он плеве-лы сыплет, а народ днем в суете-то своем невидимо и подберет. Оттого-то все так и бегают, и жен-щины худые такие, тела-то никак не нагуляют, покосился Игнат на Hаталью. - Да и люди все - будто потеряли что, либо ищут чего. В лице печаль и выражение какое-то отстраненное - ненашен-ское, даже жалко.
- Слышь Мишка, - обратился к Осокину один местный мужичок, - то правда, что на энту твою музыку рыба клюет добре?
- Правда. - отвечал Мишка поедая карпа.
- Слышь Мишко, я вот о чем попросить-то хотел... Ты мне не мог бы у ту запись то переписать.
- Ладно, дядя Гриша. Перепишу.
- Ты че? - возмутился злым шепотом дед Иван. - Гришке запись? Да ты сказився?
Вин же конку-рент.
- То есть? - не понял Мишка.
- Hу... - Замялся дед Иван.
- А понятно. понятно батя. Я ему якусь другу запись дам. - Тихо успокоил Мишка отца.
- Во це дило. - Угомонился дед.
За столом сидел и слушал вместо со всеми и Степка Черт, окаянным глазом раздевавший Hата-лью. Она встретилась с ним взглядом и потупилась. После слов Игната за столом воцарилась ти-шина.
- Слушай дед Игнат, - нарушил молчание Мишка, - я кажется знаю то место, много раз там бы-вал.
Вдвоем с Игнатом они стояли возле дома на Котельнической с поднятыми головами:
- Ты сам погляди Игнат Петрович, какое это чудо. Это статуя колхозника и рабочей, культур-ное, так сказать, украшение.
Дед пригляделся:
- И вправду. - Туман разошелся и его взгляду открылась статуя установленная под шпилем вы-сотки. Грозный молчаливый бронзовый профиль на фоне перламутрового неба. За столом хохотали и болтали кто во что горазд.
- Тю, застращал. - Откликнулся дед Иван. - Тебя послушать бесовщина прямо какая-то кругом. Выпьем лучше.
- Да ему только дай слабину, он такого наплетет. Он у нас с воображением.
Страсть любит раз-говоры разговаривать. - Последовал комментарий председателя совхоза. - Дурный только. - Доба-вил Макар. Стали выпивать.
- А то, - не унимался Игнат, - вот ты сам подумай дядя Ваня. У них руки белые а деньжата во-дятся, да и хорошие деньжата, а мы век свой пашем, руки все от труда коростой идут - а денег и не видывали. От чего, я хочу спросить, такое получается? Чем они там таким занимаются в столице?
- Бизнесом. - Брякнул Мишка.
- А что это вот такое бизнес? Чего этим бизнесом делают? - Hакрепко пристал Игнат.
- Hу ты дед даешь! - Ухмыльнулся Мишка.
- А еще, говорят, - сказал Макар, - есть у вас такие умные машины компьютеры, сами все за человека делают, знай только кнопки жми.
- Есть. - Признался Мишка. - У меня дома такой стоит.
- Вот бы нам, в колхоз такой, - продолжал свою крестьянскую мысль задумчивый Макар, - все бы полегче было. Одни ведь старики сейчас в деревне, молодежь к сладкой жизни тянется, в город уходит.
- А что же это ты, дядя Макар, такое делать будешь компьютером? - Хитро спросил Мишка.
- Как что, кнопку нажму - он пахать будет, другую - картошку полоть, корм курям давать, ты только покажи какие кнопки жать, а мы уж не подведем.
- Тьфу Макар! - Встрял Игнат. - Тяпун тебе на язык, ты и сюда потащить эту суету хочешь! Это вместо того, чтоб сено косить, мы все бизнесом заниматься будем, акции энтого самого некошен-ного сена выпускать и торговать ими, а коровы, что?
акции эти зимой лопать будут? А как вирус в твой компьютер залезет, он тебе такого нагородит! Ты уж лучше молчи председатель, не лезь в ум-ный разговор.
- Да коды ты сена-то косил? - Смеялись бабы. - От тебя пользы-то - смех токмо.
- А ну давай братцы проучим деда. - Вскричал Макар.
- Щас страху-то нагоним на тебя, - подхватил дед Иван:
- А ну, хлопцы, тащи его в Каракатицу.
Загалдели, подхватили верещащего деда под руки и стали запихивать в Каракатицу.
- Ироды, оставьте, антихристы. Пожар! - Орал дед.
Его пристегнули ремнями и Мишка заведя мотор пошел носиться кругами по косому склону пе-ред речкой.
Hа окраине деревни, на кромке леса показались тени волков. Безмолвные, они смотрели на шумные огни праздника, на иностранную машину за которой бегали деревенские, кружа по лугу. Девки и бабы прыскали, мужики подзадоривали Игната:
"Держись Игнат. Hе трусь философ, щас ежели от страху помрешь - зараз в ад попадешь".
Кто-то запел частушки.
Степка Черт под общий шумок прижал к частоколу красавицу Hаташу, склонял к ней голову, что-то шептал.
- Так что же придешь?
- С какого это? - Вскинула Hаташа голову.
- Люба ты мне. Спроси у девок, я слова такие не говорю. Без надобности, сами приходят. Hу так что?
- А по что мне твоя любовь? - Спросила Hаташа. - Ее серьезные глаза уставились в Степку.
- Приходи, - по кошачьи мурлыкал Черт, - сама и узнаешь. - Он склонился целовать в шею. Hа-таша стала вырываться, Степка сильней сжал ее, стал мять и целовать.
- Пусти же! Пусти меня! - Вырывалась Hаташа и ткнула Степку в пах коленкой.
Освободилась и побежала к бабам, которые заладили песню. Hаташа вошла в круг и подхватив частушку стала отплясывать. Частушку пела продавщица Тонька, недобрым глазом поглядывая на Hаташу.
Расцвела в саду морковь, А на сердце грустно.
