Но нам удалось немного побыть наедине, чему мы были очень и очень рады.

– Можно тебя поцеловать? – шепотом попросил я и осторожно коснулся его губ пальцами. У меня дрожат руки, я не знаю, как себя с ним вести. Он столько пережил, наверняка ему сейчас болезненны любые прикосновения.

Он улыбается и сам целует меня, и мы сливаемся в нежном поцелуе, наслаждаясь нашим уединением.

Я сажусь сверху к нему на колени и, обхватив его лицо ладонями, начинаю играть с его языком, слегка посасывая его. Мне нравится быть главным, я люблю доводить Котю до исступления, до полного изнеможения. Но сейчас мне придется на время забыть про это, я читал, после насилия люди какое-то время не могут полноценно заниматься сексом и испытывают дискомфорт, когда кто-то прикасается к ним.

Целую его и параллельно начинаю двигать бедрами, покачиваясь на его коленях. Ощущаю, как напрягается член Коти. Он становится тверже от каждого моего движения. Мой парень сжимает мои ягодицы обеими руками и жадно целует меня.

Его руки забираются мне под футболку и начинают ласкать соски, а потом Котя и вовсе вынуждает меня снять мешающее ему тряпье и начинает более активно ласкать мои соски, покусывая и облизывая каждый по очереди.

Он это делает так страстно, что я завожусь от этого еще сильнее. С каждой секундой ощущая внутри себя нарастающую волну цунами, начинаю постанывать от переизбытка этих сладостных ощущений.

Член в штанах Коти становится все увереннее и сильнее подпирает мой пах через штаны. Я чувствую, как сам уже возбужден до предела и уже готов принять парня, но он продолжает дразнить меня, лаская грудь.

– Так стремно заниматься этим в больничной палате, а если кто-то зайдет? – шепчу я ему на ухо, наверное надеясь, что он меня вразумит и мы отложим это до завтра, когда вернемся домой.

Но Котя хитро улыбается и освобождает член, а затем стягивает с меня брюки и заводит меня в ванную, которая для такой больничной дыры смотрится впечатляюще. Хорошо что отец Кости оплатил отдельную палату, иначе мы бы не смогли сейчас наслаждаться нашей близостью!

Котя наклоняет меня к стене и его рука скользит к моему члену. Пара поглаживаний и мой ствол уже сочится смазкой. Костя водит по анальной дырочке головкой члена, а потом пытается войти в меня.

От этих действий я начинаю стонать и извиваться над ним. Мне безумно нравится, когда он дразнит меня, я кайфую и умиляюсь еще сильнее. Еще пара движений и я ощущаю, как горячий, упругий орган входит в меня еще дальше.

Чувствую движение члена, как с каждым новым толчком он проникает все глубже и глубже. В какой-то момент он с такой силой давит на простату под этим углом, что я понимаю, мне уже не сдерживаться, а затем оргазм накрывает меня.

Я замираю, ощущая как член бьется во мне, стараясь войти еще глубже. И я наслаждаюсь этой пульсацией, прижимаясь к Коте всем телом, и стараюсь не дышать, даю волю ощущениям.

Дрожь пробирает меня от макушки и до кончиков пальцев. Импульс проходит сквозь тело и выплескивается наружу с громким стоном. Перестав дрожать, я чувствую, как обмякло мое тело. А сам я повисаю на плече Коти, мне просто хорошо, а весь мир для меня перестает существовать на несколько секунд. В такие моменты мне кажется что ничего больше нет, я безмерно счастлив.

Я сползаю на пол и опускаюсь на колени. Беру его большой и прекрасный член в ладонь, и начинаю медленно водить вверх и вниз, открывая самое основание головки.

Котя очень любит, когда я ласкаю уздечку языком, самым кончиком, чтобы прикосновение было еле заметным. Но сегодня он неохотно принимает оральные ласки. Может быть, я делаю что-то не так?

Вроде бы, никаких грубых движений, только нежные и ласковые. Вылизав его гениталии, я встаю и смотрю на него. Он улыбается и прижимает к себе. Рядом с ним я себя ощущаю снова полноценным. Когда его не было рядом, меня словно тоже не было.

Костя

Проводив Адама, и чувствую себя снова одиноко. Понимаю, что завтра с утра они заберут меня, и мы снова будем вместе. Я смогу быть каждую секунду со своим любимым и каждый день видеть родителей, но все-таки… Меня терзает жуткий страх… Ничего не кончилось, моя жизнь все еще висит на волоске, потому что Влад очнется и даст показания против меня, скажет, что я пытался его убить, а потом скажет про того мужика, которого я зарезал и все, мне конец.

Дикий страх пронзает снова и снова, зря я его спас, нужно было просто оставить там, и даже после того как я пытался его спасти, он хотел меня убить. Он конченая мразь, такие не достойны жить.

Полночи мучаюсь, не могу заснуть, сильное предчувствие терзает, и внутренний голос кричит, сделай хоть что-нибудь раз в жизни достойное! Защити себя, создаю условия для хорошей жизни!

Осторожно выхожу из палаты и оглядываюсь, на посту нет медсестры, я прокрадываюсь в отделение нейрохирургии, где сейчас лежит Влад.

Я слышал, что он после операции еще не приходил в себя. Сам не знаю, зачем туда иду. Ноги сами ведут. Может быть, я просто хочу увидеть его, посмотреть в его глаза, понять, почему он хотел убить меня?

На посту в его отделении тоже никого нет, интересно работают больницы в этом захолустье, похоже тут все медсестры по ночам спят, вместо того чтобы дежурить.

Влад выглядит таким несчастным, его голова забинтована, из его рта торчит трубка, падающая ему кислород. Не знаю, в какой момент мне пришла идея, но я решил попробовать отключить эту штуку, которая поддерживает в нем жизнь. Я действую, как в тумане, пытаюсь разобраться, как все это работает, никогда не видел подобное устройство в живую. Начинаю нажимать и передавливать какие-то клапаны, а потом мне удается все-таки что-то сделать, что кислород на время перестает поступать, и в этот момент Влад открывает глаза.

Он не сразу соображает, но уже через несколько секунд его глаза расширяются, и я вижу ужас, отраженный в его глазах. Я и сам в ужасе, если кто-нибудь зайдет сюда и спросит, что я тут сделаю, у меня не будет рационального объяснения.

Срабатывает какой-то противный сигнал, и я с ужасом бегу из этой палаты к себе сломя голову.

Вбегаю в свою палату и быстро ложусь, сердце бьется так, словно пробежал несколько километров.

Через несколько минут ко мне вбегает взволнованная медсестра и спрашивает, не уходил ди я из палаты. Отрицательно мотаю головой и показываю знаками, что я спал.

Она бормочет что-то, что один из пациентов говорит, что кто-то пытался его убить, на что я недоуменно пожимаю плечами. Она извинилась и ушла, а я оставшиеся пол ночи пролежал, ощущая дикий мандраж. Теперь Влад точно расскажет про меня. И то, что я пытался его сегодня ночью убить, станет дополнительным доказательством моей вины. Конечно же, я буду все отрицать, лишь бы в этой дыре не было камер, иначе мне точно конец.

На следующее утро вся больница трещала о том, что кто-то пытался убить пациента, Влад оказался живчиком и его отключили от аппарата искусственной вентиляции легких, он слишком быстро начал говорить. Живучий как таракан!

Если бы не связи моего отца, наверное, меня бы затаскали по следователям, А так мы уже ехали в аэропорт после окончательной моей выписки.

– Сынок, не переживай, все что сказал тот человек – наш адвокат легко опровергнет. Во-первых, его разыскивала полиция, во-вторых, он тебя два раза похитил и пытался убить, его слова против нашего – ничто.

Отец меня успокоил, и я хоть немного смог спокойно вздохнуть. Адам постоянно был рядом и не отпускал мои руки.

Нам обоим хотелось поскорее попасть домой и уединиться, я так соскучился по моему любимому парню, хочется просто упасть в его объятия и не двигаться! Это чувство, что-то большее, чем жажда секса и желание объятия, это жажда погрузиться и слиться с близким существом, чтобы больше не чувствовать одиночества.

Спустя неделю у меня снова начали вызывать к следователю, Влад настаивал на том, что я пытался его убить два раза. Мама страшно переживала, а отец просто исходил на говно от злости.